2 марта 1901 г.
Печатается по автографу (ГБЛ). Впервые опубликовано: Письма, т. VI, стр. 131.
Год устанавливается по ответному письму Чеховой от 8 марта 1901 г. (Письма М. Чеховой, стр. 175–176) и упоминанию о письме Кондакова (от 25 февраля 1901 г.).
…купи мне чашку ~ и привези. — В ответном письме Мария Павловна сообщала: «Думаю выехать из Москвы 23 марта в пятницу и в воскресенье с пароходом в Ялту. Закусок, окорок и чашку привезу».
Сегодня получил от Кондакова из Петербурга письмо… — См. предыдущее письмо* и примечания к нему*.
Напиши, что тебе известно про Мишу ~ переход в «Новое время». — М. П. Чехова отвечала: «Миша давно мне не писал. Последнее письмо я получила 16 февраля. Он пишет, что Суворин предложил ему место в редакции по 200 руб. в месяц жалованья, и с 1 марта он перевозит свою семью в Петербург. Привожу выдержку из его письма: „Я буду служить у Суворина, работать по любимому мною ремеслу, писать и переводить, и тем временем припишусь в помощники присяжного поверенного и буду адвокатом. Ты не поверишь, я поэтизирую, как институтка, хотя, конечно, ввиду случайностей у меня сжимается сердце по поводу счастья моей семьи“ и т. д. Я, конечно, его ободрила, сослалась на его молодость, что в случае неудачи он успеет выбраться из трудного положения, жена его тоже молода еще. Правда, ведь трудно быть чиновником?! А вот то, что он поступил в редакцию «Нового времени», для теперешнего положения дел, кажется, не совсем хорошо. „Новое время“ не пользуется хорошей репутацией. Впрочем, не знаю этого. Знаю только то, что, верно, судьба мальчикам из нашей семьи заниматься литературой, но не быть чиновниками» (см. также примечания к письму 3304*).
3312. Л. Ю. АРБУШЕВСКОЙ
3 марта 1901 г.
Печатается по автографу (ТМЧ). Впервые опубликовано: «Рампа и жизнь», 1910, № 27, 4 июля, стр. 441.
…первую и вторую части первого тома «Происхождение современной демократии»… — В начале 1901 г. вышло второе издание первой и второй части первого тома «Происхождения современной демократии» М. М. Ковалевского (второе издание 3 и 4 части первого тома этого сочинения вышло в 1899 г. и было в Таганрогской библиотеке, так как в письме от 13 августа 1899 г. Чехов просил И. И. Барышева прислать это издание — см. т. 8 Писем). Рецензию на выход второго издания первой и второй части первого тома «Происхождения современной демократии» см. в «Русских ведомостях», 1901, № 29, 29 января, в отделе «Библиографические заметки». В библиотеке Чехова на втором томе этой книги (Изд. К. Т. Солдатенкова, М., 1895) есть дарственная надпись автора: «Антону Павловичу от искреннего его почитателя М. Ковалевского» (Чехов и его среда, стр. 349).
3313. В. А. ПОССЕ
3 марта 1901 г.
Печатается по автографу (ИМЛИ). Впервые опубликовано: «Новый журнал для всех», 1908, № 2, декабрь, стлб. 79.
Ответ на телеграмму В. А. Поссе от 25 февраля 1901 г.; Поссе ответил 8 марта (ГБЛ).
…большое Вам спасибо за телеграмму… — См. примечания к письму 3307*.
…что нового в цивилизованном мире… — На этот вопрос Поссе отвечал: «На душе так тревожно, мысли несутся в голове с такой лихорадочной быстротой, что трудно написать связное письмо. Серьезное теперь время, очень серьезное! Масса сосредоточенного страдания <…> Театр отступил на задний план, но все же Ваши „Три сестры“ смотрятся с захватывающим интересом. Сквозь все волнения, надежды и опасения нередко прорывается нетерпение поскорее прочитать Ваш рассказ, предназначаемый для „Жизни“. Да, но о литературе говорить теперь трудно. Правительственному сообщению <о студенческих „беспорядках“> не верьте. Все было совсем иначе и несравненно ужаснее. Несколько студентов убито. Избиты И. Ф. Анненский, И. Б. Струве и А. В. Пешехонов. Часть писателей держит себя очень мужественно».
