Определить точное количество школ, открытых в участке Толстого, – задача очень трудная, чтоб не сказать – невозможная. Официальными сведениями по этому вопросу мы почти не располагаем. Они сводятся к следующему.
Прежде всего – три официальных представления Толстого, сделанные по должности мирового посредника в Губернское по крестьянским делам присутствие. В одном, от 29 ноября 1861 г., за № 392, Толстой сообщал по начальству, что во вверенном ему участке изъявили желание открыть училища «волостные общества крестьян волостей: Головлинской, Ламинцовской, Трасненской, Богучаровской и Головеньковской и сельские общества : Ясеньковское, Колпенское, Бабуринское, Подосинковское, Плехановское, Кочанское и Сатинское». В другом, от 12 декабря 1861 г., зa № 399, Толстой сообщал, что открыли училища крестьянские общества: волостные – Головеньковское, Трасненское, Ламинцевское, Богучарское, Кобелевское и сельское – Ясенковское, Бабуринское. В третьем, от 21 февраля 1862 г. за № 36, Толстой уведомлял, что в его участке открыли училища сельские общества – Колпенское, Городненское и Плехановское».[342]
Затем мы имеем официальные сведения, напечатанные в органе Тульского епархиального начальства. С первого номера «Тульских епархиальных ведомостей» за 1862 г. стали печататься сухие перечневые сводки под заглавием: «Извлечение из ежемесячных донесений о приходских школах по Тульской епархии за июль, август и сентябрь 1861 года». Затем, начиная с № 7, заглавие было изменено: «Ведомость о состоянии приходских школ Тульской епархии к 1 января 1862 года, с показанием, кем открыты школы и где помещаются». В № 9, от 1 мая 1862 г. под этим последним заглавием, в подотделе, специально посвященном Крапивенскому уезду, читаем:
«204) В с. Тросне диаконом Румянцевым в его доме 14 м.; в сельце Житовке (18 м.) и д. Солове (20 м.) мировым посредником графом Толстым в крестьянских домах; всего в 3 шк.: 52 м.
205) В приходе села Головенек, в сельце Кривцове посредником граф. Толстым в крестьянском доме 40 м.
206) В приходе села Качаков, в сельцах: Ясенках (12 м.), Бабурине (17 м.), Ясной Поляне (28 м. 2 д.) посредником граф. Толстым; первые две школы в крестьянск. домах, последняя в доме графа; всего в 3 шк.: 57 м. 2 д.
207) В с. Ломиносове[343] посредником гр. Толстым в доме г. Кривцова: 40 м. 2 д.
В школах, открытых гр. Толстым, наставниками большею частью университанты, но закон божий преподается или приходскими священниками, или светскими лицами под их наблюдением».
Нетрудно убедиться, что сведения «Епархиальных ведомостей» явно не достаточны и не согласуются с официальными сообщениями Толстого. Если мы обратимся к другим данным, не официального характера, то тоже сразу встретимся с противоречиями, бросающимися в глаза. Причина противоречий прежде всего, конечно, в разновременности производившихся подсчетов, a затем, без сомнения, и в том, что иной раз учитывалась, как школа, группа деревенских ребятишек, более или менее регулярно собирающихся для обучения грамоте в доме помещицы или в сторожке церковного причетника, а в другой раз подобные мелкие частные школы во внимание не принимались. В конце статьи «О значении описаний школ и народных книг» («Ясная поляна», январь) Толстой говорит о двадцати школах своего участка и обещает в следующем номере представить историю их возникновения. Действительно, в статье следующего номера под заглавием «О свободном возникновении и развитии школ в народе» Толстой подробно рассказывает о школах своего участка, но несколько раз определяет общее число не в двадцать, а в двадцать три. В то же время, если счесть количество школ, названных им в тексте статьи по имени, то получится меньше двадцати, а если принять за школы и прибавить сюда безымянные пункты – в роде «купца», который нанял учителя и обучает не только своих детей, но и приходящих, или в роде «писаря», который между делом учит ребят, – получится больше двадцати трех. В только что цитированном письме к В. П. Боткину Толстой говорит о двадцати одной школе своего участка. С другой стороны, Толстой в первом отношении в Губернское правление не упоминает всех училищ, поименованных в статье, а во втором приводит названия двух школ, в статье пропущенных.[344]
Сообщение одного из учителей, Альфонса Эрленвейна, под заглавием «Бабуринская школа» («Ясная поляна», февраль) тоже не дает точно установленного числа школ. «Около нас, – пишет он, – 14, 15 селений со школами, да еще 5 изъявили желание иметь их и вот ждут несколько месяцев учителей».
