мужчины любят по другому, отчего можно ошибиться по поводу их отношения к нам. Как же, все-таки, хорошо, что мне еще не приходилось ломать себе голову над этими вещами! – заключила она в своей обычной артистической манере.
– Лиат, – проникновенно ответила ей Галь, подняв раскрасневшееся лицо, хотя над головой ее было не чистое звездное небо, а всего лишь стеклянный потолок универмага, – ты даже не понимаешь, о чем говоришь! Если бы ты только знала, какое это удовольствие – любить! Видеть в любви смысл всей твоей жизни! Отдавать всю себя тому, кого любишь, вкладывать душу в любые мелочи, превращающие ваши дни в праздник, стремиться делать ему приятное, дотрагиваться до него, быть с ним рядом каждый день, и мечтать, чтоб это никогда не кончалось! Любовь – это постоянство. Если ты допускаешь хотя бы мысль о том, что все может измениться, то тогда назови свое чувство как угодно, только не любовью. От всего сердца желаю тебе поскорее влюбиться и испытать это самой.
– Спасибо, дорогая, – смущенно высказала Лиат, у которой тоже прилила краска к лицу, и в дружеском порыве чувства поцеловала подругу в щеку.
У легкокрылого мотылька Шели вертелась на языке очередная острота в адрес разгоряченной душещипательным монологом идеалистки Галь. Ей показалось, будто ей зачитали вслух абзац из дамского романа. Галь всегда была помешана на страстях, на мысли, что жизнь – красивая сказка, на своем единственном и неповторимом Шахаре, и на своих коллажах, которые, в ее представлении, были похожи на обложки тех самых тупых дамских романов.
В какой-то мере Шели жалела ее, хотя жалеть Галь, было, в общем, не за что. Будучи натурой гораздо более реалистичной, Шели понимала, что твердый настрой и наивность Галь могут рано или поздно сослужить ей дурную службу, но ни она, и никто другой не могли переубедить ее ни в чем. Таков был характер Галь, и именно такой она ее всецело принимала. Поэтому сейчас она отвернулась, чтобы скрыть коснувшуюся ее губ ироничную улыбку.
Однако от Галь не ускользнула ее реакция, и она почувствовала себя неуютно. Неужели было так трудно сказать ей что-то одобрительное? Ведь то, что она говорила, исходило от ее сердца! Она взглянула на Лиат с надеждой на поддержку, и та, уловив ее невысказанное желание, принялась выражать ей свое восхищение:
– Ты, Шели, такая же, как все современные женщины, для которых свобода превыше всего. По-моему, такая свобода является чистой воды эгоизмом. Тебе бы поучиться у Галь тому, что такое настоящая любовь.
– Вот ты и поучись у нее, когда найдешь себе парня, а я, как-нибудь, сама, – не задумываясь, парировала Шели.
– Ты обиделась? – встрепенулась Галь, испугавшись ее жестковатого тона.
– Нет, – спокойно ответила Шели. – Я только ответила Лиат так, как считала нужным.
– Шели, – остановилась Лиат, – честно тебе говорю: я не созрела для любви. Посмотрите же на меня! Какие там для меня парни? Если я и философствую с вами за компанию, то это еще ни о чем не говорит! В настоящее время у меня есть единственная цель: учеба. Я хочу закончить школу если не с почетной грамотой, то хотя бы с отличием.
– Знаем, знаем. Но смотри, Лиат, не стань ученей всех доступных мужиков, когда наступит твое время. А не то тебе придется выбирать жениха чуть ли не из профессуры, – вновь колко рассмеялась Шели. Затем, наклонившись к низкорослой девушке, таинственно прошептала: – Не постыдишься пригласить нас на вашу свадьбу?
– Там видно будет, – хлестко бросила Лиат, слегка нахохлившись.
– Как бы там ни было, – пылко проговорила Галь, желая отвлечь подруг от неприятного для обеих момента, возникшего, в сущности, из-за нее, – мы с Шахаром все равно поженимся первыми, и мы всех вас пригласим к нам на свадьбу!
– Мы с удовольствием! – воскликнула Шели, чувствуя, что это был ее вечер. – А когда свадьба?!
– Это – лишь вопрос времени, который не имеет значения, – серьезно сказала Галь.
– Вот это верно: для тебя уже ничего не имеет значения, кроме Шахара. Ты совсем потеряла голову, – последовал ответ в наставническом тоне.
– Довольно, Шели! – резко вмешалась Лиат. – Мы выбрали совсем неподходящее место для таких разговоров, и мы не для того здесь находимся, чтоб обсуждать нашу личную жизнь.
Действительно: в пылу дискуссии девушки напрочь забыли, где они находились и зачем сюда пришли. Сама обстановка кишевшего людьми крупного универмага не располагала к беседам на любовные темы. Здесь, более ярко, чем где либо, бил в глаза прагматизм: все имело свою цену, было проникнуто атмосферой осмотра, выбора, расчета, конкуренции, и имело ослепительно нарядный внешний вид. Роскошные витрины с изысканными товарами, изумительная одежда на манекенах, уютные кафе, детские аттракционы и очаровательные фонтанчики говорили об искусстве соблазнения покупателей и о престиже заведения.
Этот ненавязчивый способ прельщения моментально сработал, когда три подруги, очнувшись от эмоционального обсуждения своей личной жизни, увидели прямо перед собой богато убранную витрину магазина вечерних платьев. Их недавний спор тотчас утратил всякий смысл, стоило им заглядеться на сочные краски дорогих тканей, на оригинальные фасоны моделей, на их блестящие аксессуары.
Шели, как безумная, ринулась туда, увлекая за собой Лиат и Галь, и принялась осматривать, платье за платьем, каждую вешалку. Вскоре на широком квадратном пуфе возле примерочной, к вящей радости скромно улыбавшейся продавщице, выросла целая груда одежды ярчайшей расцветки, из которой девушка собиралась выбрать наряд, предназначенный для ее блистания на вечеринке. Она громко просила передать ей за занавеску то или иное платье, и показывалась то в длинном, то в коротком, с глубоким декольте, на бретельках или закрытом по шею, суетилась перед зеркалом, оглядывая себя со всех сторон, выспрашивала мнение продавщицы, прикидывала вслух, какие туфли и украшения из ее домашнего арсенала подойдут к этому наряду, и принималась примерять все заново, будучи никак не в силах предпочесть что-то одно. Будь на то ее воля, она скупила бы все платья в магазине, потому, что все они ей нравились.
Видя ее сумасшествие, Галь почувствовала себя отомщенной: насколько трезво Шели умела рассуждать об отношениях полов, настолько же она теряла голову при виде всякой блестящей мишуры.
Сама же Галь почти сразу прельстилась коротким небесно-голубым платьем, и, не взглянув на остальные, решила приобрести его. В самом деле, выбор был удачен: приталенное, с оголенной спиной и широким воротником платье подчеркивало ее грациозную фигуру, а воздушная ткань с легким рисунком идеально шла к ее глазам и гармонировала с золотистым оттенком кожи. Довольная Галь расхаживала по магазину в своем новом платье любуясь собой, и нетерпеливо торопила Шели, в сотый раз копавшуюся среди тех же вешалок.
– Я скоро, скоро! – раздражалась Шели, и продолжала рыться в вещах.
Что касалось Лиат, то сначала ее внимание привлекли