…где теперь Горький… — Поссе сообщал: «Горький здесь и страшно волнуется. Сегодня уезжает в Нижний».
Рассказ пришлю непременно. — 1 сентября 1900 г. издатели журнала «Жизнь» В. А. Поссе, Д. Н. Овсянико-Куликовский и Е. А. Соловьев обратились к Чехову с просьбой написать для них рассказ. Чехов ответил согласием, однако после повести «В овраге» в журнале «Жизнь» других произведений Чехова опубликовано не было (см. письмо к Поссе от 28 сентября 1900 г.* и примечания к нему*). После выхода апрельской книжки «Жизни», в которой была напечатана «Песня о буревестнике» Горького, издание журнала было приостановлено, а в июне правительственным постановлением окончательно прекращено.
3314. Е. З. КОНОВИЦЕРУ
5 марта 1901 г.
Печатается по автографу (ЦГАЛИ). Впервые опубликовано: ПССП, т. XIX, стр. 50–51.
Ответ на письмо Е. З. Коновицера от 28 февраля 1901 г.; Коновицер ответил 9 марта (ГБЛ).
…вероятно, можно сделать что-нибудь, чтобы газетный пай остался при Вас. — Коновицер в письме от 28 февраля сообщал о своем материальном положении: «Вы, конечно, знаете, что я состою пайщиком „курьера“, знаете также и то, что я в это предприятие вложил гораздо больше души, труда и энергии, чем денег, хотя, сообразно с моими средствами, и денег немало: у меня три пая по 3500 руб. каждый. Я возлагал на „курьер“ большие надежды и страшно дорожил этими паями, поэтому, как круто мне ни приходилось в последние два года, я крепился изо всех сил, как вьюн выворачивался, но курьеровского пая не трогал. Но теперь, к несчастью, очередь дошла и до них! Кредиторы мои устроили вокруг меня правильную и жестокую осаду, мучают они меня самым немилосердным образом, и я волей-неволей должен расстаться с этими паями, если не совсем, то хотя бы с одним из них. Кредит мой достаточно испорчен, притом я не могу себе позволить брать деньги взаймы, когда с уверенностью не могу сказать, когда и при каких условиях я эти деньги смогу возвратить.
Продать пай в Москве я не могу, это значило бы вынести самый „курьер“ на улицу, чего я и делать не вправе, а потому я решился предложить Вам, Антон Павлович, не пожелаете ли Вы приобрести у меня один пай „курьера“ <…> Притом, если мои дела поправятся, а Вы пожелаете от этого пая избавиться, то всегда и во всякое время я с радостью выкуплю у Вас его обратно. „курьер“ в настоящее время находится в таком положении, что будущность его не вызывает никаких опасений».
…сколько нужно Вам для того, чтобы окончательно разделаться с долгами? — Коновицер отвечал: «Для того, чтобы мне совершенно избавиться от долгов, мне нужно тысяч 10–12, хотя долгов у меня на значительно большую сумму <…> Такой суммы, как 10–12 тысяч, я, понятно, достать не могу, но продажей пая я могу купить себе спокойствие на один год. По крайней мере перестанут меня теребить, предъявлять ко мне иск, описывать у меня имущество.
Купив себе спокойствие на один год, я сокращу свои расходы до minimum’а, буду работать и, надеюсь, через год, через два — сумею окончательно распутаться и снова стать на ноги».
3315. М. П. ЧЕХОВУ
5 марта 1901 г.
Печатается по автографу (ЦГАЛИ). Впервые опубликовано: отрывок — «Ежемесячный журнал для всех», 1906, № 7, стр. 412; полностью — «Красный архив», 1929, № 6 (37), стр. 186–187.
Год устанавливается по почтовым штемпелям на конверте: Ялта. 6 III.1901; Ярославль. 9 мар. 1901.
Ответ на письмо М. П. Чехова от 28 февраля 1901 г. (ЦГАЛИ; опубликовано с пропусками в кн.: С. М. Чехов. О семье Чеховых, стр. 205–208).
