-Машина только через полчаса будет и все это результат вашего опоздания, - сказал следователь.
Павел обернулся и увидел туловище - наполовину высунувшись из дверного проема, оно обеими руками держалось за дверь. Над белым-белым воротничком, как из оправы, торчала шея. Ложбина выделила два мощных сухожилия. Неожиданно нижняя рука оторвалась от двери и взметнулась к козырьку. Шейные сухожилия перекосились - голова повернулась, окинула улицу взглядом и посмотрела на часы. Брови насупились. Рука взметнулась еще раз и, оголив позолоченный ремешок, приложила часы к уху...
-Я сам могу доехать, - сказал Павел, обращаясь к туловищу.
-Без меня, Павел Михайлович, вас не примут; я обязан передать вас из рук в руки, - сказало туловище и оттолкнувшись от двери, исчезло в проеме.
Павел решительно зашел в помещение...
-Не понимаю, товарищ капитан, зачем машину гнать, если двадцать минут автобусом ехать?
-Не забывайте, что это судебно-медицинская экспертиза, - следователь сделал ударение на слове "судебно", - и что вы находитесь под следствием. Существуют определенные правила - как преступника, судебные органы должны доставить вас в спецмашине.
-Товарищ капитан, машина приехала, - доложил следователю дежурный.
Капитан Бывалин подошел к окошку.
-Я у вас папочку положил, товарищ старшина... Да не ту!.. Дело Копровина... Вот-вот!
Дежурный подал папку и капитан, сунув ее подмышку, направился к выходу. Павел пошел вслед за ним. Машина стояла у входа.
-Здравствуйте, Семеныч, - сказал Павел шоферу, как своему старому знакомому. 42
Автоматические двери открылись и спецмашина въехала на территорию, рассеченную множеством аллей, тропинок и дорог.
- Рулюй к приемному, - сказал капитан и Семеныч, не задумываясь, поехал по одной из дорог, которая несколько раз сворачивала и пересекалась с другими.
Машина остановилась...
-Вылезай! - сказал капитан Бывалин и открыл дверцу.
"ПРИЕМНОЕ ОТДЕЛЕНИЕ ОБЛАСТНОЙ ПСИХИАТРИЧЕСКОЙ БОЛЬНИЦЫ", - прочел Павел вывеску на дверях одноэтажного здания, окна которого прижимались к земле. За стволами виднелись такие же здания - стены не облицованы, кирпичи побелены наголо. Бабочки, перелетающие от цветка к цветку, многочисленные и разной формы клумбы, стриженные кустарники, вековые деревья и свежий воздух создавали впечатление курортной местности.
Помещение приемного отделения. Сиротливая задумчивость - мужчины и женщины, сидящие в откидных креслах и не обращающие внимания друг на друга - знакомое лицо. "Да это же декан механического факультета - вроде бы никаких ненормальностей за годы моей учебы в горном институте за ним не замечалось".
-И вы тут, Захар Евсеич?
Преподаватель посмотрел на бывшего студента как на человека пропащего мол,а ты чего? - и показал на авоську с фруктами.
-Брату - десятый год здесь лечится.
В ожидалку вошла медсестра.
-Копровин, есть такой?
-Я Копровин.
-Идем, дружочек, - сказала и, переваливаясь на коротких ногах, пошла по коридору.
Душевая. Окна, до половины закрашенные масляной краской. Павел сбросил одежду. Медсестра подхватила ее и унесла. Перед входом в душевую кабину стоял мужчина - белый халат оттеняли красные пятна на оспенном лице и картофелевидный нос с синими прожилками. Окуная бритву в таз с водой, он, словно клоун - мимикой подозвал к себе клиента, хлопнул его пятерней по животу; осклабившись, взбугрил возле растительного покрова кожу и заглядывая в глаза, занес бритву. "Проверяет на какой-то комплекс", подумал Павел, пытаясь скрыть свою неподатливость.
-Не бойся, не отрежу, натяни карандаш, подними бейцелы, - приговаривал парикмахер.
Медсестра вернулась, прижимая к себе полотенце, кальсоны, рубашку, серый халат и шлепанцы. Шлепанцы упали на пол - остальное она небрежно бросила на подоконник.
-Быстрее банься, дружочек - у нас так долго не моются!
Обтершись наспех, накинув на влажное тело принесенное белье, Павел вместе с медсестрой вернулся в приемное отделение.
-Быстро тебя обработали! - сказал капитан Бывалин.
43
Павел сел в будку. Капитан захлопнул за ним дверцу и сел в кабину.
-А теперь к нашему рули!
Семеныч кивнул. Минуя замысловатые перекрестки, подъехал к огороженному зданию. Павел заметил, что и другие здания огорожены, но это по особенному - выше каменного забора в два ряда натянута колючая проволока, верхняя кромка забора облицована битым стеклом, сторожевая вышка...Капитан подошел к проходной и нажал кнопку. Звякнул металлический засов, двери открылись, вышел милиционер.
