друг другу руку. Стали здороваться и их подчиненные.
После этих проявлений дружбы всадники спешились, как будто намереваясь расположиться лагерем. Уже собиравшийся идти устраивать в овраге засаду, Каолин остался на холме, чтобы наблюдать дальше.
Между тем солнце село. Долина Пилькомайо утонула в красноватых сумерках. Поднявшийся от реки туман окутал деревню. Однако перед наступлением ночи Гаспару и Каолину удалось еще разглядеть, как квартелеры с высоко поднятыми копьями и развевающимися на шлемах перьями стали попарно выезжать из деревни. Было еще настолько светло, что можно было различить и двух всадников, ехавших впереди. Они отличались друг от друга одеждой. На одном красовалась расшитая перьями мантия: это был Агуара, Каолин узнал его; в другом гаучо признал своего злейшего врага — Руфино Вальдеса.
Гаспар Мендес сгорал от нетерпения избавиться навсегда от своего врага, а Каолин жаждал смерти человека, оскорбившего его сестру. Поэтому они не остались ни минуты больше на вершине утеса, а поспешили к сопровождавшим их храбрецам. Каолин велел своим людям засесть в самом узком месте оврага, а сам встал на выступе, так что мог достать своим длинным копьем обе стороны ущелья.
Скоро наступил момент возмездия за обиду, нанесенную сестре. Сама Насена была тому свидетельницей. Со сжатыми губами и суровым выражением лица она стояла тут же, как бы ожидая печального и тяжелого зрелища. Ей не было жалко Агуару. Удар, который он нанес ей, превратил ее любовь в ненависть. Она не только не останавливала брата, но своим молчанием поощряла его к мести.
Едва успели устроить засаду, как послышался топот лошадей и всадники обогнули угол утеса. Первыми ехали молодой вождь Агуара и Вальдес, увидев которого Гаспар вспомнил все зло, что тот ему причинил, вспомнил убийство любимого им Гальбергера и едва удержался, чтобы не выскочить и не начать схватку; но Каолин остановил его. Он сам взмахнул копьем. Агуара с криком упал сраженный. Другим взмахом копья Каолин уложил на месте и Вальдеса.
Ехавшие сзади солдаты остановились. Вдруг над головами их прозвучал дикий военный крик племени това, и с утеса дождем посыпались болы — это ужасное оружие, разбивающее черепа.
Квартелеры не выдержали и, повернув лошадей, поскакали обратно. Они были уверены, что това предательски завели их в засаду и, оставив в темном ущелье человек двенадцать убитыми и ранеными, миновали индейскую деревню и поскакали вниз по течению реки по направлению Парагвая.
Что же касается дружины убитого Агуары, то, видя, что вождь убит, она и не подумала мстить за него и сражаться со своими единоплеменниками. Узнав о тайных замыслах Агуары и о его соглашении с Вальдесом, индейцы решили, что оба негодяя понесли заслуженное наказание.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Пробыв два дня в своей старой резиденции, оба отряда индейцев вернулись в Священный город това. С ними вместе поехала сеньора Гальбергер с детьми и верными слугами. Само собой разумеется, что с ними был и Гаспар Мендес. Поехали они не в качестве пленников, а как почетные гости. Това взяли их под свое покровительство. Защита была нужна им, конечно, больше, чем когда бы то ни было, потому что едва ли можно было ожидать, что парагвайский диктатор оставит их в покое, и они не могли считать себя в безопасности в своем домике среди степи.
Зато в Священном городе ничто не угрожало им. Их приняли так радушно, как сделал бы это сам Нарагуана, ведь спасший их от гибели Каолин был теперь вождем това.
Впрочем, они недолго пользовались его гостеприимством. Скоро после прибытия в Священный город они узнали, что умер тот, кто причинил им столько страданий. Хосе Франсия, который наводил ужас не только на живущих в Парагвае, но и за пределами его, предстал перед Судьей злых и добрых. Странное дело, его не переставали бояться и после смерти. Забитые и запуганные подданные еще долго говорили о нем со страхом, только называли его не Supremo, а Defunto [11].
Госпожа Гальбергер могла теперь спокойно возвращаться на родину, но Гаспар отговорил ее, опасаясь, чтобы ее не обвинили в том, в чем она была неповинной — в убийстве Вальдеса. Он советовал ей поселиться в Аргентинской Республике, стране свободы, стране, где исповедовали католичество и где жили гаучо. Она послушала его совета, и семья поехала через степь, через большие реки в Аргентину. Сам Каолин сопровождал их с отрядом храбрецов. Насена тоже поехала провожать их.
Проводив гостей за пределы Росарио через реку Рио-Саладо, индейцы простились с ними, но сестра Каолина, Насена не вернулась с братом в Священный город. Она осталась с тем, кто стал ей дороже брата, с другом детства Каолина, Людвигом, который вытеснил из сердца девушки былую страсть и покорил ее.
Мы могли бы продолжать свою повесть дальше и вместо прошлых страданий и бедствий описать мирное счастье наших друзей. Читателю, может быть, небезынтересно узнать, что стало с его старыми знакомыми через десять лет после их переселения в Аргентину. На пути от Росарио к недавно основанным немецким колониям на реке Рио-Саладо, вблизи старинной миссии Санта-Фе выстроена большая ферма — красивый жилой дом со службами и сараями для скота. Это дом вдовы Гальбергер. С ней вместе живут сын и племянник, сеньор Киприано, который женат на ее дочери. Сын вдовы, Людвиг, женат на красавице-индианке.
Живут они зажиточно и по всему видно, что богатство их нажито честным трудом. Семья живет дружно и также дружны между собой дети Людвига и Киприано.
Всем хозяйством, как когда-то на ферме на берегу Пилькомайо, по-прежнему заведует верный домоправитель гаучо Гаспар Мендес.
