Важное приобретение. Вопросы литературы, 1958, № 1, по списку ЦГАЛИ в составе письма П. И. Шаликова к П. А. Вяземскому, где стихотворение названо «дополнением к эпиграммам Грибоедова» (слова эти можно истолковать и как собственный отклик Шаликова на грибоедовские эпиграммы, присланные Вяземским). По содержанию примыкает к «эпиграмматической войне» между Грибоедовым и Вяземским, с одной стороны, и А. Писаревым и М. Дмитриевым – с другой (см. с. 688 наст. изд.). В данном случае это насмешка над тем, что с 1824 года появились статьи за подписью «Михаил Дмитриев», хотя в быту его звали Михайло («Михаил» в то время звучало подчеркнуто торжественно, ср. архангел Михаил). В первой строке – намек на романтические пристрастия М. А. Дмитриева.
Душа. Библиотека для чтения, 1835, т. 8 (подпись: «Грибоедов»). С редактором журнала О. И. Сенковским Грибоедов был знаком и ценил в нем обширные познания арабиста. Сенковский, со своей стороны, всегда высоко ценил талант Грибоедова: в 1834 году он напечатал в журнале свою статью о «Горе от ума», в 1847 году – одну из первых биографий драматурга в «Энциклопедическом лексиконе» Плюшара, в 1830-е годы предпринимал попытки добиться публикации «Горя от ума» без цензурных пропусков. С другой стороны, известна склонность Сенковского к мистификациям всякого рода, что заставляет с осторожностью включать данное стихотворение в собрания сочинений Грибоедова.
Восток. Библиотека для чтения, 1836, т. 14 (подпись: «А. Грибоедов»). См. примеч. к предыдущему стихотворению. Если это и в самом деле стихотворение Грибоедова, то оно могло быть частью поэмы «Странник» (см. о ней в примеч. к стихотворению «Кальянчи» – с. 685 наст. изд.). 53-я строка в первой публикации напечатана так: «Божьи церкви, град родимый, отчий дом», тем самым здесь сбита рифмовка (во всех остальных случаях точно выдержанная); очевидно, здесь описка или в автографе, или в списке, которым мог располагать Сенковский.
Загородная поездка. Северная пчела, 1826, № 76, 26 июня (без подписи автора); в собрания сочинений Грибоедова включается начиная с издания Е. Серчевского «Грибоедов и его сочинения» (СПб., 1858), без всякой аргументации. В 1977 году (РЛ, 1977, № 2, с. 68–69) было высказано сомнение в авторстве Грибоедова по ряду соображений. Во-первых, настораживает подзаголовок газетной публикации «Отрывок из письма южного жителя». Письма Грибоедова Булгарин бережно хранил и прямо включил в «Воспоминания о незабвенном Александре Сергеевиче Грибоедове» (Сын отечества, 1830, № 1), но ни в письмах к нему, ни в его статье нет и следа упоминания о «Загородной поездке»; к тому же обращает на себя внимание определение ее автора как «южного жителя», – по обычаям того времени, для Грибоедова, собственно, были бы более уместными определения «кавказский», «восточный». Тем более, что Грибоедов в июне 1826 года жил на даче у Булгарина. Во-вторых, в «Загородной поездке», несомненно, описан праздничный (воскресный) день, а 21 июня (см. начало второго абзаца «Отрывка») в 1826 году падало на понедельник, когда гулянье «поселян» было бы невозможно. В связи с этим обращает на себя внимание очерк Булгарина «Поездка в Парголово, 21 июня», напечатанный в той же газете годом раньше (Северная пчела, 1825, № 77, 27 июня), – сравнение этого очерка с «Загородной поездкой» (несмотря на мелкие несовпадения, вполне объяснимые художественной обработкой реальных фактов) позволяет думать, что там и там описана одна и та же поездка – 21 июня (воскресенье!) 1825 года. Но в этот день Грибоедов был далеко от столицы, путешествовал в Крыму, а стало быть, и не мог быть автором «Загородной поездки». Еще одна характерная деталь: в письме к Ф. В. Булгарину от 11 декабря 1826 года Грибоедов замечает: «Твои прогулки и встречи тоже здесь высоко ставятся, за 3000 верст полагаюсь, что это истинная картина петербургских нравов. Продолжай…» (с. 538 наст. изд.). Вот здесь бы Грибоедову и вспомнить к слову о «своей» «Загородной поездке», но этого нет. Казалось бы, все эти аргументы твердо свидетельствуют против того, что «Загородная поездка» принадлежит перу Грибоедова. Однако просмотр газеты «Северная пчела» за все годы позволил обнаружить несколько недвусмысленных утверждений Булгарина о грибоедовском авторстве «Отрывка из письма»: «От Кипени до Нарвы природа, по словам бессмертного Грибоедова, производит с величайшим усилием одни веники» (1842, № 178); «Хотя Грибоедов в поездку свою в Парголово (см. «Сев. пчела», 1826 года) и сказал, что петербургская природа с величайшими усилиями производит одни веники…» (1844, № 84); «Когда мы с покойным А. С. Грибоедовым ехали в Парголово летом 1826 года, грусть овладела им при виде бесплодной дикости петербургских окрестностей, и он, передавая в «Северной пчеле» свои впечатления, написал тогда о петербургской природе, что она с величайшим усилием производит веники» (1849, № 111) (см.: Мещеряков В.