(Впрочем, это еще не победа. Это аванс на будущее.)
Утвердили нам ноябрьский прогноз. Как утвердили, может, после расскажу. Правда, в мое "тепло" не поверили. Но все-таки плюсовую температуру дали. Дело понятное: когда мы пролетаем с завтрашним прогнозом, когда мы очевидные вещи не угадываем, кто же решится подпись свою поставить под чудесами, которые я через два с половиной месяца обещаю. Но это уже профессиональные тонкости. Это, скорее, вопрос моего самолюбия. Главное сделано.
Теперь в высокие инстанции пойдет прогноз. Там, наверху, тоже не лыком шиты. Знают, что приврать мы умеем, и точность наших предсказаний плюс-минус трамвайная остановка (так, кажется, говорил Витя, гидролог из Певека). Однако раз мы указываем на возможность резкого похолодания в начале месяца и резкого потепления, примерно на декаду, в конце ноября почти по всей европейской части - тут уж никуда не денешься. Придется вышестоящим товарищам что-нибудь придумывать, координировать и вообще принимать меры.
И материть нас будут вышестоящие товарищи, ежели ноябрь нормальным выдастся! Дескать, столько хлопот, да все попусту. Психи в Гидрометцентре сидят, панику разводят.
Но вот положат наш бюллетень на зеленое сукно во Львовской и Ужгородской области, пролистает его начальство, усмехнется. А может, и голову почешет. Я бы на их месте почесал. Потепление, осадки. Это после раннего снега. Весной мы предупреждали, да весенний паводок привычный. А в ноябре топить начнет... Прохладно будет людям на улице. Если бы мы тепла побольше дали (прямо намек на аномалию осадков), ситуация показалась бы серьезней. Ладно, чего нет, того нет. Да и мне штормить - прямая перестраховка, ничем не оправданная. Обычно "ныряющие циклоны" с севера идут. А эти ожидаются с юго-запада. "Ныряющий", он на курьерском мчится. Не успеет поднять уровни, не должен.
- Ну, старче, втравил ты нас в историю, - сказал мне Кероспян после заседания, - молись, чтоб прогноз оправдался.
Тоже идея.
***
Между нашим институтом и метро "Краснопресненская" церковь Иоанна Предтечи. Восемнадцатый век. Случайно нас рядом построили, а может, сработала озорная мысль проектировщика: "Погода - она от Бога". Только зря проектировщик старался. Ничего я не слыхал о коллективных посещениях, да и личной инициативы не наблюдалось. Личная инициатива после шести вечера на магазины направлена и на то, чтобы скорее в метро попасть.
А тут дошел я до конца переулка, голову поднял и словно впервые храм божий узрел. Старухи по ступенькам бодро семенят и в приоткрытую дверь проскальзывают. Вспомнил я слова Кероспяна. В конце концов, у нас свобода совести? Профсоюз меня не осудит.
Молитвы поют. Свечи жгут.
Я в юности несколько раз в церкви заглядывал. Из любопытства. Впечатление прежнее: роскошный кондитерский магазин во время войны. На высоких прилавках сияют торты и пирожные, а у народа лишь карточки на черный хлеб. Естественно, люди стоят опустив глаза. Молиться - значит желать.
На свечку я не разорился. Больно жирно будет. Скажи, Боженька, спасибо, что пришел.
***
Молюсь: "Боженька, такой толстенький, похожий на пенсионера в предбаннике, тебя, конечно, не существует. Но если кто-то, некий хитрый Высший Разум, придумал все это безобразие, Вселенной и Природой называемое - а мы никак концы не найдем, - так вот, если он на миллион лет все рассчитал и запрограммировал, - "Бог, обрывающий айсберги и в море ведущий лед", снабдивший змей высокочувствительным индикатором и птиц научивший через континенты летать, - следи внимательно за ходом моих мыслей, знаю, тебе заранее известно, где дождь пойдет первого апреля еще непонятно какого года, только тут нечем хвастать, опыта у тебя побольше и аналогии за тысячи веков в картотеке имеются - да ладно, я не завидую, я обращаюсь с тремя просьбами.
О прогнозе. Если я правильно тебя понял, то ты не увиливай и не переиначивай. Делай так, как решил. Впрочем, прогноз не главное.
Главное. Подумай о Наташке. Она абсолютно ни при чем. Нечего с ней счеты сводить из-за всего прогрессивного человечества. Она должна быть здоровой и веселенькой. Если врачи не разбираются, то ты сам помоги, а не мути воду. Дай ей пожить спокойно!
