Начало 90-х годов характеризуется ожесточенное идейной борьбой между народниками и марксистами. Описанный в очерках неудавшийся опыт хозяйствования в деревне на конкретном примере показывал всю иллюзорность выдвигаемых в 90-х годах народническими публицистами типа Н. А. Карышева и С. Южакова «практических мероприятий» по восстановлению народного хозяйства, убеждал в том, что ни одно из них, — ни «артельная форма хозяйства», ни «дешевый кредит», ни «обеспеченность сбыта», ни «возможность обходиться без предпринимательской выгоды», ни технические улучшения, — не может привести к желаемым результатам.
Народническая критика холодно встретила очерки; в небольших рецензиях ценность их сводилась к «простоте и искренности», неудачная попытка Гарина организовать «рациональное» хозяйство трактовалась как случайная, незакономерная.
«В последнее время, — писал рецензент „Русской мысли“, — часто раздаются призывы, убеждающие образованных людей „вернуться на землю“, то есть перебраться из городов в деревни и заниматься хозяйством.
В идее и на словах это прекрасно, и сама по себе идея эта не представляется нам неосуществимою. Что же касается неудач, постигших г. Гарина, то опубликование их мы считаем делом весьма полезным и отнюдь не могущим помешать дальнейшим опытам того же рода. Мы думаем, наоборот, что правдивые повествования о подобных попытках дадут весьма ценные указания тем, кто задумает переселяться в деревню» (1893, № 3).
Писатели демократического лагеря высоко ценили это произведение Гарина.
«Когда в „Русской мысли“, — вспоминает Н. Телешов о Гарине, — появилась его повесть „Несколько лет в деревне“, то такой чуткий и требовательный ценитель, как А. П. Чехов, отозвался о нем восторженно» (Н. Телешов, Избр. соч. в трех томах, т. 3, М. 1956, стр. 49).
Сам Чехов писал из Петербурга В. А. Гольцеву 30 декабря 1892 года: «Здесь у пишущей публики имеет большой успех Гарин. О нем говорят. Я пропагандирую его „Несколько лет в деревне“» (А. П. Чехов, Полн. собр. соч. и писем, т. 15, М. 1949, стр. 460).
М. Горький также с одобрением отозвался об этом произведении.
Приветствовала появление этих очерков и марксистская критика (см. стр. 12, т. I наст, издания).
В 1893 году, включая «Несколько лет в деревне» в первый том «Очерков и рассказов», автор выправил текст, сократил и переработал некоторые эпизоды.
В главу 7-ю включен заново написанный текст (от слов: «Я был бы несправедлив…» (стр. 104), кончая словами: «…только время вести» (стр. 109), рисующий положительные образы крестьян, стремящихся разобраться в окружающей жизни и найти справедливое разрешение волнующих вопросов; Гарин здесь подчеркивал, что причина его неудачи — не в косности и невежестве крестьян, а в социально-экономических условиях, определивших враждебное отношение крестьян к мероприятиям их «барина».
Исключен небольшой диалог автора с Юшковым; изменено описание комнаты в его квартире. Вместо: «Эта комната аркой делилась на две: в одной стояла в чехлах гостиная мебель, в другой помещалась столовая. Гостиная мебель была на европейский манер» (стр. 87), — в журнальной публикации было: «Эта комната безвкусною аркой делилась на две: в одной стояла в чехлах гостиная мебель, в другой помещалась столовая. Гостиная мебель была очень неудобна и неуютна. Сиденья без пружин были туго набиты мочалкой с выпуклостью посередине. Очевидно, мебель предназначалась больше для вида, чем для употребления. Зеркало над диваном было самого низкого качества. На стенах висели разные генералы, какой-то большой портрет с мертвого ребенка и похвальный лист на имя Василия Юшкова из 2-го класса реального училища» и т. д.
В 1899 году очерки были вновь изданы вместе с «Детством Темы»; для этого издания автором также была произведена стилистическая правка.
В настоящем томе текст печатается по изданию: Н. Гарин. «Детство Темы» и «Несколько лет в деревне», Спб. 1899, сверенному с предшествующими изданиями.
Менониты — протестантская секта, основанная в начале XVI века голландцем Менно-Симонисом.
Колонки (от саратовск. колонка) — поселок переселенцев.
…во время ветлянской чумы… — Речь идет об эпидемии чумы, вспыхнувшей в 1878 году в станице Ветлянской Астраханской губернии.
Коштан — кулак, мироед.
…наподобие щедринского дикого помещика — см. сказку Салтыкова-Щедрина «Дикий помещик» (1869).
…Семирамидин сад — роскошный висячий сад легендарной ассирийской царицы Семирамиды; выражение стало нарицательным для обозначения сказочной роскоши.