П. А. С. Грибоедов. Литературное окружение и восприятие. Л., 1983, с. 163–166). Вопрос вроде бы становится ясным. На самом же деле окончательно проясняется лишь то обстоятельство, почему Е. Серчевский включил это произведение в число грибоедовских: в подготовке своей книги он пользовался постоянными советами известного библиографа Г. Н. Геннади, от взора которого, конечно же, не ускользнули эти замечания Булгарина и который не поленился отыскать любопытную газетную корреспонденцию. И все же сомнения остаются. Не странно ли, что в 1842 году Булгарин пишет о «вениках» (т. е. березняке. – С. Ф.) по дороге на Нарву, а уже в 1844 году относит эту фразу совершенно к другой дороге – на Парголово (в «Загородной поездке» и пишется ведь существенно иначе: «Природа с великим усилием в болоте насадила печальные ели; жители их выжигают…»). Это (в совокупности с другими аргументами, изложенными вначале) заставляет с осторожностью отнестись к свидетельству Булгарина, появившемуся спустя полтора десятилетия после гибели Грибоедова, и включать «Загородную поездку» лишь в отдел «Приписываемое», в ожидании новых фактов, позволяющих окончательно, так или иначе, решить вопрос об авторстве «Отрывка из письма южного жителя».
Путевые заметки*
Русское слово, 1859, № 4, 5, в составе Черновой тетради Грибоедова, оставленной им перед последней поездкой в Персию, в сентябре 1828 года, С. Н. Бегичеву. Фактически это были отдельные листки с разнообразными грибоедовскими записями 1818–1828 годов. Впоследствии Бегичев переплел все это, не вполне исправно соблюдая последовательность записей. Сама тетрадь до нас не дошла, погибла при пожаре имения первого публикатора, дальнего родственника Грибоедова, Д. А. Смирнова. Он попытался систематизировать материал тетради, но делал это не всегда корректно. Собственно путевые записи занимают в Черновой основное место, велись они Грибоедовым с разной степенью подробности. Намечая конспект дорожных впечатлений, Грибоедов обычно предполагал вернуться к нему впоследствии, но не сумел этого сделать. В некоторых случаях более подробные параллельные сведения мы обнаруживаем в письмах Грибоедова, которые могут служить дополнением к его путевым запискам и позволяют датировать отдельные из них.
Моздок – Тифлис*
Записи датируются на основании письма к Мазаровичу от 12 октября 1818 года (см. с. 454–455 наст. изд.) («нынче» здесь, вероятно, указание на следующий день; вполне очевидно, что караван из Моздока отбыл с утра, а письмо к Мазаровичу было написано накануне).
(1) А. П. Ермолов.
(2) См. с. 367 наст. изд.
(3) Ныне г. Орджоникидзе.
(4) Редут Джераховский.
(5) В Верхнем Ларсе.
(6) Дарьяльская крепость (Кумания – в описании Плиния Старшего).
(7) Казбекский завал, образовавшийся в октябре 1817 г.
(8) Церковь Цминда Самеба (Святой Троицы) XIV в.
(9) Сторожевая башня у околицы села Сиони.
(10) Военный пост, около которого сходятся четыре ущелья – Хевское, Трусовское, Ухатское и Байдарское.
(11) Ананурский карантин описан Грибоедовым годом позже (см. с. 418–419 наст. изд.).
Тифлис – Тегеран*
(1) Можно предполагать, что 29 января 1819 г., перед самым отьездом из Тифлиса, Грибоедов начал писать письмо к Бегичеву, чтобы отправить его с оказией (в этот день в Россию отправлялся О. И. Мазарович – см. с. 390 наст. изд.). Однако письмо оказалось недописанным, так как времени оказалось мало и необходимо было написать еще матушке «два слова» (см. там же). Таким образом, это неотосланное письмо стало началом путевых записок от Тифлиса до Тегерана, первоначально прописанных подробно в качестве большого письма-дневника, обращенного к другу. Следует к записям того же первого дня присоединить два абзаца («Ты мне пеняешь…» – до «…как мне горько бывает…»), которые при первой публикации (и вслед за ней в собраниях сочинений Грибоедова) помещали в конце записи от 10–13 февраля, но которые по смыслу примыкают к началу письма к Бегичеву из Тифлиса (записаны были эти два абзаца на отдельном листе – см.: Русское слово, 1859, № 4, с. 35).
