Елена Сергеевна, как и Эля, говорливостью не отличалась. Скажет слово, другое - и замолчит. Надолго... О чем она думала, чем жила - об этом Эля не знала. И ей нравилась в Елене Сергеевне загадочность, недоговоренность какая-то... Без слов она теперь лучше чувствовала людей.
Вот и сейчас, глядя на розовый закатный свет за окном, Эля мысленно говорила с Еленой Сергеевной. Втайне желая, чтобы та прочла её мысль и ответила. Она знала, что сегодня Та - безымянная - не придет. Эля всякий раз предугадывала её появление... Свет, переполнявший все её существо перед приходом гостьи, загорался все реже. И как правило перед рассветом. Тогда Эля просыпалась внезапно как от толчка и ждала... И никогда не обманывалась.
И странное дело Елена Сергеевна, как будто, тоже была посвящена в игру постижения смысла - скрытого смысла без слов, в которую научила её играть нездешняя гостья. Соседка по палате словно читала её мысли и порой отвечала на них. Вслух.
Вот и сейчас, едва Эля подумала о своем тайном желанном доме, как Елена Сергеевна кивнула и произнесла:
- Да, это имеет значение - место в котором стоит твой дом. От этого зависит сила. Твоя и его...
Она взглянула на Элю, спустила ноги с кровати, вдела в тапочки. Подошла. Склонилась. Коснулась губами прохладного лба, стянутого белой повязкой.
- Удивляешься? Все должно обрести силу. А дом, если он, конечно, живой, тем более. Это важно. Ты знаешь. И я тоже знаю.
Немой вопрос, взмах ресниц...
- Ты сможешь стать сильной. Ты уже стала.
Медленно, неспешно - к окну. Присела на подоконник. Легкий старческий силуэт словно светится, окутанный отблесками заката. Молчит. Думает. Вот обернулась...
- Он будет у тебя - этот дом. Тот, о котором мечтаешь. Твой путь приведет к нему. У тебя особенный путь, - она вздохнула, - редкий для ныне живущих на земле.
Молчанье в ответ. Пылинки дрожат и плавают в луче света.
- Главное - ничего не бойся! Закрой дверь. Есть такая дверь у судьбы за нею прячется страх. Ее нужно закрыть. Плотно-преплотно. Крепко-накрепко. И тогда никто не сладит с тобой.
Немой Элин вопрос. Чуть дрогнули ещё не ожившие губы.
- Ты все скоро поймешь сама. Страх притягивает монстров и они воплощаются, приходят из небытия. А чтобы стать свободной, нужно захлопнуть дверь перед сомнением, суеверием, страхом... Перед неуверенностью в себе. Тебе все дано, девочка! Ты сильная! И все задуманное свершится. И ты начнешь идти вверх по лестнице и вместо того, чтобы растратить и потерять себя, как это делает большинство, ты себя сотворишь. По крупице, по шажку, по улыбке. Соберешь котомку радости и пойдешь. К своему дому. Важно только одно: оказаться там с полной сумой, чтобы принести хоть малую толику, но своего. Накопленного. Богатство души своей.
Она надолго умолкла. Сошла с подоконника. Пригубила из стакана воды. Головой покачала.
- Будет, будет все, не беспокойся. Все у тебя для этого есть! Твое варево - мысли, образы - самое истинное. Самое питательное! Из него-то все и растет. И прежде всего, сама реальность, мир, в котором живешь... Вот погоди - придет твоя мама, я поговорю с ней. Есть у меня мыслишка одна узнаешь потом... Вавилон-то - Москва - не для вас. Не для таких как вы. Как мы... Скажи, а девичья фамилия мамы твоей случайно не Мельникова? - Эля моргнула. - Ну, да, иного и быть не могло. Они очень похожи.
Улыбнулась. Поправила прядь, выбившуюся из прически. И Эля отчего-то вздохнула с облегчением. Эта встреча с Еленой Сергеевной - первый шаг. Первый знак. И все будет хорошо. Вот только... в её ответной улыбке угадывался вопрос. И Елена Сергеевна ответила.
- Спрашиваешь, на кого твоя мама похожа? В свое время узнаешь. Перед тобою - миры. Главное в них не запутаться. Поди разберись, какой из них твой. Это как в лабиринте - только одна дорога приводит к выходу. Ну все, поговорили! Вижу, ты устала. Да и мне пора на покой. Спим! Спокойной ночи, Елена.
Стройная, строгая. Старухой не назовешь - воля, натянутая струной, такой вольности не дозволяла...
И Эля глядела на неё и видела - у неё никого. Одна-одинешенька! Она не удивлялась своей новой способности без слов понимать людей, видеть их жизнь, судьбу... Она, кажется, вообще утратила способность чему-нибудь удивляться. Все, происходящее с нею теперь, было правильно и хорошо. Это был дар Светлой гостьи - Эля в этом не сомневалась.
