«Сволочи, — думала Маруся, — хоть тысяч пять могли бы дать, а то бабушка ведь все равно долго не протянет.»
Но бабушка не собиралась умирать. Она строила далеко идущие планы, и ее желтые глаза загорались.
Гриша же был погружен в свои воспоминания. Он не обращал внимания на все, что происходило вокруг. У Гриши с детства была мечта — поступить на работу в КГБ. Он знал, что те, кто там работает, обладают неограниченной властью, и их все боятся, и можно всегда многозначительно сказать: «Ну хорошо же, у вас могут быть большие неприятности!», и все сразу начинают шестерить и бегать вокруг тебя.
Когда он учился в школе, он составлял досье на всех учеников своего класса и записывал на магнитофон телефонные разговоры с ними. Правда, в записях оказался сплошной мат, и их пришлось стереть. Никакой ценности для КГБ они не представляли. Так, по крайней мере, казалось Марусе. Еще он показывал Марусе досье на своего лучшего друга Николяса. Там были клочки бумажек с непристойными рисунками и надписями и даже одна порнографическая открытка, и фотография самого Николяса с перекошенным лицом.
Однажды учительница немецкого языка попросила их составить описание города. Грише это показалось подозрительным, и он сообщил об этом другу отца, Геннадию Аристарховичу, который работал в КГБ. После этого учительницу уже не пускали на практику в ФРГ, и даже не разрешали общаться с иностранцами. Учительница, конечно, не знала, кто ее заложил, но о чем-то догадывалась, потому что с Гришей стала очень вежлива.
После школы Гриша поступил в мореходное училище и продолжал выполнять небольшие задания, он их выполнял на высоком уровне, как настоящий профессионал, так, по крайней мере, говорила Mapуce мама.
Он составлял отчеты на своих товарищей из группы и некоторых преподавателей. Его хвалили. Когда уже, вроде бы, все было готово, и его собирались взять в штат, он прошел все экзамены, ему оставалось только последнее собеседование, самое важное и решающее, потому что проводил его кто-то самый главный в КГБ. Гриша неожиданно его не прошел. В КГБ его не взяли, но причин не объяснили, может быть, потому что их просто не было, а было что-то, чего они не хотели говорить (так говорила Марусе мама, потому что она-то знала все это досконально, а Маруся тогда уже жила отдельно). Это было крушением мечты и сильно подействовало на Гришу. Ему стало казаться, что он знает их профессиональные секреты, и поэтому они решали его затравить, что они давали тайные указания капитанам, с которыми Гриша плавал, чтобы они всячески его изводили. Так считала и мама, потому что она не могла найти других объяснении тому, что у Гриши на службе дела были не так уж хороши, и на него постоянно жаловались. Одно время они даже подозревали Марусю в том, что это из-за нее Гришу не взяли в КГБ, потому что она переписывалась со своей подругой, которая вышла замуж за француза и уехала во Францию. Гриша приходил к Марусе, и она отдала ему все письма, полученные от подруги, и открытки тоже. Гриша подозревал, что подрута занимается там во Франции антисоветчиной, он так прямо Марусе и говорил. Потом прошло какое-то время, но, хоть Гриша и старался, его все равно туда не брали. Гриша ждал, когда тот начальник, что его не брал, уйдет на пенсию, мама говорила, что это должно произойти очень скоро. И вот он ушел на пенсию, а Гриша так и остался вне штата. Мама говорила, что тот, наверное, дал указание другим, чтобы Гришу не брали. Гриша опять пришел к Марусе, он ругался и говорил, что это она виновата, что из-за ее сомнительных знакомств его не берут в КГБ, а это мечта всей его жизни и что, если Маруся не исправится, он подаст на нее в суд, чтобы они больше не были братом и сестрой, тогда проблем не будет. Маруся молчала. Она никак не могла помочь Грише. Потом все, вроде бы, поутихло, но, оказывается, Гриша не отказался от своих планов.
В Жмеринке у бабушки Гриша продолжал ловить агентов. Ему казалось, что за ним постоянно наблюдают люди из КГБ и что даже Козлюки, возможно, как-то с этим связаны.
Как-то Гриша пошел в баню, и, пока его не было, кто-то зашел в дом и спросил у бабушки, где живут Сидоренки: бабушка ему объяснила, потому что это были их соседи, и незнакомец ушел. Когда вернулся Гриша, бабушка ему об этом рассказала. Гриша сел напротив и до поздней ночи допрашивал бабушку, составляя словесный портрет воображаемого агента. Под конец бабушка стала кричать, и это услышали соседи, они прибежали, но Гриша не пустил их, он стал ужасно ругаться, и, хотя бабушка плакала, соседи не смогли войти и помочь ей. Бабушка рассказывала об этом Марусе со слезами на глазах. Тут же она вспомнила историю о том, как один внук изнасиловал свою старую бабушку, а потом убил ее.