-Пополнение привез?
-Как видишь, - ответил Бывалин, кивком головы приказал Павлу следовать за ним и миновав проходную, показал пальцем на скамейку, стоявшую у входа в здание, - подождешь здесь.
На клумбах пламенели канны. Между вторым рядом колючей проволоки и забором, сладко вытянувшись, положив голову на лапы, отдыхала овчарка. Въездные ворота находились рядом с проходной - четыре железобетонных столба обозначивали это место. На столбы с трех сторон и сверху натянута сетка: одна сторона огороженного объема примыкает к проходной - другая, пересекаясь со вторым рядом колючей проволоки, к забору; третья - смотрит на клумбы; четвертая - на облака.
-Передаю вам этого субчика из рук в руки, - услышал Павел повеселевший голос капитана Бывалина.
А. Кобринский, "ПОВОЗКА С ИГРУШКАМИ", роман
продолжение VII
44
Общая камера - четыре койки, металлическая решетчатая дверь, ведро для параши. Длинный коридор и такие же камеры - возле каждой сидит санитар.
Наблюдение продолжается беспрерывно - днем и ночью: как спишь, как ешь, как ходишь, что говоришь. Работа у санитаров трехсменная. Во время пересменки сообщаются очередные новости.
-У Савельевых дочь замуж выходит.
-Кабалкины кабана зарезали.
-У Егоровны сын с БАМа вернулся.
-А наши и на этот раз чехам наклепали.
-С каким счетом, Федотыч?
-Три: два!
Санитары хорошо знают друг друга - они игралкинцы.
От решетчатой двери до зарешеченного окна ходит человек - его кличут Карликом.
-Случайно стекла выбил, пьяный был, ничего не помню, - снова и снова рассказывает он Сергею Сергеевичу.
Нам Карлик признался, что стекла выбил не случайно. Мы - это те, кто в камере. Каждый из нас - могила сексоту. Павел шестой день в камере - шестой день он видит Карлика шагающим - и днем и ночью. У Карлика воспалены глаза. Он старается не спать - считает, что отличительная черта маниакально-депрессивного психоза - бессонница!
-Мама у меня и сестра. -В подвале живем. Всю жизнь в сыром подвале! кричит он санитару.
-В семнадцатом в землянках жили, - бормочет санитар, посмотрев на Карлика сонными глазами.
Павел засыпает...Утром Карлика вызвали на комиссию...Из соседней камеры доносятся голоса...
-Со посадили на самолет и отправили, а Са интервью по телефону давал, возбужденный голос. Павел прислушивается: часто упоминая Са и Со, возбужденный голос разглагольствует о мировых проблемах - у "политического" ярко выражена мания борьбы за справедливость.
-Как вы относитесь к Са и Со?* - спросил Сергей Сергеевич шепотом металлическиепрутья рассекали лицо лечащего врача на квадратные участки.
Павел стоял прислонившись к дверному косяку...
-Считаю, что они психически нездоровы, - ответил с нарочитой громкостью и посмотрел Сергею Сергеевичу в зрачки.
-Куюмэ! - прочел он в них - они проникали, они блестели так, будто хотели сказать больше - это были зрачки ия.
-Сергей Сергеевич! - Сергей Сергеич!! - Сергей Сергеич!!!
-Не глухой - слышу!
-Гляньте на эту рожу, это же человек прошлого века - тупица! У него три класса церковно-приходской, но он там, а я в клетке, - речь идет об игралкинце; который прикреплен к камере "политического".
-Горло у меня пересохло от того, что я в мозг ранен, а у этого болвана интеллект атрофирован - воды не допросишься!
-Били меня, а я инвалид.
-Вот, смотрите! - человек приподнимает чуб: на лбу вмятина величиной с кулак, - чугуновозом меня. -Полгода в сознание не приходил.
Кто он, за что его били, за какие грехи попал сюда, не спрашиваем здесь не принято лезть человеку в душу. Сам расскажет, если найдет нужным.
-Семья у меня большая. Два сына и дочка. Кормить надо, а работать не могу, - говорит он и щупает вмятину. -Дали мне пенсию, а что пенсия? Четыре операции перенес. Два раза череп поднимали. Память у меня после этого как решето. К пяти семь прибавлю, голова болеть начинает. Тяжесть подниму тошнит и судорога по всему телу. Дворником я работал...
-Отомкните дверь, - просит санитара Сергей Сергеевич и в тот же момент у человека стекленеют глаза.
-Как ваша фамилия? - человек мотает головой - не помнит.
-Сколько вам лет?
-Тринадцать, - говорит человек и по небритым щекам его ритмичными зигзагообразными рывками скатываются наивные слезы.
Вид у Сергея Сергеевича непроницаемый. Он уходит. Лязгает засов. Человек преображается.
