- Вот уже месяц, как вы ни разу не были у Аграфены Федосеевны и ни разу ей не позвонили, - сухо сказала Натка.
Зеленые тапочки в черную клетку виновато завозились:
- Чашечку чаю?
Натка согласилась и размашисто шагнула в столовую. Маленькая чашечка утонула в ее руке.
- Аграфена Федосеевна совсем одна! - рявкнула Натка, и ложка жалко звякнула о края.
Ноги в зеленых тапочках робко подпрыгивали и скучали.
- А я вот как раз собиралась ей звонить! - сладко жмурясь, призналась моя мама.
- Когда? - грозно спросила Натка, сжимая чашечку в кулаке.
Моя мама захлопала завитыми ресницами и тихо ответила:
- Вчера...
- И что же вам помешало? - наступала Натка.
- Английский... - пролепетала моя мама. Тапочки весело заплясали. Моя мама строго посмотрела на них, и они ненадолго притихли. - Мы с Лелечкой занимались английским.
- Лелька способная! - смягчилась Натка и загрустила. - Пусть учится! Но неужели вы не нашли времени, чтобы навестить Аграфену Федосеевну? Только не подумайте, что она меня к вам подослала. Напро-тив, она умоляла меня: "Наточка, не беспокой их!"
- О, - булькнула моя мама. - У нас с Лелей такое плотное распи-сание...
- Не беспокой... - тихо повторила Натка и вдруг крикнула: - А вот я беспокою! - и с размаху ударила кулаком по столу. - Или, может быть, ты забыла, Нюрка, кто всю жизнь помогал тебе? Забыла?
Зеленые тапочки взвизгнули, поскользнувшись на зеркальном полу.
А я так обрадовалась Натке с Аленкой! Я так обрадовалась им!
Позавчера, когда мы с моей мамой шли к учительнице английского и на ней были бордовые ботинки с желтыми каблуками, в просвет между домами я увидела, как Натка с Аленкой садятся в троллейбус. Я хотела вырваться и подбежать к ним, но двери троллейбуса закрылись, и он поехал в сторону тети Груши прямо, все время прямо - и вдруг исчез.
- А я тебя видела, - сказала я Аленке.
- Ну и что? - таинственно улыбнулась Аленка. - Я теперь здесь очень часто бываю...
- А пойдем ко мне! - позвала я Аленку.
Аленка усмехнулась и взяла меня под руку:
- А пойдем!
Мы побежали по коридору.
Мы пробежали мимо стеклянной двери.
- Вот это называется кабинет, - сказала я.
- Ка-ни-бет! - повторила за мной Аленка, и мы захохотали.
За дверью виден был длинный письменный стол с креслом и круглой табуреткой. Над столом висел портрет черноволосого юноши. Юноша держал папироску в тонких пальцах. У него были длинные глаза, но из-за папи-росного дыма невозможно было понять их цвет.
- Это молодой дядя Кирша, - сказала я на бегу.
- Похоже! - испуганно вскрикнула Аленка, остановилась и опустила длинные глаза.
- Пойдем, - позвала я.
Но она стояла, окаменев.
Я открыла дверь в детскую: голубые стены в розовых сполохах, столик с зеркалом, сразу же за столиком - моя кроватка в кружевах, аквариум с золотыми рыбками. Они плавали по кругу, длинно прогибая хвосты, и длинно отталкивались от воды плавниками. В углу, в кресле-качалке, сидел плюшевый мишка в вязаных тапочках и кукла в цветной накидке. Перед креслом стоял столик с красными чашечками на белых блюдцах, под столиком проходила железная дорога. На рельсах неподвижно застыли вагончики. Из одного вагона выглядывал контролер в черной куртке с сумкой через плечо. Рядом с железной дорогой стоял грузовик. Раскинув руки и вытянув ноги, в кузове лежал пупс. Его глаза были широко раскрыты и смотрели в потолок.
- Подумаешь, - сказала Аленка, робко входя в комнату, - а я зато в новой школе лучше всех учусь читать.
Я завела железную дорогу. Состав вздрогнул и тронулся. Аленка вскрикнула и отскочила. Контролер с сумкой через плечо выпал из ваго-на...
Но тут в дверях показались зеленые тапочки и черные расхлябан-ные сапоги.
- Пойдем! - рявкнули сапоги и притопнули на месте.
Зеленые тапочки суетливо пританцовывали.
Аленка с Наткой одевались в прихожей. Моя мама услужливо пода-вала пальто Натке. Натка ворчала и скрипела сапогами. Аленка одевалась с трудом. Сжав кулаки, она просовывала руки в рукава и пыхтела.
- Что у тебя в руке? - строго спросила Натка.
- Ничего, - ответила Аленка и, моргая, посмотрела на ее плечо.
- Что у тебя в руке? - грозно повторила Натка и потребовала: - Ну-ка смотри мне в глаза.
- Ни-че-го... - тихо повторила Аленка и посмотрела на ее кара-кулевый воротник.
- Все понятно! - сказала Натка и разжала ее кулак.
- Ах! - подпрыгнули зеленые тапочки.
На ладони у Аленки лежал контролер, выпавший из вагона.
- Это мое! - сказала я.
- Где взяла? - грозно крикнула Натка и тряхнула черной гривой волос.
Аленка молчала.
- Где взяла? Я тебя спрашиваю!
Зеленые тапочки торопливо прибежали на помощь.
