…затем – Волынского. – Аким Львович Волынский (наст. имя Хаим Лейбович Флексер; 1861–1926) – критик, литературовед, историк и теоретик искусства.
…на уровне… Варфоломея Зайцева… – Варфоломей Александрович Зайцев (1842–1882) – публицист и критик, близкий к народничеству; выступал с вульгарно-социологических позиций, считал, что искусство ничего не добавляет к знаниям.
…Лежнев был очень талантливый критик… – его книга о Пушкине превосходна. – И. Лёжнев (псевд., наст. имя и фам. Исай Григорьевич Альтшулер; 1891–1955) – литературовед, критик, автор книги «Проза Пушкина. Опыт стилевого исследования» (М., 1966).
…вспоминал те книги… которые нам приходилось читать: скажем, Пыпин или Овсянико-Куликовский.. – Александр Николаевич Пыпин (1833–1904) – литературовед, академик Петербургской АН (1898), автор более 1500 трудов, написанных в духе культурно-исторической школы, о русской литературе XVIII и XIX вв., о жизни и творчестве В. Г. Белинского, М. Е. Салтыкова-Щедрина, Н. А. Некрасова, о фольклоре, о зарубежной литературе.
Дмитрий Николаевич Овсянико-Куликовский (1853–1920) – литературовед, лингвист, критик, публицист; почетный член Петербургской АН (1907); автор трудов о классиках русской литературы XDC в., работ по психологии творчества и т. д.
Гоголю… надо в критическую его заслугу поставить то, что он написал о прозе Лермонтова… – В XXXI главе «Выбранных мест из переписки с друзьями» (1846) о Лермонтове сказано: «Никто еще не писал у нас такой правильной, прекрасной и благоуханной прозой» (Гоголь Н.В. ПСС. М., 1952. Т. 8. С. 402).
…От Добролюбова до Скабичевского… пользовались литературой как эзоповым языком… – О Скабичевском см. коммент. к эссе «О Чехове». Т. 3, с. 726.
…Писарев… Успел только поиздеваться над Пушкиным – и умер. – Дмитрий Иванович Писарев (1840–1868) прямолинейно, парадоксально развенчал «устарелого кумира» – А. С. Пушкина (и по отношению к нему В. Белинского), нигилистически отрицая его значении для современности («Пушкин и Белинский», 1865). В статье «Роман кисейной барышни» (1865) он в характерной для него манере последовательно путем искусной подмены плана поэтического, условного – планом бытовым снижает образ Татьяны Лариной – посредством пересказа ее письма к Онегину, где смешаны стили – высокий, поэтический и низкий, разговорных просторечий.
…надо упомянуть Владимира Соловьева… – Владимир Сергеевич Соловьев (1853–1900) – религиозный философ, прозаик, поэт, критик.
…вот еще Буало… – Никола Буало (1636–1711) – французский поэт, теоретик классицизма.
…зародыши… критики, в лице Синявского (теперь сидящего в лагере) или в лице Лакшина… – Андрей Донатович Синявский (1925–1997) – прозаик, литературовед, критик. В сентябре 1965 г. арестован за публикацию (под псевдонимом Абрам Терц) на Западе фантастико-сатирических произведений и осужден. В заключении находился до июля 1971 г.
Владимир Яковлевич Лакшин (1930–1994) – литературный критик, один из ведущих сотрудников журнала «Новый мир», в котором за время его работы было опубликовано много ярких произведений современных писателей.
…традиция Белинского… стала вырождаться – через Михайловского… – Николай Константинович Михайловский (1842–1904) – социолог, публицист, литературный критик; народник. Сторонник «субъективного метода» в социологии. Во многих его работах анализ литературных явлений загонялся в заранее сконструированные социологические схемы.
…когда она стала заменяться критикой, так сказать, «модер-нистической», – скажем, Айхенвальдом… – Юлий Исаевич Айхенвальд (1872–1928) – литературный критик, переводчик; с 1922 г. – в эмиграции. Основной труд – «Силуэты русских писателей» (СПб., 1906–1910. Т. 1–3), его метод – «принципиальный импрессионизм».
С. 463. …Эйхенбаум был… очень хороший критик: его книжечка об Ахматовой…оченьхороша… – Борис Михайлович Эйхенбаум (1886–1959) – один из создателей «формального метода» в отечественном литературоведении. Книга «Анна Ахматова. Опыт анализа» вышла в 1923 г., а упоминаемая «Мелодика русского лирического стиха» – в 1922 г.
