много пили и танцевали, а потом парочка уединилась за дальним столиком. Примерно через полчаса они, смеясь и пошатываясь, вышли из бара и направились к мотоциклу.
— А тебя не арестуют за вождение в пьяном виде? — спросила Таня и прыгнула на мотоцикл, раскинув ноги.
— Не бойся, они нас не догонят. Нам с тобой никто не помешает.
Блондин схватил девушку за талию, а она оттолкнула его в игривой манере.
— О-о, ты шустрый парень?
— Не то чтобы шустрый, но… — парень не окончил фразу и силой приблизился к девушке. Он слегка потянул её за волосы и прошептал что-то на ухо, отчего Таня расплылась в улыбке.
Парень надел на девушку шлем и сел за руль. Таня запустила руки ему под майку. Парочка с шумом уехала на зелёном мотоцикле. Похоже, завтра у Быка будут дела поважнее, чем разборки со мной.
Ближе к утру подошел угрюмый мужчина с золотым зубом. Он был младше меня на пару лет, но выглядел старше на десять. Его звали Серый.
— Здорово, Африкос. Ну, чё, как сегодня, шумно? По лицу вижу, что шумно. Я чё пришел-то… дело к тебе есть. С одним мудилой надо разобраться. Он Удаву денег задолжал, а платить не хочет, падла. Сидит себе, бухает в «Кобыле». Сюда не суётся. Ну, чё, погнали?
Ночные разборки входили в мои обязанности. За это меня, собственно, и наняли. Хозяин бара — авторитет по кличке «Удав» — предлагал «взять меня в дело» ещё в середине девяностых. Тогда я думал, что ни при каких обстоятельствах не стану работать на бандитов.
Когда надо было кого-то припугнуть или выбить деньги, — Серый приходил ко мне. Я был шестёркой у шестёрки, живым щитом на случай, если у должника окажется в руках нож или пистолет.
У входа в бар «Кобыла» валялся какой-то пьяница. «Это он», — сказал Серый. Я подобрался к жертве и разглядел знакомый силуэт. Передо мной лежал Шарпей. Щуплая фигура и обвисшая кожа ещё сильнее оправдывали его прозвище.
Я перевернул пьяницу, затем присел на одно колено и спросил: «Ты живой?» Шарпей немного пришел в себя и, откашлявшись, заговорил на типичном для него и других алкоголиков диалекте:
— Гха-гха, кого я вижу? Зайчишка-трусишка…
Шарпей попытался плюнуть в мою сторону, но слюна растеклась у него по щеке.
— Ты о чём? — спросил я.
— О том… шо ты трус!!
— Это я трус? Ты же сам сказал, что не придёшь!
— Чё ты паришь, Вика?! Я… пришёл када нада… вечром… а тя не было! Твой тренерок ещё втирал там… какие-то… семейные остоятельста у тя, — Шарпей остановился, почувствовав, что теряет контроль над речью, но вскоре продолжил: — Ну и шёл ты в жопу! Вместо тя намальный пацан подкатил… побил меня, прада… за два ранда, чертяка! Ну, ничё, бывает. Зато малыш водярой круто проставился!
— Что ещё за малыш?
— Кхе-кхе, малыш… тот ещё зерюга… заходит, такой, в зал и грит: «С кем тут можно подраца?» Я как раз ещё злой был… ну када узнал, шо ты слинял… ну и согласился с ним поцапаться… хорошо, шо сдаца успел, хе-хе, — Шарпей вновь замолчал и долго смотрел мне в глаза с присущей ему улыбкой умственно отсталого. — А знаешь, этот пацан похож на тя… в молдости. Такой же патлатый, и зляд… кхм, взгляд у него, как у тя. Точно как ты, токо без бзихованной мамаши и конченого тренера.
Шарпей разразился животным смехом. Было настолько противно, что я не удержался и избил его. Пьяница всё смеялся, пока его не вырвало на мою обувь. Тогда я поднялся и стал колотить его ногами. Но он всё ещё смеялся.
— Грёбаное животное! — закричал я и вытер свою кроссовку о лицо Шарпея. — Смеёшься, да? Нравиться так жить, да?! Вот и жри свою блевотину! Давай жри!!!
— Ах ты ж сучара! — раздался крик сзади.
Я повернулся и увидел, как Серый отбивается от длинноволосого парня, который наносит удар за ударом. Это был тот самый блондин, который сегодня произвёл фурор в «Диско-баре». Серый отступил на пару шагов, чтобы вытереть кровь, а юнец ответил ему с ехидным выражением:
— Два латентных гомика бьют лежачего алконавта, и я здесь сучара? Ты, кстати, живой, Шарпейчик?
— Поговори мне ещё! — крикнул бандит и вытащил нож из кармана.
— У-уу, я весь трясусь. Кстати, что у тебя с зубом? Неужели косишь под…
Серый перебил юнца зверским криком и побежал на него, как бешеный бык. Парень, словно опытный матадор, отшагнул с линии атаки и стал бить врага в челюсть.
Он так быстро наносил удары, что Серый не выдержал и тридцати секунд. Он свалился и выпустил нож, а молодой боксёр прыгнул на него и спрятал оружие в кармане.
— Я продолжу, — сказал он, шлёпая лежачего по лицу. — Ты что, начинающий рэпер? Или косишь под Джека Воробья? Даже не знаю, сфоткать тебя или просто вырвать эту золотую хрень.
Заметив, что жертва никак не реагирует, парень поднялся и подошел ко мне. Он встал в стойку и сказал: «Ну что, фейсконтроль, поехали?» Я оставил Шарпея и тоже принял стойку. Мы дрались технично, передвигаясь, как на ринге. В отличие от Серого, я был предельно сконцентрирован и не лез напролом. Юнец тоже вёл себя осторожно, однако пытался спровоцировать меня своей надменной мимикой и ехидными замечаниями. Я не поддавался и боксировал в обычном темпе, пока не поскользнулся на грязи. Но даже тогда парень вёл себя как истинный спортсмен и отпрыгнул на пару шагов.
— Что ты делаешь? — спросил я.
— Ты поскользнулся, а боксёры лежачих не бьют.
Я поднялся. Этот говнюк мне за всё ответит! Хотелось бить его без остановки, но парень был слишком изворотливый. Остаётся терпеть удары и бить «редко, но метко». Пару раз мне удалось попасть, и после одного из таких попаданий юнец попятился и споткнулся о лежащего бандита. Серый успел оклематься, и ему не составило труда захватить боксёра. Одной рукой бандит давил на горло, а второй — бил по рёбрам.
— Чё встал, Африка?! Завалим мудилу этого, пока мусора не прикатили.
