помочь».
— Да? Вот как? А у меня другой принцип: «Чтобы подняться с колен, нужно на них поработать».
Антон заметил, что собеседник краснеет и тяжело дышит. Он пожалел, что вообще затеял этот разговор.
– Зачем ты тогда здесь? – он нахмурил брови, провёл ладонью над головой, замешкался, а затем отодвинул от себя миску, – Я сыт по горло.
— Видимо, у меня как раз было очень плохо с принципами.
Напряжение между ними увеличивалось так быстро, что, по мнению физиков, могло бы обратить расширение вселенной вспять. У обоих сейчас работали только древнейшие части мозга: Райден приготовился бить, Господин Шульц – бежать. Октай непонимающе поворачивался то к отцу, то к сородичу. Ребёнок чувствовал себя отделённым от мира стеклянным куполом. Он ничего не понимал, и просто хотел, чтобы его любящий и заботливый папа вернулся. Мальчик понятия не имел, зачем вообще нужно было что-то вспоминать, чтобы быть хорошим человеком. Значило ли это, что изначально все люди – такие же негодяи, как тот, который сидит сейчас перед ним, и им нужно учиться быть добрыми?
– И тем не менее, без меня вам домой не попасть, – угрюмо пробормотал вожак.
— Да уж, Адмирал Ясенхуй, ситуация патовая, —врач вдруг спохватился, что его реплики приходится переводить подростку. Он успокоил себя мыслю, что если мальчик знает слово «патовый», да ещё и на двух языках, то в любом случае заслуживает право ругаться, – Хочешь мне сказать, что ты у нас весь такой воин света, со всеми договариваешься, друг детей и длань господня, а я – какой-то алчный коновал? Я не хочу показывать пальцем, но тут явное противоречие, – Антон нервно хихикнул и, подняв бровь, обратился к собеседнику. Райден только пожал плечами и отвернулся:
– Бывает, лист тонет, а камень плывёт. Кто знает, – он согнул указательного пальца наподобие крючка, подумал, и опрокинул кружку. Для Райдена ситуация была не просто патовой: она представлялась цугцвангом. Чуть больше полугода назад он и его ребята почти без усилий завоевали этот регион, а затем с удивлением обнаружили, что именно им, захватчикам, поручили стабилизацию ситуации в мятежном крае и дальнейшее удержание власти до прихода подкрепления. Вместо этого генерал Андо услышал: «Завоёвывай сердца и показывай, что наша власть – единственный благоприятный исход. Единственный возможный». Сам Райден полагал: «Величие моря в том, что оно не брезгует мелкими речками», а для его начальство юго-восточный регион представлялся лишь мёртвым грузом. Поначалу он и небольшая часть армии, решившаяся сопровождать его, взялась за выполнение поручения с энтузиазмом. Они только что победили в войне, осталось всего лишь осуществить самое лёгкое. Однако вскоре командира и армию захлестнула эпидемия деморализации: легко захватить городок, в котором нет было ни еды, ни образования, ни взаимовыручки, а наладить поставки этой самой еды оказывается гораздо труднее. Никто не говорил, когда они смогут снова вернуться в метрополию, а в довершение ко всему, сёгун начал сомневаться, что местное население на самом деле будет в полной безопасности, когда он сложит свои полномочия. Врач был нужен ему больше, чем он врачу.
У Антона стало неспокойно на душе: одно дело быть открытым преступником, и совсем другое – знать о себе и своих былых заслугах меньше, чем кто-то другой. К тому же, он периодически вспоминал, что нужно думать не только за себя: «Он слишком нам нужен. Если откажемся от его предложения, то, в лучшем случае, умрём с голоду, а в худшем – он что-нибудь прикажет своим головорезам»:
– Хорошо, думаю, мы оба погорячились. Твоё предложение справедливо, но только вот горожане и армия меня беспокоят. И не нужны причины, им хватает поводов.
– Об этом не переживайте, – не отрывая взгляда от кружки процедил солдат, – Это я беру на себя.
***
Райден сжал зубы, опустил глаза и пригласил их пройти в шатёр. Первым, что они ощутили был обжигающе спёртый воздух. Через несколько секунд глаза Антона привыкли к темноте. Он разглядел влажный матрас и худую бледную фигуру на нём. Она приглушённо стонала и корчилась. Тело больного дрожало, как в лихорадке. Иногда он вскрикивал и хватался за живот.
Антон в недоумении взглянул на Райдена, присевшего у лежанки. Воин отёр с лица и шеи бедняги холодный пот и что-то шепнул ему на ухо. Сухими синими губами больной прохрипел пару слов в ответ и прижался лбом к его холодной руке. Ребром ладони Райден пригладил его мокрые волосы, затем он достал из ведра тряпку, выжал и положил на влажный лоб.
Господин Шульц отодвинул вожака рукой и рывком сдёрнул с больного одеяло. Врач осмотрел бледную сухую кожу парня, его впавшие глаза и потрескавшиеся губы. Антон заметил, как он судорожно хватает ртом воздух и трясётся от холода. От похлопывания по щеке, парень только протяжно застонал, но глаз открыть не смог. Райден перевёл на врача измученный взгляд и с надеждой спросил:
– Ну что скажешь, лекарь? Сможешь здесь помочь?
Больной сделал попытку свернуться в клубок, но Антон положил ему на живот тёплую ладонь:
– На боль в голове, мышцах жаловался? – строго спросил он, включил фонарик и, разлепив гноящиеся веки, посветил на зрачок.
– Вообще ни на что не жаловался. Просто в какой-то момент мы заметили, что он держится за голову и даже без снаряжения едва стоит на ногах, – обеспокоенно объяснил воин.
– Он ест? Может, появилась диарея? Тошнота? Что-то ещё необычное?
– От еды отказывается, но постоянно просит пить. Ничего не ест, но его всё равно рвёт. Недавно ещё и судороги появились.
Антон достал из сумки стетоскоп, подул на металл и согрел его ладонями. Грудная клетка с выступившими рёбрами и вздувшийся живот, делали больного больше похожим на бумажный зонтик, чем на могучего воина.
– Холодно, – с тоской застонал парень. Он попытался вывернуться и найти рядом Райдена, но не смог. В животе Октая вдруг что-то защекотало. Ему стало безумно жаль беднягу. Он взял его ладонь, на которой не хватало двух пальцев, погладил её и дрожащими губами перевёл для папы, что больной замерзает. Антон снова накрыл несчастного, перехватил у сына запястье парня и принялся считать пульс.
– Пока похоже на кишечную инфекцию. Как давно он слёг?
– Пару дней назад, но за день до этого уже был довольно слаб. Чуть не упал с коня. Я думал, он просто не выспался, отправил домой. На следующее утро, во время переклички мы обнаружили, что его нет на плацу. Нашли уже таким.
– Вы его чем-то лечили? Из хороших новостей, болезнь уже начала отступать, но за ним всё ещё нужен уход, иначе может умереть от обезвоживания.
– Давали чай с чабрецом и корой. Шалфеем и шиповником – обычно помогает. Оракул
