1. Так, царства дивного всесильный господин,
Я долгие часы просиживал один,
И память их жива поныне
Под бурей тягостных сомнений и страстей,
Как свежий островок безвредно средь морей
Цветет на влажной их пустыне.
("Как часто, пестрою толпою окружен...", 1840)
2. Но остался влажный след в морщине
Старого утеса. Одиноко
Он стоит, задумался глубоко,
И тихонько плачет он в пустыне.
("Утес", 1841)
3. Посыпал пеплом я главу,
Из городов бежал я нищий,
И вот в пустыне я живу,
Как птицы, даром Божьей пищи...
("Пророк", 1841)
В примере 1 "влажная пустыня морей" - это близко к тому, что мы видим в стихах, посвященных Ростопчиной ("В пустыне моря голубой..."). В примерах 2 и 3 вроде бы речь идет о пустыне в прямом смысле слова, и все же в обоих случаях преобладает оттенок другой - одиночество, безлюдье. Это не меняется от того, что "пустыня" в стихотворении "Пророк" имеет еще и дополнительный смысл - "пустынь", слово, которое Даль в своем "Толковом словаре живого великорусского языка" объяснял так: "уединенная обитель, одинокое жилье, келья, лачуга отшельника, одинокого богомольца, уклонившегося от сует" (т. III, с. 542).
Еще одно лермонтовское слово - "холод" и прилагательное - "холодный".
1. Люблю тебя, булатный мой кинжал,
Товарищ светлый и холодный.
("Кинжал", 1838)
2. И ненавидим мы, и любим мы случайно,
Ничем не жертвуя ни злобе, ни любви,
И царствует в душе какой-то холод тайный,
Когда огонь кипит в крови.
("Дума", 1838)
3. Пробудится ль в тебе о прошлом сожаленье?
Иль, быстро пробежав докучную тетрадь,
Ты только мертвого, пустого одобренья
Наложишь на нее холодную печать...
(Посвящение к поэме "Демон", 1838)
4. Когда касаются холодных рук моих
С небрежной смелостью красавиц городских
Давно бестрепетные руки...
("Как часто, пестрою толпою окружен...", 1840)
5. И жизнь, как посмотришь с холодным вниманьем вокруг,
Такая пустая и глупая шутка!..
("И скучно, и грустно...", 1840)
6. Картины хладные разврата,
Преданья глупых юных дней,
Давно, без пользы и возврата
Погибших в омуте страстей...
("Журналист, читатель и писатель", 1840)
7. Вечно холодные, вечно свободные,
Нет у вас родины, нет вам изгнания.
("Тучи", 1840)
8. Один,- он был везде, холодный, неизменный,
Отец седых дружин, любимый сын молвы...
("Последнее новоселье", 1841)
9. Пускай холодною землею
Засыпан я,
О друг! всегда, везде с тобою
Душа моя.
("Любовь мертвеца", 1841)
10. Из-под таинственной, холодной полумаски
Звучал мне голос твой, отрадный, как мечта...
(1841)
11. Так две волны несутся дружно...
...И, полны холодом привычным,
Они несут брегам различным,
Без сожаленья и любви,
Свой ропот сладостный и томный,
Свой бурный шум, свой блеск заемный
И ласки вечные свои.
("Я верю: под одной звездою...", 1841)
Итак, что же такое у Лермонтова "холод", "холодный"? В примере 1 твердость; в примере 2 и 3 - равнодушие; в примере 4 - спокойствие, невозмутимость; в примере 5 - презрительное безразличие; в примере 6 бездушие; 7 - свобода от привязанностей; 8 - неприступность, несгибаемость; 9 и 10 - нечто неживое, противоположное живому. В последнем, 11-м,- это, казалось бы, вполне реальная характеристика морских волн; но ведь волны-то метафорические, речь идет о любящих или любивших друг друга людях, которые "без сожаленья и любви" разошлись в разные стороны; "...полны холодом привычным" оказывается характеристикой светского общества, а также их, этих двоих, принадлежавших к высшему свету. У Лермонтова поэт обычно не противопоставляет себя бездушному свету - и у него тоже "холодные руки", такие же бесчувственные, как "давно бестрепетные руки" "красавиц городских"; и у него, как у всего поколения, "царствует в душе какой-то холод тайный". Вот, оказывается, что значит "из-под таинственной, холодной полумаски": полумаска - обличье высшего света, признак его - холодное бездушие. От этого холода - шаг дальше, и тогда мы увидим:
На светские цепи,
На блеск утомительный бала
Цветущие степи
Украины она променяла.
Но юга родного
На ней сохранилась примета
Среди ледяного,
Среди беспощадного света.
("М.А.Щербатовой", 1840)
А как было у Пушкина? У Пушкина встречаем эпитет "холодный" в переносном значении, но оно, это значение, точно очерчено:
Кто изменил пленительной привычке?
Кого от вас увлек холодный свет?..
...Фортуны блеск холодный
Не изменил души твоей свободной...
("19 октября", 1825)
Душа вкушает хладный сон...
("Поэт", 1827)
Он пел - а хладный и надменный
Кругом народ непосвященный
Ему бессмысленно внимал.
Мы сердцем хладные скопцы...
