-И он внакладе не останется?..- ни к кому отдельно не обращаясь, довольно бесцеремонно предположил хирург, но Анна Романовна ничего на это не сказала: по своему обыкновению или, лучше сказать, предопределению, да и Ирина Сергеевна пропустила его слова мимо ушей: была уже занята мыслями о предстоящей поездке...
Даже самые малые путешествия приводят нас иногда к большим переменам в жизни, толкуют старые сонники.
11
Они вызвали ее с улицы протяжным гудком, она накрутила на себя шаль, влезла в шубу и в валенки, выскочила наружу. Стоял ясный морозный солнечный день. Повсюду лежал нетронутый, слепящий снег, которого за ночь подсыпало. Дома укутались с головы до ног в белое, их крыши располнели и разбухли, свисающие с них толстые завитки и пологи едва не соединились с наземными сугробами, столь же пухлыми, как они, и рыхлыми.
-Люблю женщин, одетых со вкусом!..- Иван Лукьянов оскалился в озорной улыбке, увидев застраховавшуюся от холодов Ирину Сергеевну.
-На матрешку, наверно, похожа?- Она не без труда нагнулась, влезла в машину.- Шаль хоть разверну: душно...- и начала разматываться.- Далеко ехать?
-С вами хоть на край света!- и Лукьянов рванул больничную "Волгу" с места в карьер: он и обычно-то водил ее на сельский манер, как какой-нибудь джигит или наездник, а с такой пассажиркой решил еще и пофорсить - взболтать и растрясти ее на заднем сиденье.
-Не гони,- сказал Пирогов.- Успеешь. Тут он - край света: далеко ехать не надо.- Он оглянулся и тоже остался доволен экипировкой Ирины Сергеевны.-Поесть успели?
-Вы имеете в виду, взяла ли что с собой?- Она успела расстаться с цветастым платком и расстегнуть шубу.- Взяла. Вдруг на новоселье не накормят.
-А это почему?
-Скажут, не так больных посмотрела.
-Так там не больные будут, а здоровые.
-Все равно. Я женщина мнительная, Иван Александрович.
Лукьянов засмеялся.
-И правильно. Здесь другим делать нечего! Все только и делают, что мнят. Или мнут: не знаю, как сказать правильно... Моя сегодня печь пироги с утра взялась. Я ее спрашиваю, что у тебя: репетиция перед Новым годом? А она мне: на работе все уши прожужжали с пирожками Ирины Сергевны - будто сама их печет!
-Ревнует,- объяснил Пирогов.- Женщины к чему угодно приревновать могут. Хоть к гудку паровозному: вызывает на свидание.
-Не говорите... Моя нашла у меня два трамвайных билета из области - вот тебе, говорит, и доказательство. Я ей: случайно лишний оторвал, а она: мало того что кого-то себе нашел, так еще и проезд ей оплачиваешь.
-Про деньги не вспоминай лучше...- Пирогов обернулся, поглядел на Ирину Сергеевну.- Ирина Сергевна сидит и думает, наверно: попала в компанию.
-Почти так.- У Ирины Сергеевны и в самом деле вертелось в голове нечто подобное.- Мужской разговор завели - женщине в него вставиться не с чем.
-Так о вас же все?- возразил Пирогов, но Иван, рыцарь в душе, поддержал ее:
-Она такой не будет. Ее самое ревновать начнут.
-Смотри, ты не приревнуй.- Пирогов допускал такие, непонятные при его уме, бестактности.- Не забыл, что нам сначала в Ивановку?
-Кто сказал?- Иван прекрасно это помнил, но остался недоволен последним замечанием: не любил начальственных фамильярностей.
-Я же говорил вчера: она заехать просила?
-Что просила, говорили, а что ехать - нет... Новое начальство, гляжу?..- и Лукьянов обернулся вопросительно к Ирине Сергеевне, убедился в ее полной невиновности и объяснился:- Туда дорога отвратительная. Проселок по полю идет: летом его как на ладони видно, да и то: дождь если сильный, так развезет, что не сразу отыщешь, а зимой?.. Иной раз прямо по полю чешешь, по диагонали. Но это - если снегу мало, а сегодня трудней будет... Попробуем, однако. Дело какое?
-Больные ждут.
-Спасать нужно? Это другой разговор...- и Лукьянов, удовлетворившись услышанным и увиденным, отвернул от нее скуластое лицо, стал смотреть на дорогу.- Скорая помощь всегда меня прельщала. Я из-за нее в медицину и пошел. Включай сирену и жми на газ: жизнь человека в опасности!
-Заодно и оправдание лихачеству твоему,- объяснил, как всегда на свой лад, Иван Александрович, и Лукьянов не стал спорить:
-Можно и так сказать... Я тогда к Ефремову зайду. Говорят, у него порошок есть - давно хотел съездить.
-Кто это Ефремов?- спросила Ирина Сергеевна.
-Фельдшер ивановский,- сказал Пирогов.- Чистюля каких свет не видывал. У него изба самая опрятная в области. Если б конкурс был, непременно бы выиграл. Посмотришь.
-Если пригласит,- сказал Лукьянов.- Впускает только тех, у кого шея чистая. Это я не про вас, конечно!