Ей нравилось без слов задавать вопросы и получать ответы на них. Нравилось, что они с её новым другом, а Елена Сергеена стала её настоящим другом, понимают друг друга на особом своем языке. Эля спросила себя: что с Еленой Сергеевной. И ответ пришел сам собой - рак. Саркома. И в тот же миг она поняла, что соседка её по палате не выйдет отсюда...
Та, похоже, знала это. Но отчего-то нисколько этим не мучилась. Похоже, она спешила уйти - спешила туда, где её давно ждут. Где будут ей радоваться... Ей будет там хорошо - в этом Эля не сомневалась. И это помогало одной ждать конца, а другой - не тяготиться мыслью о том, что предстоит её другу.
Эля спрашивала себя: что за путь ей предстоит, о котором сказала Елена Сергеевна. И отвечала - это путь к дому. Куда поведет она и маму, и Сенечку - поведет за собой. Он уже ждет их - этот дом. Он уже близко...
Глава 10
БУРАТИНО
Эля шла на поправку. До выписки оставалось чуть больше недели. Врачи говорили, что её выздоровление - просто чудо, что частичная потеря памяти это сущая ерунда по сравнению с тем, что могло ожидать её при той черепно-мозговой травме, которую она получила. Если такие больные и выживали, то их ожидала участь быть навсегда прикованными к кровати.
Тася по-прежнему дни и ночи проводила возле дочери. Благо, гипс с Сенечкиной руки уже сняли, и малыш все это время оставался на попечении Ксаны. В первое время Ксана приводила Сеню в больницу навещать сестру, но при виде мертвенно-бледной Эли с головой, обвязанной бинтами, с иглой, торчащей из вены, безмолвной, чужой, Сеня начинал реветь, падал на пол возле кровати и закрывал головку ручонками, прячась от этого ужаса...
Он совсем перестал возиться с игрушками, часами мог сидеть у окна и боялся брать что-нибудь своей сломанной рукой - память о сильной боли не отпускала его. Но когда мама или тетя Ксана звали его, чтобы дать что-то вкусненькое, он машинально протягивал правую руку. Протягивал, а потом резко отдергивал и прятал за спину. И лицо искривляла гримаса боли.
Тася без слез не могла на это глядеть. И прозвала сынишку Буратино из-за доверчивого жеста руки, протянутой по первому зову...
"Покажи, что у тебя там?" - и в ответ тянется наивная ладошка. "Дай!" - и она отдает... Тася боялась дня, когда двери больничного приюта захлопнутся за спиной. Когда придется им возвращаться в мир, который не в шутку грабит и бьет, в мир злобнодышащий, мертвенный и пустой, в мир, который плодит калек и истребляет в людях все человеческое...
Вот и сейчас сидела она возле постели дочери и думала, думала... Вслух. Эля спала, спала и соседка её по палате Елена Сергеевна, только это был уж не сон - забытье... По словам врачей ей оставались считанные дни на этой земле.
- Милые мои, - говорила негромко Тася, - ну куда я вас поведу? Здесь хоть спокойно, а там... там все повторится сначала. Кто-то хочет, чтоб не было нас. Совсем! То ли мы прокляты, то ли платим за грехи предков... Только нет нам пути, и жизнь, как птица, рвется из рук. Снова жить? Снова маяться? Не хочу!
Она помолчала, вытирая слезинку. И без отрыва глядела на Элю. Та не слышала её слов. Та спала...
- Я пыталась научить вас добру. Правдивости. И любви к красоте... Но с такой душой, которая как ладошка раскрыта миру, вы пропадете. Чистота... в ней нет жизнестойкости. И я не знаю, как вам помочь.
Тишина была ей ответом. Казалось, вся больница спит, убаюканная свежим майским дыханием. Тася встала, подошла к окну, присела на подоконник. Окно было раскрыто и в палату залетали дуновения цветущего сада. И легонько трепетало в ответ свежее больничное полотенце, брошенное на спинку кровати...
- Буратинки вы мои! Милые Буратинки! Оба вы такие - и ты, Эленька, и Семен. Позовет вас кто - вы откликнетесь. Защищаться, беречься вы не умеете, душеньки у вас без забрала. И вряд ли научитесь - это характер, этому не научить! Если душа как ладошка раскрыта, - что б ни было, такой и останется! Жги вас, режь... Вот и поломали вас, и порезали, - а вы встрепенетесь, крылышки свои чахленькие расправите - и опять... Буратинами быть нельзя! И, выходит, я не тому вас учила. Нужно было учить как удар держать, как в ответ бить, а я...
Она согнулась пополам, захлебнувшись слезами, и её сбивчивый шепот прервался протяжным стоном.
Тихий медленный голос прозвучал в ответ - отозвалась Елена Сергеевна. Речь её прерывалась паузами, видно, выравнивала дыхание, но голос был тверд.
- Ты должна радоваться, что у тебя такие дети, рано теряешь надежду. Зло не властно над миром. Видишь ли... это невероятно, но оно часто приводит к добру.