("Поэт и толпа", 1828)
Пушкинская метафора - общеязыковая. У Лермонтова же языковая метафора приобретает новое звучание, живую образность. У Пушкина сочетания с эпитетом "холодный" (или "хладный") более или менее привычные, они близки к фразеологическим: холодный свет, холодный блеск, хладный сон. У Лермонтова некоторые сочетания допустимы с точки зрения общего словоупотебления - с холодным вниманьем, холодные руки, холодная земля (хотя и в этих случаях смысл обогащен дополнительными оттенками), другие же отличаются необыкновенностью, а потому особой силой воздействия: холодная печать, картины хладные, холодная полумаска, полны холодом привычным... Разумеется, это не значит, что слово у Пушкина проще. Достаточно сослаться на тот же эпитет в поэме "Полтава", где, рассказывая о сражении, Пушкин говорит: "Катятся ядра, свищут пули, / Нависли хладные штыки". Здесь "хладный" напоминает одновременно и о том, что штык - холодное оружие, и о том, что металл холодный, и о хладнокровии храбро обороняющейся пехоты; смысловая структура слова сложна, однако не субъективна, она рождена не внутренним контекстом, а внешним. Это так даже в особом случае, где метафорическое значение кажется более неожиданным, более индивидуальным:
Блажен, кто смолоду был молод,
Блажен, кто вовремя созрел,
Кто постепенно жизни холод
С летами вытерпеть умел...
("Евгений Онегин", VIII, 10)
Почти столетием позднее А.Блок процитирует это сочетание:
Тебя, Офелию мою,
Увел далеко жизни холод...
("Я - Гамлет. Холодеет кровь...", 1914)
Но в блоковской системе, о которой речь пойдет ниже, метафора "холод" приобретает иное наполнение, ибо она окажется одним из звеньев длиннейшей цепочки метафор, составленной из слов: холодный - ледяной - снежный метельный - вьюжный...
Нельзя читать Лермонтова, как Пушкина,- он требует другого подхода, привлечения иного контекста.
Контекст "Блок"
Но и Блока нельзя читать, как Лермонтова, хотя по основным принципам Блок близок к своему великому предшественнику. Казалось бы, то же слово, а как оно отлично от лермонтовского в строфах о петербургской белой ночи:
В те ночи светлые, пустые,
Когда в Неву глядят мосты,
Они встречались, как чужие,
Забыв, что есть простое ты.
И каждый был красив и молод,
Но, окрыляясь пустотой,
Она таила странный холод
Под одичалой красотой...
(1907)
"Таила странный холод" - эти слова понятны лишь в сочетании с другими стихотворениями, например, "Снежная дева" (1907):
Она глядит мне прямо в очи,
Хваля неробкого врага.
С полей ее холодной ночи
В мой дух врываются снега...
и с циклом "Снежная маска", написанным несколько раньше и представляющим собой многообразно развернутую и очень усложненную метафору, которая опирается на обиходное метафорическое "охладеть", "холодное отношение" и т.д. В одном из стихотворений этого цикла читаем:
Открыли дверь мою метели,
Застыла горница моя,
И в новой снеговой купели
Крещен вторым крещеньем я.
И, в новый мир вступая, знаю,
Что люди есть, и есть дела,
Что путь открыт наверно к раю
Всем, кто идет путями зла.
Я так устал от ласк подруги
На застывающей земле.
И драгоценный камень вьюги
Сверкает льдиной на челе.
И гордость нового крещенья
Мне сердце обратила в лед.
Ты мне сулишь еще мгновенья?
Пророчишь, что весна придет?
Но посмотри, как сердце радо!
Заграждена снегами твердь.
Весны не будет, и не надо:
Крещеньем третьим будет - Смерть.
("Второе крещенье", 1907)
Не идет ли здесь речь о том, как важна для поэта его глубокая связь с природой - метелью, снегами, всей этой бескрайней стихией? В то же время образы зимы - трагический символ безответной горестной любви. "Второе крещенье" поэта - это крещенье новой любовью и новым приобщением к стихиям природы. "Твердь" - в словаре Блока это слово обозначает иной, "звездный" или "надзвездный" мир, мир неземной. "Заграждена снегами твердь" - этот стих говорит о том, что поэт остается в материальном, земном мире природы. Он уже не верит в счастливую любовь, сулящую ему потусторонние откровения: "Весны не будет, и не надо..." Другое истолкование: речь, быть может, идет об очерствении сердца, о невозможности любви для человека, который "устал от ласк подруги" и охладел не только к ней, но и к любви вообще; в таком случае и каждый стих получает иное объяснение, а вся вещь оказывается осознанием своего движения в сторону смерти, движения, сулящего не только утраты, но и духовные приобретения ("Весны не будет, и не надо..."). Оба эти варианта не исключают друг друга; их можно и объединить, обобщить в более отвлеченной сфере. Стихи Блока - как, впрочем, и вообще создания лирической поэзии - не могут быть очерчены единственной смысловой линией: их контур расплывается, двоится и троится. Вспомним "лестницу смыслов": если так читается Фет, то в гораздо большей степени - Блок, сделавший многосмысленность художественным принципом. Осмыслить данное стихотворение - это прежде всего верно понять слова: "метели", "снеговая купель", "крещенье", "весна", "твердь". Но особенность блоковских слов в том, что они не имеют однозначного смысла; "весна" может значить и "разделенная любовь", и вообще "жизнь", и "земное счастье", и даже "мечта", как в стихотворении, написанном в том же 1907 году:
