груди.
Глаза Михаила отразили небу смертельную усталость. Но рука по-прежнему крепко лежала на спине Агнесс. Он уже не просил ее.
— Ну а вы-то что… Вы же мужчины… — промолвил тихий голос над ее ухом.
Рафаил беспомощно хранил руки, в которых зачем-то все еще держал рулон бинтов, на коленях. Из его глаз сочились капельки. Иегудиил, с лицом каменным, как надтреснутая скульптура, не мог удержать нависших слез. Варахиил не успевал утирать глаза, прячась от всех в убежище ладоней. Подбородок Уриила был опущен в землю. С его глаз падали на камни и разбивались огненные сгустки. Салафиил закрылся руками, облокачиваясь на Габри.
Лишь один архангел вдохновения держался насмерть. Его губы были сжаты до побеления, а взгляд устремлен поверх голов.
Михаил перевел пошедшие красными жилками глаза на Иеремиила. Младшего было страшно лицезреть. Вода колом застыла в его глазницах вместе с закаменевшим горем, которому не суждено было утешиться.
— Не страдай больше… Ты… слишком много страдал… — Михаил ответил бы ему слезами, но слезы лишь выразились в темно-карей глубине этого взора.
— Все, больше не могу, — басом прошептал Габри. Он поднялся с земли, оставляя Салафиила одного, сделал несколько шагов в сторону и рухнул на камни, зашедшись в истерике.
— Агни, ему и так больно… Ради него… Приди в себя… — возобновил попытки Варахиил.
Агнесс наконец смогла совладать с собой. Ее хватка ослабилась, она поднялась над Михаилом, нежно касаясь его груди и лица.
— Я люблю тебя, — проговорила она.
— Я тоже тебя люблю… — молвил Михаил.
— Прости меня…
— Я должен… был… Пойми…
Агнесс обняла осторожно, как пух обымает птенчика; поцеловала его лицо. Ее распущенные волосы коснулись его скул.
— Я знаю… Я понимаю… Ты только не уходи… Не уходи от нас… — молила она.
— Я тоже… не хочу… — отвечал он.
Их пальцы сплелись, и Агнесс почувствовала прилив нежного прикосновения, словно силы возрождались в нем, подобно ласково раскрывающемуся бутону. Помощница выпрямилась, держа его ладонь и глядя ему в глаза. Иеремиил, ни слова не говоря, взял брата за вторую руку аккуратно, чтобы не сделать больно.
— Если бы Самуил попал в левую сторону груди, его бы с нами уже не было, — вымолвил Рафаил серьезно.
— Если бы не Ур, его бы тоже не было, — произнес Варахиил. Он поглядел в ту сторону, где Уриил, опустившись рядом с Габри, пытался успокоить брата и уговорить его вернуться.
— Диана знала… — услышали все голос Михаила. — Что надо бить в сердце… Потому что… Агни тоже чувствовала… как оно бьется… жизнью… Но… Сэм не слушал ее… Он всегда делал все… по-своему.
«Искупленье только кровью,
Жизнью, верой и собой.
Все, что мне дано по воле,
Я могу отдать. Постой!
Рано праздновать победу!
Будет жизнь в крови жива,
Если выберу я это,
На алтарь падет она!..»
Хочешь ты стенать от боли
И лежать в чужих слезах?
Но да будет Его воля,
И исчезнет зверя страх…
— Как мы сможем жить без тебя?.. Как выстоит легион? — спросила Агнесс. И в словах ее была ее любовь, разлившаяся в океане, и надорванный долг, который она несла по отношению к планете.
— Теперь ты… сможешь взять на себя… мою работу… — проговорил он.
— Но я не могу, — Агнесс качнула головой. — Только ты мог тягаться с ним на равных… Я это знаю, я это чувствовала…
— Сможешь… — глаза Михаила внимательно остановили ее зрачки. — Ты… смогла победить Варфа… Подожди время… сможешь и Самуила… Это придет… Только верь… Это будет мое завещание… Помнишь, кто сильнее: я… или мой приказ?.. — его глаза прояснились. Спала чернота, и густой ореховый оттенок краской наполнился вокруг его зрачков. Словно оставляя Агнесс любоваться ими совместные мгновения их нежности. — В тебе мой опыт, моя тайна… вся моя жизнь… Ты моя любовь. И моя красота… Агни. Небесная, настоящая красота.
— Поэтому ты открыл мне тайну архангела, что собирался так уйти?.. — произнесла Агнесс со слезами.
— Ну что… за чепуха, — его профиль шевельнулся. — Я не знал… Не знал, что так придется… Я не хотел умирать… И не хочу сейчас… Но что делать… Если нужно ради них… уйти… — он вдохнул, прерывая течение мысли. — Я открыл тебе… тайну… потому что я люблю тебя… Ты достойна… Ты прекрасна… Душа… Вот почему… Пусть кто-то думал… что я хотел ей… удержать тебя… Это неправда… Я просто хотел… чтоб она была твоей…
Архангелы молчали, вынужденные присутствовать при самом личном признании. Они не верили тогда… Почти никто. И теперь жестоко мучились.
Агнесс не говорила больше. Ее глаза усмиряли слезы и казались ему еще целомудреннее и красивее… Алмазы… чистой воды.
— Воскресенье… мертвых… — Михаил вдохнул. — Это мой шанс… Я вернусь… Я вернусь… Ты только дождись меня… А сейчас… Утри глаза… Тебе нельзя плакать. Теперь ты главнокомандующая ангельским легионом. Встань и иди… к войскам… Прими отчет о победе… Это мой последний приказ…
Все увидели, как Агнесс жмет губы, иссушая влагу слез. Лицо ее обрело серьезное, чуть мрачное, но уже не горестное выражение.
— Что им сказать о тебе? — она прижала его пальцы.
— Скажи… что-нибудь… Придумай… Объяснишь им все потом… Только не сейчас, — попросил Михаил.
— Слушаюсь.
Рука Агнесс разжалась, выпуская его запястье. Она поднялась на ноги и, выправив осанку, зашагала вниз со скалы, где давно собралась толпа ангелов в смятенном ожидании вестей сверху. Михаил опустил веки, восстанавливая потраченные на разговоры силы. Его дыхание выровнялось и успокоилось, кашель больше не повторялся. Он более не терял кровь. Но сколько продлится выздоровление или угасание от такой раны?.. Ральф тщетно пытался предположить. Ему нестерпимо хотелось плакать.
Уриил возвратил Габри. Архангел вдохновения выглядел так, как будто рыдал неделю без перерыва. Он подошел к Михаилу шумно в отличие от всех и сел на колени.
— Миша… прости, — выговорил Габри. — Я просто ужасная муза… Это все мой дурацкий стих… Про жертву какую-то… про алтарь… Обещаю, я сочиню другой… А потом больше ничего никогда не буду сочинять… Никогда… Ты только живи…
Ему самому только что раскрылся, как жуткий цветок, смысл баллады о битве.
— Габри, ну при чем тут стих?.. — Михаил даже не открыл глаз, но сквозь веки они улыбались младшему брату. — Ты тут совсем не виноват… Ты — моя самая лучшая муза…
— Я — ужасная муза, — проговорил Габри сквозь слезы. — Я не хочу ей быть, если не будет тебя…
— Нет, Габри… Кому же от этого станет лучше?.. — глаза Михаила раскрылись, спокойные. — Я ухожу, вы должны смириться… И продолжать жить…
Продолжать жить!..
— Вы должны поддержать Агни… Ур… ты должен заменить ей