…Жирмунский был великолепным критиком в первых своих произведениях – его статья о Блоке замечательна… – Виктор Максимович Жирмунский (1891–1971) – филолог, литературовед, академик АН СССР (1966). Здесь упомянута его работа «Поэзия Александра Блока» (1921).
Проза, не опубликованная при жизни*
Опубликованные в этом разделе художественные тексты существенно дополняют сложившееся у читателя впечатление о творчестве Газданова, они раскрывают векторы, эволюцию его эстетических исканий, тайники его творческого сознания и представляют интерес для тех, кто хочет познать творчество писателя в его цельности – в разных его измерениях, в том числе эксперимента и неудачи.
Они поражают жанровым разнообразием – от сатирического, фельетонно-анекдотного рассказа («Наследство»), от притчи («Черная капля») до попытки политического романа («Переворот»), от традиционного для Газданова психологического рассказа (<Ольга>), мастерского литературного портрета (<Дядя Лёша>) до экзистенциально-философской прозы («Последний день»).
Векторы эстетических поисков Газданова в 1930-е гг., намеченные в эссе «Заметки об Эдгаре По, Гоголе и Мопассане» (1929), наиболее явны в рассказе «Ход лучей» (1930), где развивается изначально присутствующая в творчестве Газданова тема безумия человека, «не выдерживающего слишком много реальности». Она возникла еще в «Повести о трех неудачах» (1927) – в записках Ильи Аристархова, несвоевременного и несовременного русского человека, умершего в сумасшедшем доме в Шарантоне, во Франции. В «Ходе лучей» особенно очевидна «чувствительность» Газданова к новым веяниям в западной культуре. В рассказе явно воздействие эстетики и поэтики сюрреализма с его ориентацией на выражение сферы бессознательного: галлюцинации, бреда, бесконтрольной мысли.
Но не менее очевиден и более глубокий литературно-философский контекст: рассказ возник на «перекрестке» традиций – Гоголя с его «Записками сумасшедшего» и шире – темой безумия Мопассана с его вариантом записок сумасшедшего – рассказом «Орля» (1886) (недаром эпиграф из него предваряет рассказ Газданова «Водяная тюрьма», 1930) и столь характерного для русской классической литературы использования мотива карт, карточной игры, привлекавшего многих русских литераторов – от «Пиковой дамы» Пушкина до «Короля, дамы и валета» Сирина-Набокова. Игра в бридж, ставшая необычайно популярной в Европе с 1910-х гг., – своеобразная повествовательная призма рассказа, в котором смешиваются разные планы – личных и деловых отношений и мир карт, иррационального случая, игры, выявляющий в данном случае иррациональность человеческого сознания, выявляющий грань разума-безумия.
В данном случае азартная карточная игра – модель «социального мира и универсума»[50], язык, на который персонаж переводит явления внешнего мира. При этом он традиционен в своем восприятии карточной символики: его главный «враг», король пик, по «Киевской ворожее», гаданию популярному в России в XIX в., – суровый, несговорчивый человек, недоброжелатель, а «пиковая дама означает тайную недоброжелательность», как свидетельствует эпиграф из «Новейшей гадательной книги» к «Пиковой даме» Пушкина. В сознании персонажа вертится и идея обогащения, связанная с картами и аферой (традиция, идущая от той же пушкинской «Пиковой дамы» и гоголевского Чичикова).
«Черная капля» (начало 1930-х гг.) свидетельствует о тяготении писателя к жанру притчи, характерному для экзистенциализма. При явно феноменологическом подходе к изображению мира, т. е. конкретности, детальности его описания, чувственному восприятию его, свойственному прозе писателя в целом, Газданов вновь склонен к метафизике: он дает свое, трогательное, не лишенное наивности, изложение мифа не столько о сотворении человека, сколько об утрате им рая; Бог задумал человека как существо счастливое, но даже Бог не всемогущ, «черная капля» на прекрасном белом женском теле неотвратимо обрекает людей на страдание.
Во фрагменте «Знакомство Маргариты» (начало 1930-х гг.), примечательном как начало очень газдановского романа или рассказа, на нескольких страницах заявлено многое. Герой – некто Смит – типично экзистенциалистский персонаж: человек почти анонимный (имя его равноценно русскому «Иванов», т. е. фактически кто угодно, да к тому же подлинность его подвергается сомнению), одинокий, беспочвенный, аутсайдер, скрытый маргинал, оказывающийся в предельно-испытательных ситуациях уже в силу своей внезаконной деятельности. Образы Смита и Маргариты, авантюрной сексуальной красавицы, перекликаются с образами – Горна и Магды из романа В. Набокова «Камера обскура» (1933), написанного в те же годы.
