Цезарь, также, стремился к абсолютной власти, достиг ее, но слишком дорогой ценой - собственной жизнью.
Сенаторы почтительно встречали императора, но разве могла эта притворная почтительность ввести его в заблуждение? Разве не читал он во множестве, окружающих его глаз, настороженность, небрежно скрываемую враждебность, а то и откровенную ненависть? Для многих из них он оставался человеком, незаконно завладевшим императорской властью, которая, по их мнению, должна принадлежать роду Клавдиев. И только завещание Великого Цезаря, передававшее ему власть из рук в руки, удерживало сенаторов в повиновении. Цезарь, и после смерти, продолжал оставаться тем Цезарем, перед которым не переставали трепетать изнеженные души сенаторов. Но как долго образ Цезаря сможет удерживать этих людей? В конце концов, Октавиан дал себя уговорить, развелся и женился во второй раз. Это был политический брак, союз с родом Клавдиев, преследующий цель укрепить власть и "заткнуть", особенно, нетерпеливые глотки.
Дочь Октавиана от первого брака, своенравная Юлия, осталась, разумеется, с отцом и с первых дней начала избегать общения с мачехой. Впрочем, Ливия, его новая жена и не стремилась изменить положения. Для нее это, так же, был второй брак и она, всецело, отдавалась воспитанию сына Тиберия, который был ненамного старше Юлии и, в свою очередь, никому не уступал в строптивости и гордости. Дети сторонились друг друга и никогда не устраивали совместных игр. У них были разные учителя, разные воспитатели, разные повара, разные увлечения.
Октавиан мечтал об общем ребенке. О сыне! Если б Ливия родила сына, то, наконец, Рим, мог бы, облегченно вздохнуть и перестать мучать себя мыслями о наследнике престола, а император, смог бы, наконец, сосредоточиться на самых важных государственных вопросах.
Шли годы, но Ливия не рожала. Наверно, им обоим не доставало любви для того, чтоб свершилось таинство природы.
Октавиан покорил Испанию, усмирил непокорных в восточных провинциях, расправился с язигами на Дунае, остановил наглые племена свебов и гермундуров на Севере. Теперь предстояло поставить на колени Паннонию, возомнившую себя свободной от Рима. Он заставил хитрого Лепида отказаться от борьбы за власть. Победоносные походы вынудили сенаторов принять решение и, теперь, на главной площади Форума возвышалась его золотая статуя.
Но, несмотря на все это, пятидесятилетний император не мог обрести покоя. Он ложился спать, когда звезды на небе уже свидетельствовали о наступлении ночи, а вставал, когда, последние из них, еще не успевали скрыться. Император шел в бассейн и проводил там не менее получаса, после чего два искусных грека массажировали его сильное тело. Заканчивались процедуры в элеотезии, умащеванием ароматными мазями и настоями из трав. После завтрака, он проходил в свой рабочий кабинет, возле которого, всегда, в это время, его уже дожидался Кальпурий, как, обычно, с непроницаемым выражением лица.
Кальпурий был одного с ним возраста, но излишняя полнота и угристая кожа прибавляли ему добрый десяток лет сверх того, что было отпущено природой. Последние пятнадцать лет он возглавлял секретную службу императора. И все эти пятнадцать лет, каждое утро, неизменно, начинались с его, Кальпурия - доклада.
Секретная служба представляла собой разветвленную агентурную сеть, разделенную на две основные организации. В задачи одной входил сбор информации, непосредственно, относящейся к Риму. Второе подразделение занималось агентурной работой далеко за его пределами и охватывало огромное пространство, простирающееся от самых отдаленных восточных провинций до земель, населенных варварскими племенами на Севере.
Октавиан, жестом, пригласил Кальпурия в кабинет. Ему нравился этот немногословный человек, казалось бы, лишенный всякого чувства юмора. Шутов и без того - достаточно! Кроме того, Кальпурий был на редкость предан и обладал изобретательным умом, без чего, было бы, невозможно добиваться успехов в его не простом деле. Он всегда был готов предложить хитроумную комбинацию, и не одну, а несколько, на выбор и каждая из них имела свою привлекательность, свою особенность и обязательно отличалась оригинальностью.
Как тонко и изящно, он вовлек в свои сети свебского царя, превратив его из неукротимого врага Рима в надежного союзника! Три года потратил Кальпурий на него, три года его агенты внедрялись в стан противника и в ближайшее окружение царя, и, в конце концов, добился своего - варварское племя перестало угрожать Риму, а два легиона, прикованные к северной границе, стало возможным перебросить восточнее, поближе к берегам Дуная, поближе к непокорной Паннонии.