…наши горчишники… — По свидетельству одного из сотрудников «Самарской газеты» А. Тренлева, горчишниками звали сначала самарских огородников, потомков первых засельщиков города, сажавших стручковый перец, который назывался тогда горчицей; в дальнейшем так стали называть самарских хулиганов (см. статью А. Треплева «Иегудиил Хламида. М. Горький — фельетонист „Самарской газеты“ в журнале „Штурм“», Москва-Самара, 1932, №№ 6–7, 8–9).
Орбинский Роберт Васильевич (1834–1892) — профессор Новороссийского университета и директор Одесского коммерческого училища. Был командирован в Северную Америку для изучения хлебной торговли; автор труда «О хлебной торговле Соединенных Штатов в Северной Америке» (Спб. 1880).
…до последней кампании… — Имеется в виду война с Турцией 1877–1878 годов.
Вариант*
Впервые — в журнале «Русское богатство», 1910, № 2.
По воспоминаниям Н. В. Михайловской, рассказ написан в 1888 году на Урале, во время постройки Уфа-Златоустовской железной дороги. В основу содержания произведения положен действительный факт биографии Гарина.
До середины 80-х годов железнодорожное строительство в России по существу было отдано в руки частных предпринимателей-концессионеров, которые, получив у правительства подряд на постройку, сами в свою очередь сдавали работы с подряда инженерам, стремясь для получения большей прибыли заинтересовать и их в барышах. На постройках царил дух стяжательства и наживы, процветала безудержная эксплуатация рабочих, косность, бюрократизм, полное отсутствие интереса к живому делу. Строительство дороги казной также не изменило положения.
Мечтая покрыть страну широкой сетью железных дорог, Гарин — энтузиаст своего дела — в эти годы настойчиво пытается провести в жизнь идею удешевления постройки, неустанно изыскивая для этого в своей практической деятельности все новые и новые способы. «Про меня говорят, — писал он жене из Уфы 13 июня 1887 года, — что я чудеса делаю, и смотрят на меня большими глазами, а мне смешно. Так мало надо, чтобы все это делать. — Побольше добросовестности, энергии, предприимчивости, и эти с виду страшные горы расступятся и обнаружат свои тайные, никому не видимые, ни на каких картах не обозначенные ходы и проходы, пользуясь которыми можно удешевлять и сокращать значительно линию» (ИРЛИ).
Как свидетельствует Н. В. Михайловская, при изыскании Самаро-Златоустовской железной дороги Гариным был разработан вариант, по которому предусматривалась прокладка тоннеля в одном из труднопроходимых участков постройки, что намного сокращало ранее намеченную изыскателями линию железной дороги и давало огромную экономию.
«Начальником работ Самаро-Златоустовской ж. д., — рассказывает она, — был однофамилец Николая Георгиевича, Константин Яковлевич Михайловский. К идее экономии, вдохновлявшей Николая Георгиевича, он относился не только равнодушно, но даже враждебно, так как между подрядчиками, строившими Уфа-Златоустовскую ж. д., были его прежние сослуживцы и товарищи, поэтому Николаю Георгиевичу пришлось выдержать борьбу с начальником дороги за то, чтобы этот вариант, несмотря на всю очевидность его выгоды, был принят. Только благодаря настойчивости Николая Георгиевича, поставившего вопрос о своей отставке, в случае если проект будет отвергнут, он в этой борьбе остался победителем» (Н. В. Михайловская, Мои воспоминания о Н. Г. Гарине-Михайловском. ИРЛИ).
Об этом факте рассказывается и в статье «Несколько слов о Сибирской железной дороге» («Русское богатство», 1892, № 3, подпись «Инженер-практик»), несомненно принадлежащей Гарину.
История борьбы Гарина за осуществление его варианта с начальством дороги и заправилами-дельцами из Главного управления и послужила основой для произведения. Однако работа над ним была прервана автором. По свидетельству жены писателя, Гарину рассказ не понравился, и он разорвал рукопись. Михайловская, склеив разорванные листы, сохранила их и уже после смерти Гарина передала в редакцию «Русского богатства», где рассказ и был напечатан.
Как в «Русском богатстве», так и во всех последующих публикациях (повторяющих журнальный текст) рассказ заканчивается словом «Флюгера!» (стр. 186). Однако в автографе дальше следует текст на пятнадцати страницах рукописи, из которых первые две (начиная от слов «Во Временном управлении Кольцов узнал…» — стр. 186, и кончая словами «такая ошибка» — стр. 187) зачеркнуты автором, чем, очевидно, и объясняется то, что редакция «Русского богатства» не воспроизвела заключительную часть рассказа. Однако и с этими последними страницами рассказ, оставшийся незавершенным, по сути дела не имеет конца.
