Саша. Изумруды...
А х м е д. /Насторожился/. Геологи что ли?
Саша. Да вроде этого.
А х м е д. О чем сейчас говорил? Какие алмазы, эти... кораллы...
Иван. И жемчуга, и самоцветы.
А х м е д. Где это все?
Саша. Да неподалеку, совсем рядышком.
А х м е д. А не врешь?
Саша. Зачем нам врать, погляди лучше на наши приборы. Ты хоть в жизни раз такие видел?
А х м е д. Видел, у эксперта нашего. Он говорил, что с ними можно и клад найти.
Иван. Уже нашли, дурачина. А тут ты, остолопина, вместо клада, драгоценность с Кавказа.
А х м е д. Зачем так нехорошо говоришь?
Иван. Я тебе правду говорю, причем в глаза. Цени, участковый.
А х м е д. А далеко идти?
Саша. Совсем рядом.
Иван. Прямо за околицей, подле деревни.
Саша. Молчи, дурак.
Иван. А чего бояться? Без нас он как слепой котенок и шага не сделает.
А х м е д. Значит, алмазы, говоришь?
Иван. И жемчуга и самоцветы...
А х м е д. И рубины?
Иван. И изумруды, мой яхонтовый.
А х м е д. А почему про золото молчите?
Саша и Иван. /Одновременно/. Какое золото?
А х м е д. А вот такое. /Достает из кармана золотой самородок большего размера, чем был у Дарьи/.
Иван. О! Откуда он у тебя?!
Саша. Неужели здесь нашел?
А х м е д. А то где же еще. Пока в подполье сидел. Попробовал землю рыть и вот, нашел.
/Крышка подполья начинает подрагивать, слышен стук изнутри/.
Саша. Там еще что ли один искровец золотую жилу разрабатывает?
А х м е д. /Удивленно/. Никого больше не было, понимаешь.
Иван. Плохо глядел.
Саша. Может у вас там группа захвата сидит? Чтоб деда и бабку за самогоноварение арестовать. Вы же мужики не робкого десятка, семеро одного не боитесь.
А х м е д. Зачем так говоришь? У нас на Кавказе так нельзя оскорбление делать.
Иван. Фу ты, ну ты, ножки гнуты! Слышь, Шура, у них на Кавказе нельзя так говорить. Как это тебе нравится?
Саша. Стук этот мне не нравится. Слышь, участковый, достань-ка свою пушку, а то кошки на душе скребут.
А х м е д. Боишься, да? Я, понимаешь, не боюсь, но опасаюсь. /Вынимает пистолет, осторожно направляется к крышке подполья, пробует приподнять ее, но ничего не получается/. Эй, помогите.
Иван и Саша. Сейчас, поможем. /Подходят сзади к Ахмеду, набрасываются на него, пытаются вырвать пистолет. Шум, свалка, драка. В это время гаснет свет, крышка подпола открывается и снизу выскакивают черные светящиеся сапоги, делают круг по сцене. Вся троица в ужасе разбегается, мечутся по комнате и быстро забираются на печку/.
Иван. Не фига себе, настоящее приведение.
А х м е д. Чего делать будем?
Саша. Стреляй, участковый. Может подействует.
А х м е д. Сейчас я его... / Нажимает на курок, но из дула вылетает мыльный пузырь, за ним другой и плывут по комнате/. Что за черт?
Иван. Именно черт и есть. А ты думал кто?
/Сапоги подбираются вплотную к печке и пробуют вскарабкаться на нее, но срываются. Все трое отчаянно швыряют в них чем попало: подушками, кастрюлями, обломками кирпича, но не могут попасть/.
Саша. Я слышал, что молитва помогает. Кто какую молитву знает, читайте.
Иван. Иже еси на небеси... Дальше не помню.
Саша. Аминь. И у меня не лучше.
А х м е д. /Шепчет что-то на незнакомом языке/. Когти рвать надо.
Иван. Орел горный! Рви, рви, пока эти чоботы тебе что-то другое не оторвали.
А х м е д. В туалет хочу, понимаешь.
Саша. Нашел время.
/В трубе раздается гул, в печи начинается яркое свечение, летят искры/.
Иван. Ой, видать и наше время пришло... помирать.
А х м е д. Не хочу!!!
Саша. То очень хотел, а теперь не хочешь. Странный ты мужик.
/Вой все усиливается, сапоги начинают подпрыгивать, пытаясь добраться до людей на печке, которые голосят, закрывают лица руками. Неожиданно гул смолкает, свечение прекращается, замирают и сапоги. С улицы раздается громкий крик петуха. Сапоги делают несколько шагов к подполью, крик повторяется и они стремглав спрыгивают внутрь, крышка закрывается/.
Саша. Господи, неужели пронесло? /Спускается с печки и осторожно направляется к двери, его примеру следуют и остальные, испуганно оглядываясь по сторонам./.
Иван. Рвем когти!
А х м е д. Быстрей, пожалуйста. /Убегают, забыв свои вещи, Ахмед возвращается, подбирает свою фуражку и выскакивает за дверь что-то бормоча/.
В комнату пробивается первый солнечный лучик.
Картина 8.
Дом деда Башкура. В комнату позевывая входит сам дед Башкур, недовольно оглядывает избу, начинает прибирать разбросанные вещи.