- Говори, Кальпурий! - сказал Октавиан, расположившись в кресле с высокой спинкой. Глава секретного ведомства остановился в двух шагах и приступил к докладу.
- Государь! Как я уже докладывал ранее, в Паннонии продолжаются активные приготовления к войне. Стало известно, что Мырку, планирующий военные операции, отправился в Иерусалим с целью переманить на свою сторону Ирода. Тиберий неотлучно находится в войсках. Они разбили лагерь на берегу Дуная. На другой стороне расположились значительные силы противника. Но ни та, ни другая сторона - не пытаются обострять положение, избегая, даже, случайных стычек. Тиберий регулярно получает почту от Юла Антония. Сам же, почти, ничего не пишет, предпочитая передавать устные сообщения через своих доверенных людей.
- Какие есть предположения о характере переписки? - перебил доклад Октавиан.
- Имеются достоверные сведения, государь, что в доме Семпрония Гракха, каждую пятницу, собирается один и тот же круг лиц, и под видом увеселительных застолий, там обсуждаются политические вопросы. Среди которых выделяется один - будущий преемник императора!
- Кто эти люди?
- Квинт Фабий Максим, Квинктий Криспин, Аппий Пульхр, Корнелий Сцитон, Гней Кальпурний Пизон, Юл Антоний, Гней Корнелий Лентул и хозяин дома Семпроний Гракх.
- Не слишком ли рано взялись они обсуждать этот вопрос? Или я им кажусь древним стариком, больным и беспомощным? Или моя смерть, кажется им уже спешит мне навстречу?
- Прямо об этом никто не говорит, государь! Не скрывают только своего желания видеть императором Тиберия... Потом, в будущем. Более прямо позволяют себе высказываться Юл Антоний и Гней Корнелий Лентул. Последний, особенно, нетерпелив.
Октавиан вопросительно смотрел на Кальпурия, как-бы, давая понять, что последние слова требуют дополнительного разъяснения.
- В прошлую пятницу, государь, Лентул, возможно, под воздействием вина, выпитого на этот раз, чрезмерно, высказался с той откровенностью, которая внушает опасения.
- Говори! - приказал император, заметив колебания Кальпурия.
- Лентул был настолько пьян, что с трудом ворочал языком, но, все-таки, мой агент сумел разобрать его слова и, клянется Юпитером, что запомнил их дословно. Он сказал: "Если Октавиана не остановить теперь, то он переживет всех нас и так, никогда, не даст нам увидеть истинного императора Рима! Октавиан должен умереть!"
- Что было дальше?
- Фраза заставила всех умолкнуть и разьехаться по домам. Остался, только, Юл Антоний.
- Жалость - непозволительная роскошь для императора! Я сохранил Юлу жизнь, единственному из рода Антониев, испытав жалость к младенцу! Я воспитывал его, как собственного сына, не препятствовал его браку с моей племянницей Марцеллой, предполагая, приблизить его еще более к себе и приобрел злейшего врага! - Октавиан поднялся и молча прошелся по кабинету, Что ты предлагаешь? - наконец, спросил он, подойдя к Кальпурию вплотную.
- Я предлагаю отправить Лентулу короткую записку, - он передал пергаментный свиток, который давно держал на готове, императору.
" Дорогой Лентул! Приглашаю тебя прибыть в ближайшую пятницу на ужин, но перед тем, советую хорошо припомнить все, сказанное тобой за последнее время, чтоб не тратить усилий на это за дружеской трапезой. Август Октавиан!"
- Я согласен. Отправь эту записку, - сказал император, сразу оценивший ее содержание. Лентул будет перепуган и ему придется каяться, а остальные поймут, что императору известно об их застольях и о том, что на них произносится. Это повергнет их в панику, и каждый начнет подозревать каждого в измене.
Дом Николая располагался в богатом районе Рима - Карины. Аристократический квартал, в котором проживали сенаторы, жрецы, высшая римская знать. Район занимал обширное пространство между Палатинским и Эсквилинским холмами, утопал в роскошных садах и отличался благоустроенностью. Знаменитый водопровод, на который потратил столько энергии упрямый Агриппа, первым делом был проведен, именно, сюда. К тому же, район находился недалеко от императорского дворца, здания Капитолия, Форума и храма Юпитера Капиталийского, что создавало удобство для обиталей Карин, предпочитающих не забираться, лишний раз, в сомнительные и неприглядные закоулки Рима.