Все эти три месяца Гриша целыми днями спал, он съел у бабушки все припасы, и кормили ее соседи, а Гриша с ними постоянно ругался. Когда Гриша уходил в баню, его не было полдня, а на обратном пути он заходил в магазин, покупал себе две трехлитровые банки томатного сока и весь вечер сидел и тянул его через соломинку.
Однажды, поругавшись с бабушкой, Гриша из мести сломал любимую мухобойку бабушки, которой она его била, а эту мухобойку делал еще покойный дедушка, и за это бабушка плеснула в него мочой из кружечки, в которую писала. Гриша ужасно разозлился, все расшвырял, и два часа орал на бабушку. Встать бабушка не могла, поэтому лежала и плакала от бессильной злобы. Все, что можно было бросать, Гриша у нее отнял, после того, как бабушка метнула ножницы в маленькую черненькую собачку, случайно забежавшую в комнату. Собачка была на волосок от смерти.
Гриша заставлял бабушку ходить. Он ставил ее на костыли а сам садился на диван и командовал: «Раз, два, раз, два», помахивая в такт палочкой. При этом он засекал время и не разрешал бабушке садиться, пока не пройдет полчаса. Если бабушка начинала плакать, Гриша разражался безумным смехом.
Гриша закончил высшее мореходное училище и плавал за границу. Все капитаны, с которыми Гриша плавал, были редкие сволочи и подонки. Одного особенно отвратительного капитана все звали Боров. Боров жил с буфетчицей, так делали все капитаны, такое было правило. Он платил ей валютой. Старпому тоже хотелось, но он терпеливо ждал своей очереди, потому что, в конце концов, она должна была надоесть капитану и перейти к нему.
Однажды, в каком-то немецком порту они взяли лоцмана, лоцман пришел в рубку, взял с кушетки подушечку капитана и со словами: «Gut!» сел на нее. Тут вбежал капитан и закричал: «Мудаки, блядь, куда смотрите, я на нее лицом, а он жопой!» Но лоцман ничего не понял, он и внимания не обратил на капитана, а только пожал плечами.
А в другой раз, наоборот, он крыл лоцмана матом, орал, что тот ни хуя не смыслит, и только зря на него расходуют валюту. Но лоцман, оказывается, был в советском плену во время войны и прекрасно понимал все слова, которые говорил капитан. Он обиделся, встал и сказал: «Капитан, фам не нрафит-ся, что я телаю, токта ведите вашу лоханку сами», — и ушел. Они чуть не сели на мелягу — так рассказывал Гришу.
А потом, уже на другом судне, однажды сломался гирокомпас, и они целых два часа плыли в совершенно неизвестном направлении. Капитан был пьян и старпом тоже. Заметил это Гриша, но его же и стали почему-то во всем обвинять. Гриша тогда, конечно, написал докладную записку на капитана, чтобы оправдаться в случае чего. Однако записка попала к капитану, и он снял Гришу с судна, как только они вернулись в Ленинград.
Грише не везло с капитанами. Они его то ли не любили, то ли травили по заданию КГБ. Гриша же их всех считал мудаками. Они постоянно цеплялись к Грише, что он не причесывается, не моется, что у него форменный пиджак порван под мышками, а брюки — на заднице и в паху, и оттуда торчат трусы, что у него в кармане всегда печенье, которое он постоянно ест, даже на вахте. Все рейсы у Гриши проходили в постоянных склоках. Он дружил только с докторишкой, так Гриша называл судового врача. Докторишка рассказывал Грише разные истории о болезнях и несчастных случаях. Гриша это любил. Гриша не любил свою работу и ненавидел всех капитанов. Он хотел работать в КГБ. Жизнь Гриши была лишена смысла. Он прочитал все работы Ленина и все книжки про ВЧК и про разведчиков. У него была хорошая память, многие места он помнил наизусть и часто цитировал.
Мнение Гриши, что КГБ испытывает его, все укреплялось, только он не знал, как долго будет длиться это испытание. Ему казалось, что у Маруси есть в КГБ любовник. Однажды он видел Марусю с Павликом и принял его за сотрудника КГБ. Постепенно он стал считать, что все родственники — мать, отец, тетка, двоюродная сестра и ее муж — все доносят на него в КГБ. Разубедить его уже было невозможно. Разговаривал он только с Марусей и то очень мало и осторожно, но зато угодливо и преданно.
Последний раз Гриша плавал на судне со старпомом по прозвищу «Говорящее полено». У этого старпома были железные зубы, и он каждый раз после еды отвратительно рыгал и ковырял в них, причем потом долго рассматривал то, что удалось извлечь.