-Нас позовет,- успокоил Пирогов озадачившуюся Ирину Сергеевну.-Начальство как-никак... А что за порошок?
-Из Японии. Тараканов выводит.
-Врет. Нет таких порошков. Его и японцам не выдумать.
-Сам хвастался.
-Если так, то мы его реквизируем. Тараканы и нас одолели. По родблоку ползают.
-Этого могли бы и не говорить!- не удержалась Ирина Сергеевна.
-Ты рожать у нас хочешь?
-После того, что вы сказали? Ни за что на свете!
-Не зарекайся: начнется, не до тараканов будет.- Пирогов поглядел на нее с ироническим сочувствием.- Не знал, что ты такая впечатлительная.
-А вы других женщин встречали?
-Других?.. Да я их не знаю почти.
-Врач - должны знать. Это, Иван Александрович, пробел в вашем образовании.
-Может быть. Теперь не нагоню уже, наверно.
-А надо бы.
-Зачем?
-Чтоб лучше их психику понимать.
-Что я, психиатр тебе? Не заменяю их никогда. Боюсь напутать.
-Надо в душу вникать. Для этого необязательно психиатром быть.
-В нее чем меньше вникаешь, тем лучше - спокойнее... Ты что-то всерьез за меня взялась. Не зря Иван Герасимыч на тебя жалуется, ревизором зовет или как еще?
-Цензором.
-Видишь - все помнишь. Опасная женщина... Знаешь, кого ты мне напоминаешь?
-Нет, конечно.
-Мою первую главную врачиху. С той тоже ни о чем говорить было нельзя: непременно срежет, найдет, что тебе сказать неожиданного. Обязательно каверзу какую-нибудь влепит.
-Хоть одну женщину вы, Иван Александрыч, в жизни уважали. Или вы в нее влюблены были?
Пирогова этот вопрос застал врасплох, и он задумался.
-Не знаю, что и сказать тебе. Подумать надо... Она в годах была. Такая, примерно, разница, как у нас с тобой.
-Но это, говорят, не помеха?- спросила она - сразу поняла, что сказала лишнее, но не в ее правилах было брать слова обратно.
-Может быть...- Он покосился на нее.- Но это когда мужчина старше... Опять что-то не так?
-Женщины и мужчины должны быть во всем равны, Иван Александрович.
-Должны-то должны,- с сомнением в голосе протянул он,- да мало ли кто кому что должен на этом свете... Будешь долго ждать, когда долги отдадут,- а Лукьянов снова ее поддержал:
-Правильно она говорит. Мужчина, женщина - разница небольшая. С годами все равны делаются. Деньги считают с утра до вечера. Один только в уме, а другая на бумажке: голове не доверяет - вот и все различие. Погода бы не испортилась - вот что. Я смотрю, сверху сеяться начало...
Действительно, пошел снег, но пока безобидный, не внушающий опасений: искристый, меленький - какой сыплется с вершин елей, когда его сбивают птицы, кормящиеся оставшимися с лета шишками.
-К кому мы в Александровке едем?- спросила Ирина Сергеевна Пирогова. Дальний вояж смущал ее предстоящей гульбой и празднествами, и она охотно бы им пожертвовала - так же, как Пирогов - ивановской поездкой, а Иван - ими обеими.
-К Софрону - как его? Зубов, что ли?- обратился Пирогов за справкой к водителю, который знал весь район пофамильно и тут же разрешил его сомнения.- Был председатель колхоза, теперь артель сколачивает. Видно, семейную - раз профосмотр родичам устроил...
Он чего-то недоговаривал, и Лукьянов пояснил:
-Лесной хозяин здешний. Все к нему на поклон идут - за брусом и за досками. Тут нигде больше лесу не найдешь - у него только лесопилка.
-Она ж государственная?
-А что у нас не государственное? Все равно, налево идет.
-В другом районе нельзя купить?
-Можно и в другом, конечно, но там чужие, слупят втрое. Да еще некондиционный товар всучат. Лес - дело тонкое... Бегай потом за ними...
Пирогов молча согласился со всеми перечисленными доводами.
-Вот и мне нужно четыре куба. Дом строю,- поведал он Ирине Сергеевне, которая одна в Петровском не знала этого.- Так-то он кирпичный будет, но изнутри тесом хочу обшить.
-Вы с ним осторожнее, обмануть может,- предупредил, в последний раз, Иван и в следующую минуту забил тревогу:- Все! Так я и думал! Метель в пути, мать ее ети!..- Он остановил машину, перевел мотор на холостой ход, поглядел значительно на обоих.- Приехали!..
Взявшиеся откуда-то тучи заволокли небо и в считанные мгновения превратили его в серый перевернутый вверх дном котел, из которого повалил крупный снег, быстро залеплявший ветровое стекло, так что оконные дворники не успевали счистить хлопья. Они вышли из машины. Все кругом было единое месиво, предметы утратили определенность и четкость положения в пространстве. Одинокий дом на большаке, у которого они четверть часа назад остановились и свернули к Ивановке, стал не то плыть у них перед глазами, не то попеременно приближаться и удаляться; дорога под ногами - и та начала растекаться по полю, и оно само утратило былую недвижность, обрело жизнь, поползло, влекомое непрерывно усиливавшимся ветром.