И третья моя нижайшая просьба - Ирка. Не хихикай, я не двоеженец. Сделай ее счастливой, и я сразу в монастырь пойду. Только посуди сам: у меня две девочки. Кто же их будет кормить? Теперь представь: расстанемся мы с Иркой, вот она стоит на улице, одна - кругом люди шустрят, у всех дела и заботы, - а она одна-одинешенька, никого, кроме меня, у нее нет. Куда же ей податься? Господи, придумай чего-нибудь! Если бы Наташка выздоровела да в нее седой положительный инженер влюбился, пообещал ей все, о чем она мечтала, чего со мной не получила... Приходил бы я по воскресеньям к своим девочкам, подарки приносил, в кино и зоопарк водил... Или бы уехал с Иркой на край света, в Тикси. Знаю, поздно Наташке новую жизнь начинать. Но мне-то, грешному, как быть? Ирка без меня останется. Наделает она глупостей, ох наделает. Ты не ленись, пораскинь мозгами, вдруг какую-нибудь идею выудишь, и Наташка и Ирка будут счастливы? Вот тогда я не только в тебя, я в черта лысого поверю и свечек полную телегу привезу - гуляй, я не жадный.
Господи, прошу и умоляю: придумай что-нибудь, так как я не представляю даже, что тут можно придумать!"
***
Право свободного посещения больницы после работы.
В гардеробе мне безропотно выдают халат, и я важно подымаюсь по лестнице под завистливые взгляды родственников остальных, "обыкновенных" больных.
Привилегия.
У Наташки светлые глаза.
- Странно, - говорит она, - я совсем не могу двигаться, но в голове все хорошо, нормально.
Господи, неужели?!
- А что говорят врачи?
- Они и сами не знают.
- Так все прекрасно, - говорю я. - Я бы тоже полежал неделю не двигаясь. Успеешь еще набегаться. Считай, что попала в санаторий.
Господи, высший разум, дяденька, как там тебя по имени - срочно заключаем новое соглашение. Мне не нужен удачный прогноз. Пускай Ира меня бросает. Мне вообще ничего не нужно. Хочешь, ставь крест на моей жизни. Принимаешь условия? Взамен немногого требую. Чтоб у Наташки всегда были светлые глаза. Идет?
- И я бы чего-нибудь поела. Надоели каши.
Это мы запросто. Адрес ближайшей кулинарии известен. Сбегать туда всего минут двадцать. Симпатичный кусок отварного мяса и печеночный паштет переправляю через санитарку.
***
Конечно, Алена еще не спит. Смотрит телевизор.
Начинаю скандалить. Ира разрешила? А режим? Пользуешься ее хорошим отношением? Немедленно в постель!
Ребенок мрачно раздевается. От паштета (любимое кушанье!) отказывается. Тушу свет. Хочу, по обыкновению, поцеловать ее в нос. Прячет лицо под одеяло. Обиделась.
На кухне выкладываю продукты. Даю цеу на завтрашний день.
- Вовка, я давно хотела тебе сказать: ты неправильно ведешь себя с Аленой. Все время на нее кричишь.
- Так она избалована.
- Она не избалована, она ребенок.
- Она не выполняет своих обязанностей.
- Она все выполняет. Только с ней надо спокойно и ласково.
- Ладно, расскажи, как день прошел.
- Сделали с ней уроки. Она гуляла. Вынесла мусор. Обедала. Ужинала. Все успела. Могла бы и посмотреть передачу. Ничего бы страшного не случилось. Думаешь, ей лучше ложиться спать расстроенной? Кстати, я сегодня ездила домой. Она, как пришла из школы, мне позвонила. Я сказала, что буду через час. И, конечно, опоздала. Смотрю, она меня встречает у метро. Стоит, плачет. Я растерялась. Оказывается, она решила, что я не приеду.
- Правильно. Это только я привык к твоей так называемой точности.
(А Алена привыкла к Ире. Я замечаю, что она мало вспоминает о Наташке. Защитная реакция. Спасительный эгоизм ребенка. Все естественно, но тем не менее немного обидно.)
- Да, она мне призналась, что прошлым летом влюбилась в мальчика, но не целовалась. А ее подруги уже все целовались.
- Интересно! О таких вещах отцу и матери не исповедуются. Родители узнают последними.
- Учти, я тебе ничего не говорила. Я ей поклялась.
- Ладно, подружка, не продам. Стоп! Ты же сегодня должна быть на занятиях?
- Сегодня скучные лекции...
- Ирка, если будешь пропускать университет, между нами все кончено. Не смейся. Я абсолютно серьезно.
- А Алена?
- На Алену не сваливай. Раз тебя нет дома, я бы раньше приехал.
Телефон. Звонит моя мать. Как прошел день? Те же вопросы, что я задавал Ирке. Те же цеу на завтра. Я должен быть строгим с Аленой. "Она избалована". - "Она не избалована. Она ребенок". - "Она не выполняет своих обязанностей". - "Мама, она все выполняет. Только с ней надо спокойно и ласково". (Понятно, в кого у меня характер.) - "Справляется Ира? Много ты ей платишь?" - "Справляется. И денег у меня навалом".
(Все верно. Сегодня Кероспян предложил мне пятьдесят рублей. Сказал, что они ему крайне мешают. Не знает, куда девать. Растранжирит по мелочам. А я, мол, отдам ему с премии, которую обязательно получу за свой гениальный прогноз. Целее будут.)