…говорит мой Иванов доктору Львову… — Отклик на следующее место письма М. П. Чехова: «Просто голова идет кругом! Да, брат Антуанчик. У каждого человека бывают свои испытания. Конечно, все образуется, все устроится, но не скоро, с младенцами ужасно страшно за будущее. И хоть не хотел, а понял я то, что твой Иванов говорит твоему же доктору Львову: запритесь в свою раковину и работайте богом данное вам дело, не мудрствуя лукаво. Я вот захотел вылезти из моей раковины, и вышла ерунда. Ты — писатель, я — чиновник, третий — г….чист, таково, вероятно, предопределение судьбы».
Против жизни в Петербурге я ничего не имею… — М. П. Чехов, описав свою неудачную поездку в Петербург (см. примечания к письму 3304*), сообщал: «Ты легко поймешь, дорогой Антуан, мое настроение, с каким я возвращался в Ярославль. Петербург мне опротивел… Впереди тоже ничего не оставалось… а что касается службы, то заварилась такая путаница, что один ужас <…> Эти нелады, собственно говоря, и двинули меня в Питер хлопотать о месте в управляющие. Тогда была свободна Гродна. Я явился, конечно, к Суворину… <он> предложил мне 200 р. в месяц и аванс… я согласился даже бросить службу. Красивый Петербург, электрический свет и прочее помогли этому. Я вернулся в Ярославль, полный радостных надежд начать новую жизнь, но здесь ожидал меня сюрприз. Генерал <Кропотов> подумал, что я поехал в Питер жаловаться на него и, ничего не зная о моем соглашении с Сувориным, сообщил мне, что по его представлению директор департамента предлагает мне или немедленно выйти в отставку, или же переселиться на ту же должность в Чернигов. Как на причину этого он указал на то, что я не веду компании с чиновниками и выказываю им мое явное недоброжелательство тем, что не бываю там, где бывают они. Это показалось мне настолько мелким, что не хотелось вступать в пререкания. Я плюнул на все и решил немедленно переезжать в Петербург <…> Скоро распродал свою мебель, сдал квартиру и, уезжая в Питер, объявил в Палате, что не возвращусь. Что случилось со мной в Петербурге, ты знаешь уже по началу этого письма. Видя, что деваться некуда, я отправился в департамент, чтобы реабилитировать себя в глазах директора. Каково же было мое удивление, когда директор мне сказал, что об отставке и о Чернигове Кропотов все мне наврал… Директору известны отношения моего принципала ко мне, он находит, что оставаться мне в Ярославле неудобно, так как министерство всегда предпочтет старшего младшему, но что <…> он, директор, предоставляет мне право перевестись, куда я пожелаю, для чего я должен списаться с коллегами. Таким образом я возвратился в Ярославль еще в худшем положении, чем уехал из него. Объяснившись с генералом, я тотчас же написал начальнику отделения одной из соседних губерний письмо, в котором прошу его поменяться со мной местами. Ответа от него еще не получал и, если он откажется, обращусь в Новочеркасск и Симферополь — все-таки это лучше Чернигова. Не правда ли, какая все это скучная чепуха? Затем пришло письмо от тебя, которое произвело на меня глубокое впечатление, и я поблагодарил судьбу, что не остался у Суворина. Как вдруг сегодня ночью получаю от Суворина телеграмму в ответ на мое, приведенное выше, письмо. Ну, что тут делать? После твоего письма я, конечно, ни за какие коврижки на службу <…> <к Суворину> не пойду. Но не ехать — будто бы неловко, а ехать — значит, соглашаться. Я совершенно не сомневаюсь в искренном расположении ко мне Суворина <…> и думаю, что то, что случилось, случилось как-то стихийно, само собою. Поэтому мне жаль было обидеть старика резким отказом. Сегодня к тому же его 25-летний юбилей. Я подумал и послал ему такую телеграмму: „к сожалению, сейчас приехать не могу. Приеду первой возможности. От души поздравляю, желаю счастья“. Думаю, что этот ответ, не сжигая кораблей, даст и мне, и старику некоторое время, а там видно будет. Но, повторяю, служить у него я не буду, в особенности после твоего письма. А если бы и согласился, то в какое же дурацкое положение я поставлю своего коллегу и сам себя, если вдруг он пожелает переселиться в Ярославль!»
