Пока Едигир рассматривал небогатое убранство незнакомого человеческого жилья, снаружи послышались людские голоса и лай собак. Выглянув за дверь, он увидел, что из леса вышли двое мужчин, а к дому бегут несколько здоровенных псов, верно, раньше хозяев учуявших появление незнакомца.
Путь к лесу был отрезан, и Едигиру не оставалось ничего другого как ждать, когда хозяева подойдут ближе к дому. Мужики по собачьему лаю поняли, что в доме есть кто-то чужой, остановились, сняли с плеч длинные металлические трубки, направив их на открытую дверь.
"Ружья!" -- понял Едигир. Ему и раньше приходилось видеть в купеческих караванах самопальные трубки, стреляющие железными пулями за много шагов.
Они не трогались с места, поглядывая с опаской в сторону дома, и о чем-то переговаривались меж собой. Затем один из них что-то громко крикнул и угрожающе повел ружьем в его сторону.
Едигир решительно вышел из дома, бросив на землю лук, а затем положил рядом саблю с кинжалом и развел в стороны обе руки, показывая, что он безоружен. Осмелевшие собаки кинулись на него, норовя цапнуть за ноги. Он попятился назад от наседавших псов и чуть не упал, зацепившись за бревно.
Пришедшие настороженно разглядывали его, не торопясь унять лающих собак. Наконец, один из них кликнул их и подошел к Едигиру.
-- Один? -- спросил громко на языке понятном Едигиру, показав указательный палец, и обвел взглядом ближние кусты, направив дуло ружья в сторону густых зарослей. -- Откуда пришел?
Едигир со скрытой усмешкой разглядывал стоявшего перед ним и думал, что легко мог бы сбить его с ног, завладеть оружием, а уж потом справиться и со вторым.
Но что бы это дало? Убьет их и опять останется один? Нет, не за этим он пришел и не станет причинять им зла.
И он кивнул головой, подняв вверх правую руку и выставив один палец, а потом указал в сторону кустов и потряс отрицательно головой, давая понять, что там никого нет.
Один, говоришь,-- недоверчиво переспросил стоявший перед ним Федор,-слышь, батя, говорит, будто один пришел,-- крикнул он обернувшемуся пожилому мужику.
Тот подошел ближе и стал внимательно разглядывать Едигира.
-- Мало ли чего он скажет, верь им. Они по одному не ходят. Но этот, кажись, и впрямь один будет. Вишь, оборванный весь. Бежал что ли от кого?
-- Видать так и есть, -- согласился молодой.
-- Куда идешь, кого ищешь? -- спросил опять на сибирском наречии пожилой мужик Едигира.
Тот пожал плечами и неопределенно махнул рукой.
-- Бродяга, значит? Ну, чего с тобой делать, коль пришел? Не выгонять же... Заходи в избу, гостем будешь... -- Показал он Едигиру на дверь. Тот наклонился, было, к оружию, но молодой остановил его движением руки и отодвинул лук и саблю в сторону.
-- Не надо. Воевать пока не с кем, -- объяснил пожилой мужик.
Вошли в избу, сели на лавки. Хозяева разместились поближе к двери, прислонив ружья к стене.
-- Как зовут? -- спросил пожилой.
Едигир чуть подумав, решил, что ни к чему открывать посторонним людям свое настоящее имя и громко сказал:
-- Батыр.
-- Батыр, говоришь. Богатырь по-нашему, значит. Пусть так будет. А меня Тимофеем звать, а это сын мой, Федор. Понял? А прозывают нас Бортниками за то, что пчелок держим, да медок с них собираем. Живем же мы под господами Строгановыми, которым эти земли от государя нашего даны в пользование. Уразумел?
Едигир согласно кивнул, с интересом разглядывая хозяев. Неожиданно он почувствовал, насколько устал от скитаний, ежедневных опасностей и тревог. Глаза у него начали закрываться и он, почти не слушая речь Тимофея, склонил голову на грудь.
-- Э-э-э, да ты, мил человек, однако и впрямь притомился,-- проговорил тот, заметив, что гость их почти засыпает, -- вон ложись на лавку да поспи малость. А мы с Федькой обед сготовим, тогда тебя и подымем.
Едигир послушно кивнул головой, стянул сапоги и примостился на жесткой лавке, подоткнув под голову какую-то тряпицу. Оба мужика вышли наружу, прихватив с собой ружья.
-- Откуда он свалился на нашу голову? -- спросил отца Федор, поглядывая на закрытую в дом дверь. -- Может, бежит от кого, тогда надо следом других ждать. А как они поглядят на то, что мы этого приняли? Худа бы не было...
-- Кто его знает откудова нынче худа ждать,-- задумчиво проговорил Тимофей, -- от наших воров-бродяг или от ихних. Тут земля порубежная, можно сказать, ничейная, беды жди хоть утром, хоть вечером. Все в руках Божьих. Ладно, там видно будет, что почем, а пока айда обед готовить, собаки и те не кормлены.
