лодочкой под щекой. Лишь изредка утренняя тишина комнаты нарушалась прерывистыми короткими вздохами.
«Как ты похож на своего папу, малыш. Вырастешь, станешь таким же красавцем. И обязательно будешь любить, ценить, уважать его, просто потому что он любит тебя, наверное, больше всех на свете. Сандро, ты всенепременно должен стать счастливым человеком, научиться улыбаться, смеяться, общаться, доверять. Не всем, конечно, можно верить. Но ты поймёшь со временем… А может, твоё невинное сердце будет вести тебя по жизни, не даст забыть, что такое доброта»…
Арай вскочил, с ужасом осознав, что рядом нет сына, бросился искать его по квартире и нашёл. Мальчик спокойно спал в комнате Тамары, на её кровати, вложив свою ладошку в женскую руку. Ощущение от увиденного было такое обжигающе-стремительное, словно сам дотронулся до неё.
На часах было семь утра. Понимая, что уже не может сдерживать себя, Арай набрал номер телефона друга.
— Роман, привет. Знаю точно, что не разбудил, но всё же вы молодожёны… Нет-нет, я не рвусь на работу. Не веришь? — он усмехнулся, удивившись в очередной раз, что прошедшие два дня так много изменили в нём. — Слушай, Роман, проверь для меня информацию. Опасаюсь, что вылезет много грязи, но необходимо всё выяснить. Значит, так…
Коротко изложив известные ему подробности, Арай попросил выполнить задание быстро.
— И не говори ничего Галке. Не стоит её волновать. Да знаю, что она и так видит на работе… И всё же не вводи её в курс дела, хотя бы пока. Если потребуется, подключай юристов. А я думаю, что это придётся сделать, так как отмываться будет не только наша служба. Отложи все срочные дела, поставь на первое место моё задание, предупреди исполняющего обязанности. Пусть он мне позвонит после оперативных совещаний. Всё. Жду.
Тамара уже проснулась, но продолжала лежать, опасаясь разбудить мальчика, спавшего на другой половине кровати. Невольно подслушав разговор, удивилась тону Арая. Жёсткий, решительный, он лишь немного смягчался, когда говорил о неизвестной ей Галке.
«Это совсем другой человек, — подумала она и начала тихонько вставать, услышав, что Арай прошёл в ванную, — не тот, который удивлённо смотрел на меня, получив тряпку на плечо, как эполет. И не тот, что танцевал вчера с нашими красавицами. Сейчас на кухне был директор».
Через час все собрались на кухне. Ребёнок молча ел манную кашу, приготовленную Тамарой, и искоса поглядывал то на неё, то на отца. Арай старался не показать своего удивления, ведь бывшая жена убеждала его, что сын не реагирует на окружающий мир, орёт, закатывает истерики, отказывается от еды. Ничего подобного сейчас не было.
«Как же хочется быстрее выполнить всё задуманное, но мне потребуется помощь Тамрико, — думал мужчина, наслаждаясь крепко заваренным кофе. — И всё же не буду спешить, надо ещё раз всё обдумать».
— Очень вкусно, — сказал вслух, обращаясь к хозяйке. — Я уж, честно говоря, забыл, когда завтракал. Всегда на работе с семи утра или раньше. А тут — настоящий кофе, бутерброды, даже пирожки, да ещё и каша. Спасибо, Тамрико.
— Не за что, — с улыбкой ответила она. — Очень приятно, что всё понравилось. Вы ешьте, я потом уберу. Мне надо к компьютеру, скоро утренний скайп с руководителем.
— Мы не будем мешать. Пойдём гулять, да, Шур-шур?
— Почему ты его так зовёшь? — спросила Тамара, осторожно вставая и направляясь в коридор. — Такое славное имя, ласковое.
Мальчик, о котором шла речь, смотрел в окно, словно не слушал разговор взрослых. Но отец заметил, что он чуть повернул голову.
— Саше было года два с половиной, когда он увидел котёнка очень близко. Дело в том, что его мама боялась аллергии на шерсть животных и не подпускала к малышу никого. А в тот день я с ним гулял, ну и позволил. Шурка гладил его, а маленький пушистый комочек мурлыкал мур-мур, мур-мур. И мой сынишка, путая своё имя и позывной котёнка, гладил его, приговаривая: «Мур-мур, шур-шур». Так и появилось это имя, только я редко…
Звонок его телефона разорвал покой утра. Арай поморщился, взглянув на экран, но ответил:
— Слушаю. У нас всё хорошо. Нет, не в гостинице. Там авария, нарушено водоснабжение. Где? В городе… Слушай, Лариса, ты предоставила мне две недели, так? Не надо нас контролировать. Не кричи. Я перезвоню тебе позже. Сейчас Саша завтракает. Да, именно так. Нет, не вру. Передай своей матери, чтобы не диктовала нам всем, как жить. Точка. Жди звонка.
Он отключил связь и посмотрел на сына, который внимательно его разглядывал.
— Что, Шурка? Ты тоже не веришь мне? Имеешь полное право. Но я обещаю тебе, что всё будет хорошо.
Мальчик чуть качнул головой, словно не доверяя словам отца, а потом едва заметно кивнул.
Тамара вышла из кухни, добралась до компьютерного стола и тяжело опустилась в кресло. Тянуло мышцы, но ещё больше ныло сердце за двух мужчин, которые стали ей дороги. Она услышала шум воды, тихий звон посуды, потом всё стихло.
— Тамара, мы поедем в гостиницу, — сказал из коридора Арай, — потом в парке погуляем, дождёмся открытия магазинов и купим всякой всячины.
— Возьми ключ, он на полочке лежит. Я всё равно никуда не пойду.
Закрылась дверь, в квартире стало очень тихо, лишь звук загружающегося компьютера напоминал о предстоящем рабочем дне. Вздохнув, нажала нужные кнопки, и через некоторое время на экране появился мужчина в форме налоговой службы.
— Доброе утро, Тамара Николаевна. Как здоровье? Сможете сегодня сдать отчёт?
— Доброе. Да, смогу. Подпись свою под ним не ставлю? Как договаривались?
— Да. Ваше имя не должно фигурировать, и так хватило неприятностей. Постарайтесь до конца недели нигде не появляться, а потом хорошо бы вообще уехать из города.
— Надолго?
— На неделю хотя бы. Будем считать это отпуском.
— Хорошо. Постараюсь до двенадцати всё отправить. Лично вам? Не секретарю?
— Лично мне.
— Понятно.
Разговор закончился. Тамара тяжело вздохнула, посмотрела в окно, позавидовала тем, кому не надо было сдавать отчёт, и вернулась к работе. На экране возникли столбики таблиц, пояснения к ним, сноски, расчёты. А над всем этим, на отдельном белом листе крупным красным шрифтом, как напоминание самой себе, горела надпись:
«Розовые очки, как известно, разбиваются стёклами внутрь».
Эту фразу она услышала от своей матери, когда три года назад сообщила ей о разводе с мужем. Зинаида Петровна тогда не удивилась, лишь сказала, что давно знала, чем закончится брак дочери. Тамара плакала, рассказывала о предательстве мужа, опуская некоторые детали, чтобы не расстроить маму. Однако та просто погладила её по