- Леля эту куколку подарила! - сказала моя мама.
- Да что ты! - удивилась я.
- Подарила! - повторила моя мама и наступила мне на ногу зеле-ной тапочкой.
- Да не дарила я! - возмутилась я. - Зачем ты наступаешь мне на ногу?
Моя мама больно шлепнула меня:
- Так подари!
- Нам чужого не надо! - сухо сказала Натка, выдернула куколку из рук Аленки и засунула в карман моего платья.
Натка направилась к двери и потянула за собой Аленку.
- Приходите еще! - захихикали зеленые тапочки.
- Непременно, - сухо сказала Натка. - Не забывайте Аграфену Федосеевну!
- Увидимся - нет ли? - окликнула я Аленку.
Аленка обмерила меня взглядом и таинственно улыбнулась:
- Кто знает? - и пожала плечами.
Когда мы закрыли за ними дверь, в подъезде раздался грубый голос Натки: "Ах ты дрянь!" - и сухой хлопок. Аленка громко заревела.
Каждое утро я поджидала Натку и Аленку, но они больше не при-ходили. Я грустила и занималась с учительницей английского языка. Она близко жила, поэтому я ходила к ней одна, а моя мама каждый раз смо-трела в окно, как я пересекаю двор и исчезаю в ее подъезде. Я мечтала приехать к тете Груше, войти в ее комнату и поздороваться с ней по--английски. А потом из угловой квартиры тридцать вышла бы Вовкина ба-бушка и спросила бы меня: "Haw old are you?", и я бы ответила: "Fourth!"
Однажды я вышла из дому, а моя мама не смотрела мне вслед. Зазвонил телефон, и ее ноги, обутые в зеленые тапочки, вынесли ее в коридор снять трубку. "Алле-алле! - закричала она. - Что вы сказали? Нет, ничего не слышно!" Я шла через двор и, дойдя до угла нашего дома, взглянула в просвет улицы. Узко синело небо, деревья качались от ветра и хлестали его острыми ветками. На остановке, спиной ко мне, стояла Аленка с черным ранцем на плечах. Ранец застегивался на две металлические пряжки. На крышке ранца между застежками краснел гриб--мухомор. Я отвернулась и увидела угол соседнего дома, в котором женщина с квадратным лицом нетерпеливо поджидала три рубля.
Я зажмурилась и шагнула в просвет между домами.
- Привет! - обрадовалась Аленка и побежала мне навстречу.
В ранце что-то глухо постукивало.
- Какая встреча! - крикнула я и расставила руки, чтобы ее обнять.
- Какое у тебя пальтишко! - ахнула Аленка.
- Да, - кивнула я и повернулась к ней спиной.
Пальтишко у меня было голубым с черным воротником и красными снегирями, вышитыми на груди и на спине. На груди снегири сидели на ветках, а на спине, расправив крылья, взлетали.
- А я хожу здесь в новую школу, - сказала Аленка и показала на Оперный театр. - Видишь, тропинка? Идешь все время прямо, прямо, потом поворачиваешь за дом, а там снова проходишь дворами мимо кот-лована, мимо забора, через дорогу, и там будет такая ограда из белых досок. Так вот, одну доску отодвинешь, пролезешь в щелочку - и ты уже в школе.
Я пристально всматривалась в дорогу. Издалека медленно приблизи-лся синий квадрат троллейбуса с усами кузнечика. К стеклу были при-клеены цифры - тридцать один.
- Тридцать один, - прочитала я и с надеждой посмотрела на Аленку.
- Ну я сейчас поеду, - улыбнулась она.
- Аленушка, - ласково начала я и погладила ее по черной перчатке. Аленка убрала руку в карман. - Не знаешь ли ты, как до-ехать до тети Груши?
- Может быть, - засмеялась она, отходя к краю остановки.
Я шагнула за ней. Троллейбус подошел совсем близко.
- А не скажешь ли ты номер троллейбуса?
Троллейбус остановился и, уронив искры, пошевелил усами.
- Может быть, - ответила Аленка, взбегая по ступенькам.
Я поднялась следом и повисла на поручне.
- Прошу тебя, научи! - прошептала я.
- Поехали! - отрывисто крикнула Аленка.
Двери троллейбуса закрылись.
Мы посмотрели друг на друга и захохотали.
Я закрыла рукой один глаз и сказала:
- Я - это ты!
И Аленка тоже зажмурила глаз и ответила:
- А я - Домна Чмелева!
Мы снова захохотали и сели на свободное место. Я у окошка, Аленка с краю. Мы болтали ногами.
- Запоминай, - сказала Аленка.
Я прислушалась.
- И вот сейчас осень, - начала Аленка ласковым голосом. - Мы приходим на первый урок, и нам выдают грабли. Мы переодеваемся во что попроще, в резиновые сапоги до колен и теплые куртки, и выходим во двор - разгребать листья. Есть листья сухие - те, что упали недавно. Они желтые, зеленые и красные, как ладонь. А есть мокрые, с прелым запахом, они самыми первыми упали на землю и побурели от сырости. А нам все равно, что верхние листья, почти живые, что нижние. Мы их все мешаем граблями и сгребаем в кучи. А потом те кучи горят, и запах от них мокрый и едкий, как будто бы все время плачешь. Да только мы не плачем никто, мы сидим в классе за партами и смотрим, как внизу дым тонко тянется к окнам нашего класса, а учительница на доске рисует крупную букву "А"...
