Дело в том, что между сбрасыванием манекена и человека в одних и тех же условиях есть большая разница. Это я говорю с полным основанием, ибо сам совершал испытательные прыжки. Манекен, например, совершенно неподвижен и стабильно остается в том положении, в котором был закреплен. Человек -- нет. Даже если он великолепно тренирован и принимает четкую позу (а для катапультирования поза в кресле исключительно важна), он все равно не всегда "вписывается" в очертания манекена. Кроме того, никакой манекен не воспроизводит с полной точностью фигуру будущего испытателя. В советской практике никто не делает манекенов по меркам парашютиста, которому предстоит повторять прыжок. Манекены в Советском Союзе выпускаются в трех антропологических вариантах -- No 1 (малая фигура), No 2 (средняя фигура) и No 3 (крупная фигура). Мне неизвестно, какие два манекена сбрасывались перед Долговым -- сам же Долгов был человеком худощавым и не очень рослым. Тем не менее, там, где прошли манекены. Долгов вполне мог зацепиться за край люка при катапультировании.
Королев реагировал на гибель Долгова серией срочных и остроумных мер. Во-первых, он расширил люк корабля. Во-вторых, увеличил до двух секунд интервал между "отстреливанием" люка и срабатыванием катапульты. В-третьих... В-третьих, выбрал Юрия Гагарина кандидатом на первый космический полет.
Все будущие космонавты, отобранные в авиационных частях и начавшие специальные тренировки в 1960 году, были людьми невысокого роста и некрупного сложения. Это-то было необходимо с самого начала. Но и среди них Королев выбрал теперь почти самого маленького -- Гагарина.
Правда, Герман Титов, совершивший полет вторым в августе 1961 года, был более хрупкого сложения, чем Гагарин, и даже чуточку ниже ростом. Но власти не согласились, чтобы Титов был первым космонавтом, потому что к этой высокой политической роли он, по мнению Хрущева, не по всем статьям подходил.
Тут, кстати, любопытно перечислить требования, предъявленные к первому космонавту. Главное требование звучало совершенно расистским образом: космонавт No 1 должен был быть чисто русским человеком по крови!
Как известно, в "интернациональном" Советском Союзе каждый гражданин имеет в своем внутреннем паспорте отметку о национальности -- по крови предков, а не по религии. Дети от смешанных браков могут по достижении 16-летнего возраста выбирать -- раз и навсегда -- национальность одного из их родителей. И если, скажем, сын русского и армянки пожелает быть русским, то эта национальность будет вписана в его паспорт, и он до конца дней своих будет во всех официальных инстанциях считаться русским человеком. Даже если армяне вдруг попадут в немилость и начнут подвергаться каким-нибудь административным гонениям (как происходило в СССР с чеченцами, ингушами, калмыками, месхами, как до сих пор происходит с крымскими татарами и евреями), то данному человеку ничто не грозит: по паспорту русский -- значит русский, а это национальность в Советском Союзе всегда наиболее "благоприятная".
Но в данном случае, при отборе космонавта для первого полета, советские нацисты пошли еще дальше. Нужно было, чтобы кандидат был не просто "русским по паспорту", а чтобы был он, так сказать, "стопроцентным арийцем", -- то есть имел обоих русских родителей и предков второго колена тоже.
Поэтому, например, кандидатуры украинца Поповича, чуваша Николаева, наполовину украинца Быковского отпадали сразу. Их разрешено было использовать в последующих полетах, даже рекомендовалось использовать -- для демонстрации "дружбы народов" в СССР. Но первым -- первым должен был проложить путь в космос только чистокровный русский.
Этому требованию отвечали несколько кандидатов, проходивших тренировки. И первоначально предполагалось, что космонавтом No 1 будет Алексей Леонов -человек ловкий, способный, отличный летчик и профессиональный парашютист. Но Леонов был крупнее по фигуре, и после катастрофы с Долговым выбор Королева сузился. Оставались практически только двое -- Гагарин и Титов, -- но можно было думать также о Владимире Комарове, который был лишь незначительно крупнее этих двух.
И тут вступило в действие условие номер два -- тоже отнюдь не технического и не медицинского характера. Оказывается, будущий космонавт обязательно должен был происходить из "рабоче-крестьянской" семьи. Хрущев предполагал организовать после первого полета международное пропагандное турне космонавта (Королев не мог об этом и мечтать) и намеревался получить дополнительный эффект, напирая на то, что вот, дескать, только советская система могла дать рабочему или крестьянскому сыну "путевку" в космос.