Толстой открывал школы на основании выработанного им самим устава. Подлинный текст его, посланный Толстым в Губернское по крестьянским делам присутствие при отношении от 12 ноября 1861 г. № 373, в настоящее время, повидимому, надо считать погибшим, и мы можем судить об этом уставе лишь по печатным источникам. К ним относится, во-первых текст устава, воспроизведенный в только что названной публикации Д. Успенского,[345] во-вторых, «Правила для сельских и волостных школ», приведенные в статье Эрленвейна, под заглавием «Бабуринская школа»,[346] и, наконец, краткая характеристика устава в письме Толстого к Б. Н. Чичерину от 28 октября 1861 г. Вот что Толстой пишет Чичерину: «В участке, где я посредником, весьма быстро приняли устав для школ, предложенный мною. Устав основан на откупе, на который я беру школы, и на плате 50 к. в месяц с ученика без различия волости, сословия и уезда… – Положение учителей следующее: я отвечаю за minimum 150 р. с. жалования; ежели же учитель хочет взять содержание школы на себя, тогда условия выгодные, это зависит от него. Тем более, что успех зависит от него, и самый успех, популярность, может дать порядочное вознаграждение, потому что в каждом округе, где бывает до 30 учеников, может быть 50 и более, что составит 25 р. в месяц».[347]
Текст школьного устава, посланный Толстым по начальству, воспроизведен Д. Успенским в следующем виде:
«Устав сельских школ.
1. Для первоначального устройства школы общество делает сбор от 10 до 25 коп. серебр. с тягла.
2. За право учения каждого мальчика или девочки назначается плата 80 коп. сер. в месяц.
3. Плата за учение вносится в первую половину месяца.
4. Родители могут отдавать детей на месяц и более, но никак не менее одного месяца.
5. Родители, желающие отдать детей на год, платят в год 41/2 р. серебром или 11/2 руб. в треть.
6. Дети учатся Закону Божию, правильно писать и читать гражданскую и церковную печать, считать на цыфрах и на счетах, линейному рисованию и церковному пению – там, где учитель будет иметь необходимые для того познания, или священнослужители пожелают принять на себя эту обязанность.
7. Преподавание Закона Божия поручается местному священнику бесплатно, по распоряжению епархиального начальства, или за вознаграждение, какое назначит само общество.
8. Ежели в обществе 10 человек взрослых изъявят желание учиться, то два раза в неделю по вечерам в школе будет преподавание Закона Божия, объяснение вопросов, которые будут делать учащиеся, и вообще чтение.
9. Плата, как общественного сбора, так и учеников, вносится учителю.
10. Учитель все расходы по содержанию школы принимает на себя, исключая постройки и отопления».[348]
Надо полагать, что на волостных и сельских собраниях этот устав подвергался некоторым изменениям, не только внешнего характера, например, при записи в шнуровую книгу сельского старосты, желавшего блеснуть изысканным деловым языком, но и по существу. Пример тому – правила, приведенные в статье Эрленвейна. Они представляют несомненную копию устава, напечатанного Успенским, но в то же время несколько разнятся от него. Есть отличия чисто внешние, в роде того, что в пункте 7 вместо: «по распоряжению епархиального начальства» у Эрленвейна напечатано: «по распоряжению консистории». Но есть отмены более серьезные: в пункте 2 ежемесячная плата за учение определена у Эрленвейна не в 80, а в 50 к. Пункт 8, соответствующий пункту 9 текста Успенского, изложен гораздо подробнее: «Деньги за учение вносятся учителю. Деньги же общественных сборов передаются учителю по мере надобности; в случае же требования учителем выдачи большей части сбора вперед, выдача эта делается по приговору общества». Пункт 10 у Эрленвейна, говорящий о праве общества «определить на десять платящих учеников двух неплатящих из детей бедных родителей, по приговору»,– совсем отсутствует в тексте Успенского. Пункт 11 у Эрленвейна, соответствующий пункту 8 текста устава у Успенского, изложен гораздо короче, без всякого указания на характер предполагаемых занятий со взрослыми. Очевидно, что вопросы материального обеспечения будущих школ подвергались особенно подробному и оживленному обсуждению, и что именно эти вопросы вызвали те изменения, которые были внесены в первоначальный проект устава.