Едигир, казалось, проспал совсем немного, но открыв глаза, понял, что день клонится к вечеру и, натянув сапоги, вышел из избы.
Хозяева встретили его с улыбкой и Тимофей, указывая место рядом с собой, пригласил:
-- Вовремя встал, а то уже и будить думали. Здоров ты спать. Садись, похлебай, что Бог послал.
Из рассказов старика Едигир понял, что живут тут они с сыном только летом, добывая мед, а на зиму уходят в городок, что отстоит недалеко, за ближайшим лесом.
-- Тут гари были, вишь, лес поваленный лежит, а после огня хорошо иван-чай растет. Его пчелки особо любят и почитай весь взяток с него берут. А уж мы потом у них заимствуем. Видел когда-нибудь как пчелки живут? Не видел? Да, ваш народ пчел, однако, вовсе не привычный держать. Завтра поведем тебя с собой, покажем что к чему. Хочешь поглядеть, поди?
Едигир, не отрываясь от еды, молча кивнул головой. Ему было странно, что мужчина без умолку может так много говорить, даже во время еды. Так могли тараторить лишь женщины, которые в присутствии мужа замолкали и отвечали только, когда их спрашивали. Тимофей же тараторил, перемежая русскую речь словами сибирского наречия. Часть слов Едигир понимал, об остальном, лишь догадывался по жестам и интонации.
Зато сын старика, Федор, был молчун и продолжал недоверчиво поглядывать на Едигира. Собаки тоже не приняли незваного гостя и щерили острые клыки в его сторону.
-- Ты бы о себе рассказал,-- Меж тем попросил Тимофей, заканчивая еду.
-- Враг пришел, я ушел,-- ответил Едигир.
-- Враг, говоришь? Да... А откудова пришел? -- не унимался любопытный Тимофей.
-- Бухара. Кучум зовут.
-- Из самой Бухары?! -- изумился тот.-- Слышь, Федька, из Бухары приперлись, а? И тебя, выходит, погнали? А ты у них кто был? Князь, или из простых, как мы?
-- Батыр,-- все также коротко отвечал Едигир,-- воевал.
-- Так я и понял. Воин, значит, ратник по-нашему. А чего один-то? Других всех поубивали, что ли? Да... неисповедимы дела Господни.
Но большего они от Едигира так и не добились. А на другой день спозаранку повели его смотреть пчел.
На склоне горы, покрытой зеленью разнотравья, стояли толстенные колоды с отверстиями в боку. Из них вылетали маленькие насекомые и уносились в сторону склона горы, а их место тут же занимали другие тяжело опускающиеся на лоток пчелы. Гудение насекомых было слышно издали, и Едигир невольно замедлил шаг, ощутив в их жужжании опасность.
-- Ага, испужался... Без дела к ним не суйся, а то так нажегают, что свои не узнают. На-ка вот, надень,-- и он подал Едигиру связанную из конского волоса сетку-накидку, надев точно такую же на себя.
Едва Едигир подошел к пчелиным домикам, как тут же несколько насекомых ткнулось в сетку, поползли, натужно жужжа, перед лицом. Он испуганно мотнул головой, пытаясь сбросить их, но они цепко держались на сетке, издавая неприятное предостерегающее гудение.
-- Да не обращай ты на них внимания, сами слетят, Нужен ты им, -проговорил оглянувшийся на него Тимофей, -- иди ближе.
Пересилив себя, Едигир подошел к пчелиным колодам, проклиная момент, когда согласился пойти сюда. Тимофей же осторожно поднял крышку на одной из колод и позвал его:
-- Глянь-ка, глянь как они там живут.
Едигир с интересом заглянул и поразился обилию пчел внутри колоды. Казалось, вся внутренность огромной пустотелой колоды заполнена снующими беспорядочно насекомыми. Они ползали по бело-желтым сотам, в которых виднелись блестящие капельки меда, ползали друг по дружке и никто не пытался скинуть соседа, не было драк, как случилось бы непременно меж людьми. Но больше всего поразил Едигира дурманящий чудный запах, исходящий от пчелиного семейства. Он напоминал запах цветущей лесной поляны, но был гораздо многообразнее и слаще. Его хотелось вдыхать и вдыхать до бесконечности, он не возбуждал человека как, к примеру, запах березового сока, вызывающий щемящее чувство одиночества, неприкаянности, а умиротворял, успокаивал. Какое-то чудное действие скрывалось в аромате, исходившем от пчелиной колоды, а стройный гул рабочей семьи лесных тружениц наводил на размышления о жизни. Хотелось упасть рядом с гудящей от движения пчелиной массой на гибкую, упругую траву и, закрыв глаза, слушать и слушать натруженный гул крылатых работниц, вдыхать, втягивать в себя чарующий дух лесных соцветий, собранных и снесенных ими в почерневшую от солнца и дождей колоду.