Д е д. Вот народ! Напакостили и смотались. Видать напужал их кто, а то бы до сих пор дрыхли. Твоих рук дело? /Спрашивает в сторону печки, откуда тут же раздается довольное гыканье/. И правильно сделал, а то навязались на мою голову: то расскажи, это покажи. Накличут беду на мою голову, ох, накличут. Худо мне чего-то сегодня, а лежать некогда. Надо хоть картошку сварить, еду сготовить. /Достает чугун, накладывает в него картошку/.
Входит счастливо улыбающийся П а ш а.
П а ш а. День добрый, деда Миша.
Д е д. Кому добрый, а кому и нет. Напакостили вон гости мои, а сами убрались, побросали хозяйство свое. А мне оно на кой ляд? Выброшу все и спрашивать не стану.
П а ш а. Может вернутся еще?
Д е д. Я им вернусь, вернусь! Пущай только попробуют!
П а ш а. Помочь вам?
Д е д. Помоги. Принеси-ка дровишек сухих и мелко поколотых из-под навеса. Найдешь сам или показать где?
П а ш а. Так я вчера приносил. Забыли? Я мигом. /Уходит/.
Д е д. /Продолжает приборку /. Ходют тут всякие, а я подбирывай за ними. Нашли гостиницу.
Входит Паша, несет дрова, опускает их на пол, и они вместе с дедом начинают растапливать печь.
Д е д. Сходи-ка за водой, чайку поставить надо. Да зачерпни с серединки, где почище, посвежее.
П а ш а. Хорошо, будет сделано. /Берет ведра, уходит/.
Д е д. Ой, сердце чего-то щемит... /Берется за оставленные аномальщиками вещи, выбрасывает аппаратуру за дверь, видит лежащий на столе пакеты с взрывчаткой, бросает их в печь. Из-за печки слышно испуганное гыканье/. Чего расчирикался? Не так чего-то? /Раздается взрыв, деда отбрасывает к стене, вбегает Паша с ведрами, заливает пламя, кидается к деду, поднимает его/.
П а ш а. Что случилось? Всю печь разворотило?
Д е д. /Держится за голову, струйка крови течет по его лицу/. В печку чего-то бросил, на столе лежало. Я и не разобрал, чего там написано. Динамит что ли? /Садится/. Дай попить. /Паша подает ему кружку с водой/. Ой, здорово зацепило кирпичом. Кирпичи старые, тяжелющие.
П а ш а. /Подходит к развалинам печи/. Да, могло и дом разнести. Что это? /Наклоняется к фундаменту, поднимает кусок породы, которая ярко заблестела на свету/. Самородок? Тот самый? Как он здесь оказался?
Д е д. Не было печали, так черти накачали. Брось его обратно. Их там много. Видишь?
П а ш а. /Пораженный/. Вижу! Да здесь целые россыпи! И вы молчали?! Почему?!
Д е д. А потому, что нельзя каждому встречному поперечному о том рассказывать. Ой, худо мне,. Здорово зацепило. /Опускается на кровать/. Давно бы нашей деревни не было, коль об этом золоте проведал кто, налетели бы, как вороны, растащили, порушили, нас с места согнали. Дед с меня, с мальца еще, слово взял, что буду молчать, сколь надо, и лишь сыну своему перед смертью откроюсь. А он, вишь, сынок-то мой, пьяница непутевый. Так что делать нечего, тебе, парень, тайну эту и завещаю. Больше некому. Прости меня, если можешь, а я, видать, помру скоро, неможется мне. Ты вот что, тащи лопату, завалить надо все обратно.
П а ш а. Но зачем?
Д е д. /Собирается с силами, громко/. Слухай, чего говорю, тащи лопату, заваливай! Давай, давай, поторапливайся, а то зайдет кто.
П а ш а. /Приносит лопату, закидывает образовавшуюся яму., подходит к деду, вытирает кровь у него на лице/. Вам бы в город, к доктору надо.
Д е д. Сроду по докторам не хаживал. Видать, час мой пришел. Ты бы лучше за Дарьей сходил.
П а ш а. /Бросается к двери/. Я сейчас, мигом...
Д е д. Постой, дай мне слово, что не разболтаешь кому. А коль не сдержишь, то с того света заявлюсь, накостыляю по первое число.
П а ш а. Даю слово. Буду молчать, сколько надо.
Д е д. Жить здесь оставайся, да с золотом не шуткуй, не вздумай и частицу малую в руки взять, иначе не поздоровится. Слышишь?
П а ш а. Слышать-то слышу, но как же так: на золоте сидеть и... Это же искушение какое.
Д е д. Вся жизнь искушение. Я вот,- ничего, прожил всю жизнь и на ум не приходило прикоснуться к нему. Пусть лежит себе до поры. Дед мой, бывалочи, говорил: не тронь лиха, пока лежит тихо. И ты крепись. Понял?
П а ш а. Понял.
Д е д. А коль все понял, то дуй за Дарьей.
П а ш а. Бегу. /Убегает/.
Д е д. Эй, ты, варнак запечный. /Слышно гыканье/. Присматривай тут без меня за парнем и сам не балуй, да чужих в дом не пускай. /Пытается встать, берет кружку с водой, пьет/. Ты у меня совсем взрослым стал, теперь и без меня сам со всем справишься, разберешься, что к чему на этом свете /Слышны всхлипы/. Да ничего, попривыкнешь. Ты уж прости меня, коль обидел чем.