Здесь у Гагарина было преимущество и перед Титовым и, тем более, перед Комаровым. Он родился в деревне и происходил из "безупречных" крестьян. Титов, хотя тоже родился в деревне, был сыном "интеллигента" -- сельского учителя. Это уже было не так хорошо. И Титов был сделан дублером Гагарина в первом полете. В случае какого-нибудь чрезвычайного обстоятельства сын сельского учителя все-таки мог лететь вместо крестьянского сына. Но вот Комаров уже никуда не годился -- он происходил из семьи горожанина-интеллигента и сам был инженером.
Вот так произошел выбор первого космонавта. Я не уверен, что в тогдашней напряженной обстановке, когда неудачи шли за неудачами, когда открылся уже фамилией Долгова и список человеческих жертв, Юрий Гагарин очень радовался тому выбору. Ведь пока что из трех кораблей, моделировавших будущий "Восток", два не вернулись на Землю -- один остался на орбите, другой сгорел в атмосфере. А тут еще предстоящее катапультирование, при котором погиб испытатель самого высокого класса...
Но такими мыслями, если они у него и были, Юрий Гагарин ни с кем не делился. Во-первых, в советских условиях никто не спрашивал мнения космонавта -- ему просто приказывали лететь, и он с детства знал, что получить такой "приказ Родины" -- высокая честь, а отказаться от его выполнения -- несмываемый позор. Во-вторых, если бы будущий космонавт проявил повышенный интерес к вопросам безопасности космического полета, к степени риска и так далее, то его сразу заподозрили бы в трусости и в два счета отстранили от подготовки. Карьера таких людей в СССР -- которые "не сумели", "не выдержали" -- кончена. Поэтому при начальстве кандидаты в космонавты изображали бодрость, старались особенно не умничать и запоминать как можно лучше все, что им преподносилось на уроках и тренировках. Кроме того, будущие "покорители космоса" знали, что от них в полете ровно ничего не будет зависеть. От манекенов или подопытных собак они будут отличаться только тем, что будут поддерживать словесную радиосвязь в полете и расскажут потом о своих впечатлениях.
Главный конструктор космических кораблей -- так именовали Сергея Королева при официальных обращениях к нему -- относился к кандидатам в космонавты с покровительственным добродушием. В неслужебных разговорах называл их "орелики", а в их отсутствие говорил "кролики-орелики", вовсе не намекая на трусость космонавтов, а только на то, что они служат подопытными кроликами для него и его коллег. Впрочем, ни один человек на свете так не желал безопасного возвращения космонавтов и ни один столько не делал для их безопасного возвращения, как Королев.
Но в то же время Королев, сам работавший "на полный износ" и рисковавший жизнью, считал риск возможным и необходимым в космонавтике -особенно в той авантюрной космонавтике, в которую был теперь вовлечен силою событий. Очень характерно в этом смысле его письмо к жене с космодрома, приводимое в официальной биографии (оно написано позже того времени, о котором сейчас идет речь, но смысл от этого не меняется). "Наш девиз: беречь людей, -- писал Сергей Королев. -- Дай-то нам Бог сил и уменья достигать этого всегда, что, впрочем, противно закону познания жизни. И все же я верю в лучшее, хотя все мои усилия и мой разум и опыт направлены на то, чтобы предусмотреть, предугадать как раз то худшее, что подстерегает нас на каждом шагу в неизведанное".
Теперь уже можно утверждать, что такой решительный склад характера Королева был главной причиной его успехов -- как, впрочем, и неудач. Успехов было больше, чем неудач, потому что Королев был феноменально одаренным инженером и, действительно, часто умел "предугадывать" опасности. И таким же блистательным специалистом был его первый помощник Воскресенский.
Шел март 1961 года, и американская "угроза" все нарастала. Королева словно гнал демон Времени. Он проводил дни и ночи в цехах, где шла сборка ступеней ракеты и очередного корабля. Видя, как надрывается "главный", люди тоже работали до исступления. Королев ходил грозный, как туча, и, хотя говорил нарочито тихо, навевал на окружающих форменный ужас. Вот соответствующий отрывок из официальной биографии -- заметьте, что автор биографии совсем не хотел подтверждать вышесказанного. Но... читайте сами:
