Земля безводная - Александр Викторович Скоробогатов

— Я сяду, — сказал я, еще не совсем придя в себя.

— Что?! — переспросил официант.

— Можно мне снова…

Мне трудно было найти слова, я не мог сосредоточиться на том, что говорю.

— Мне хотелось бы посидеть у вас, снова. Можно? Мужчины переглянулись.

— У вас ведь есть свободные столики, — сказал я. — Вы позволите мне?

— Давайте вначале разберемся с вашим первым визитом, — сказал один из мужчин. — Сколько он должен?

Сумма была названа.

— Вы согласны оплатить?

— Да, конечно, я согласен, — ответил я, раздражаясь: все это тянулось слишком долго. — Ведь я уже сказал!

— Как вы собираетесь расплачиваться? — продолжал он спокойным, профессионально вежливым тоном. — Наличными?

— Кредитной картой.

— Хорошо. Давайте тогда прямо сейчас и снимем этот вопрос, — сказал он.

Я не сразу понял, что он ждет моей карты.

— Ах, простите, — сказал я и, глядя на Лизу, торопясь, достал из кармана карту и протянул ему.

Меня провели к свободному столику; я сел. Лиза смеялась. Даже не видя ее, я легко различал ее голос в шуме ресторана. Лиза затянулась, выдохнула дым, затем обернулась — в ту сторону, где я только что объяснялся с официантами. Мне предстояло решить, что делать, как себя вести.

Официант вернулся, подал мне высокую и узкую кожаную папку со счетом и картой; в последний момент я сообразил приписать к счету достаточно щедрые чаевые.

— Простите еще раз, — рассеянно сказал я ему, возвращая папку.

Когда я снова взглянул на ее столик, Лизы уже не было за ним; я готов был вскочить со своего стула, чтобы бежать за нею, разыскивать ее, — когда увидел Лизу, быстро идущую ко мне между столиками. Прежде чем я успел опомниться, она отодвинула стул и села напротив меня. Я ожидал найти на ее лице растерянность, страх, думал, что будет она оправдываться, умолять о прощении, а смотрела она на меня без тени смущения.

— Как мама? — спросил я. — Все еще в коме?

Она молчала.

— Ты уже рассказала ему о своей маме? — спросил я, кивнув в сторону столика, за которым остался ее кавалер. — Вы не ездили к ней в больницу? Она пожала плечами.

— Что если я сейчас подойду к нему и попробую предсказать ему его недалекое будущее? Или насчет него у тебя другие планы?

— Перестань паясничать, — сказала она спокойно.

— Я совершенно серьезно.

— Ты зачем пришел сюда?

— А зачем пришли сюда все эти люди? Зачем пришла сюда ты?.. Посидеть, поесть, выпить.

Она усмехнулась.

— Ты не рада меня видеть?

Она промолчала, спокойно глядя на меня.

— Как ты думаешь, как я должен вести себя после всего того, что произошло? После того, что ты сделала?

Лиза не отвечала.

Странно: как я ни всматривался в нее, мне не удавалось найти на ее лице и следа красоты, так поразившей меня два дня тому назад в Александровском саду, а затем и вчера, при встрече у входа в гостиницу. Я не мог понять, как получилось, что она произвела на меня такое необыкновенное впечатление. Передо мной сидела привлекательная, симпатичная, но обычная, совсем обычная, холодная девушка с обычными глазами, с обычным лицом, обычным, на этот раз сильно накрашенным, ртом, обычной шеей, обычными плечами. Я был разочарован. Я был рад, что у нее больше нет надо мною власти, но вместе с тем я был и разочарован — чем, не могу сказать толком, может быть, своим напрасным жаром, бессмысленной влюбленностью.

— Чего ты ждешь от меня? — сказала она наконец, холодно и как будто с презрением. — Что я должна, по-твоему, делать?! Встать на колени, целовать тебе руки?! Что ты молчишь?!

— Я пролежал всю ночь без сознания… Я мог умереть. Меня случайно спасли…

— Я не понимаю, чего ты от меня ожидаешь. Позвони в милицию.

— Они были у меня сегодня в больнице, — сказал я.

Странно, странно я себя чувствовал, ведя разговор с женщиной, ограбившей и чуть было не убившей меня!

— Ну и что?

— Они показывали мне фотографии… У них были и твои снимки.

— И что? — она презрительно улыбнулась.

— Ничего. Я им ничего не сказал. Сделал вид, что не узнал тебя.

— Почему?

Я и сам хотел бы знать ответ на этот вопрос.

— И чего ты от меня теперь за это хочешь? — спросила она.

Я покачал головой. Усмехнулся.

— Почти ничего. Мне любопытно, что ты чувствовала, насыпая в мой бокал… Уж и не знаю, как это назвать… То, что ты туда насыпала.

Она вздохнула.

— Мне очень жаль, — сказала девушка. — Какая тебе разница?

Мы замолчали.

— Уходи отсюда, — сказала она. — И лучше всего — как можно быстрей.

— Я хочу получить документы, которые у меня пропали. Тебе они не нужны.

Девушка глубоко затянулась, выдохнула к потолку.

— Какой ты…

Она долго качала головой, глядя на меня.

— Ты ничего не понимаешь…

— Что я должен понимать?

— Ты как ребенок… Сколько лет тебя здесь не было? Семь? Ты и говоришь с акцентом. Здесь все изменилось. Здесь совсем другая жизнь! Ты здесь чужой! Ты как ребенок в лесу! Этот разговор, Господи! Да проснись же ты! Вспомни, где ты находишься!

— Мне нужны документы. Я не требую у тебя денег, которые у меня пропали, я позволяю тебе потратить их на фрукты для твоей больной матери.

Она раздавила сигарету в моей пепельнице.

— Я начинаю думать, что ты просто дурак.

Мне вернули мою кредитную карту; на скатерть передо мной легло меню.

— Если хочешь мне отомстить — иди в милицию.

Только, — она пожала плечами, — боюсь, тебе это не особенно поможет. Ты, если не ошибаюсь, сегодня должен был улетать? Так вот тебе мой совет: возвращайся в гостиницу, никуда не выходи, дверь никому не открывай, вызови такси по телефону, спроси номер машины…

Надо мной стоял официант.

— Что будете заказывать? — услышал я его голос.

— Поезжай прямо в аэропорт, — продолжала Лиза, — держись там, где побольше людей, садись в свой самолет — и молись Богу, если ты верующий. И лучше всего никогда больше сюда не возвращайся.

Официант покашлял, обращая внимание на свое присутствие.

— Так заказывать что-нибудь будем?

Ее тон, ее самоуверенность злили меня.

— Мне нужны мои бумаги, — сказал я. За ее спиной я увидел приближающегося к нам мужчину, сидевшего за одним с ней столиком.

— Смотри, кто к нам идет, — сказал я, кивнув в его сторону.

Она быстро оглянулась, потом снова стала смотреть на меня.

— Мне нужны мои бумаги.

— Слушай, уходи ты…

— Если до одиннадцати часов я не получу этих