диким воплем, да так, что нянечка и Машенька испугались, прибежали к ней в комнату и успокаивали, как могли, всю дрожащую, испуганную, как лань, преследуемую львом.
Её всё чаще душил страх, когда казалось, что кто-то клещами хватал за сердце, сжимал его в комок, и она видела, как льётся её кровь. Тогда она хватала любое платье, попавшееся ей под руку, и усердно вытирала– вытирала паркет, на который в её воображении лилась из её сердца кровь.
– Да у неё белая горячка. Андрей, вызывай врача, у Зинаиды очередной приступ, – испуганно кричала в телефон няня.
Подобные странности, резкие смены настроения учащались. Андрей, посоветовавшись с Дмитрием по телефону, по его рекомендации обратился к частному наркологу. Он настаивал на госпитализации Зинаиды.
– Вы же сами видите, что уже задета психика, идёт деградация личности, алкогольный невроз налицо.
– Она часто жалуется на сердце.
– Естественно. Развивается стенокардия. Давайте поначалу сделаем комплексное обследование. Приходите завтра в клинику. Важно, чтобы сама она захотела лечиться.
– И слышать не хочет.
– Типичное поведение для алкоголика.
Проводив врача, Андрей вошёл в комнату Зинаиды. Она лежала поперёк кровати, лицом вверх и чему-то улыбалась.
– Зина, поднимайся. Завтра едем в клинику. Возможно, придётся лечь в стационар. По крайней мере, врач рекомендует.
– Так я не больная.
– Ну, да, только неделю назад тебя привозили из кафе «Ассорти», уже не помнишь? Ты сколько раз мне клялась, что бросишь пить?! Степану Ильичу обещала. Машенька всё видит и уже начинает понимать, какая у неё мама.
– Не хуже, чем у других. Вот Зойка, помнишь, дуэтом мы с ней пели в клубе? Так вот – вообще из дому ушла. А у неё не один ребёнок, а два. Ой, что вы все меня воспитываете?.. Ладно, пойдём завтра в клинику,– вдруг покорно согласилась, прикинувшись послушной лисой, Зинаида.
– Знаешь, мне бы лучше к терапевту. Сердце давит. Хотя нет,– влюбиться надо, всё и пройдёт.
Полно метаться, полно тянуться, сжаться пора: пора взять голову в обе руки и велеть сердцу молчать. Может, от этой беспризорности, от отсутствия таких рук, с ней и не разлучается эта тяга к алкоголю? Ведь молодое сердце ещё. Совсем недавно оно беззаботно билось в её груди, сохраняя красоту хозяйки. А теперь вот болит. А ещё, оказывается, что её красоте вовсе не нужно бесконечно жить, она довольствуется, чем есть. Но подаренные судьбой годы оказались всё же надолго отравленными и беспомощными перед силой её привычки.
Её красота не тратила сил на поиски значимости неопределённом будущем; жила по принципу «ад хок»-«здесь и сейчас». Самые обычные ситуации для неё были полны одного смысла: развлекаться. Не имело значения, с кем и по какому поводу.
Её нравственная связь с мужем ежедневно рвалась, как натянутая нить, подавала предупреждения о предстоящем разрыве. Но они продолжали жить вместе, и взаимная отчуждённость была тяжела для обоих. Разочарованная в муже, Зинаида разочаровалась в прелестях семейного очага и, проклиная себя за мимолётное влечение к личному счастью, потому и стала искать утешения в спиртном?
*
А расстроенный выводами нарколога, весь день Андрей не находил себе места. «Что у нас пошло не так? А то не знаешь. Тебя же предупреждали. Да, но не об алкоголизме. Это же какое наказание, и кто ею будет заниматься теперь?» – мысленно сокрушался, жалея себя и годы, проведённые с Зинаидой.
А меж тем, как только дом опустел: Андрей на работе, нянечка с Машей на прогулке,– у Зинаиды созрел план. Созвонилась с Зоей. Зашла в спальню, начала рыться в постели, и из-под матраса достала четвертинку с коньяком. « Я чуть-чуть. Для храбрости»,– приложилась, и в момент бутылочка опустела. Быстро оделась, и, покинув дом, на всякий случай, чтобы не увидели соседи, через чёрный вход, оказалась на пути к зойкиному новому пристанищу.
«Будете вы сами у меня лежать в больнице»– улыбалась себе.– Нашли больную». И словно внутри неё кто-то оказался и впрямь живой и не согласный с ней, её грудь стиснула непередаваемой силы боль, и она медленно стала опускаться наземь…
Очнулась в больнице. Инфаркт.
Первым увидела возле себя стоящего Андрея.
– Ну, вот, не хотела в больницу, а судьба распорядилась по-своему.
– Зиночка, как чувствуешь себя?
– Не знаю. Я ничего не помню. Позвони маме. Пусть приедет. И Клавдию Ивановну попроси. Галине Григорьевне одной трудно будет.
*
Клавдия и её соседка Анастасия сидели на кухне, когда раздался телефонный звонок.
– Андрюша звонит,– почти шёпотом уведомила гостью Клава.
– Слушаю тебя сынок, здравствуй.
– Всё хорошо у меня. А у вас? Я Степану ещё не звонила, ты уж не осуждай меня. Трудно мне. Обиду так просто не выдворишь из сердца. Что, что? У Зины? Боже ж ты мой, беда какая. Хорошо, хорошо. Я помогу.
– Что случилось? – забеспокоилась Настя.
– У Зинаиды, невестки моей, обширный инфаркт. Просят приехать. Говорит, что прогнозы врачей нехорошие.
– А её мать где?
– Да в Италии, я же рассказывала. Свою жизнь устроила, а мужа– инвалида и дочь оставила. Не понимаю таких женщин.
– Дима, когда приезжал, помнишь? – говорил Андрею, чтобы не увлекался Зинаидой.
– Влюбился, наверное. Если бы знать, где упадёшь, соломку бы подстелил. Чего уж теперь, такая судьба.
– Поедешь?
– А ты бы не поехала? Тем более, ждала их этим летом. Вот оно как. Ничего загадывать наперёд нельзя. Ну, что ж, с чего начнём? Билеты.
– Я попрошу дочь.
– Ну, да. Она у тебя в аэропорту работает?
– Не в кассе, но билет достанет и принесёт.
– Сейчас, минутку. Возьми деньги.
– Да это потом, когда билеты принесут. Кстати, почему билеты, а не билет. Обратно, неизвестно, когда вернёшься.
– Я оставлю ключи, вазоны надо будет поливать. Ты уж извини.
– Ну что ты, Клавочка. Не беспокойся. Присмотрим.
Лёжа на больничной койке, Зинаида в который раз разговаривала со своей судьбой. Да, да, с судьбой. Разве не она уготовила ей её участь?
Мы не слышим, как стонет и плачет от боли цветок, когда его безжалостно убиваем, бездумно уничтожаем ради временного удовольствия. Вся боль, ужас, беспомощность, которые испытало растение, хотите вы того или нет, переходит на человека, уничтожившего его. И даже подаренный этот цветок принесет мало кому утешения. Что, не так скажете? С этим мало кто согласится. Но разве по-другому произошло в ее жизни?
Красивая, толковая и, однажды в очень ранней юности, совершившая ошибку, отдавшись похотливому старшему зажиточному мужчине, она так и не принесла больше никому счастья. Более того, ее «сорванная» жизнь стала причиной несостоявшегося счастья Андрея, её дочери. За что
