было, но времени занимало много. Как правило, предстояло сделать фотокопии каких-либо документов. Он их получал в Первом отделе, внимательно изучал и вечером возвращал обратно, так как оставлять на рабочем месте документы, даже в сейфе, категорически запрещалось. Через день-два он снова получал документы, но вечером не возвращал – оставлял в сейфе, а утром заходил в Первый отдел с шоколадкой и извинялся, что документы не сдал вовремя, так как незаметно для себя заработался допоздна и сегодня тоже задержится – сроки горят.
– Юрий Иванович, не переживайте. Я отметила, что Вы сдали вовремя. Только, пожалуйста, обязательно закрывайте в сейфе, вдруг проверка из КГБ нагрянет.
– Конечно, конечно, Оленька, всё закрою и ключ спрячу. Понимаете, сроки жмут. Через месяц систему на испытание нужно поставить, а там ещё «конь не валялся».
Оленька Агафонова, инспектор Первого отдела, судя по всему, была неравнодушна к Константинову. Он слышал, что она одна растит ребёнка. Почему у неё нет мужа Константинов не знал. Видимо, что-то не сложилось в её жизни. Молодая женщина, лет на пять моложе его. Каждый раз при встрече с ним она как-то смущенно улыбалась и слегка краснела. Константинов чувствовал, что Оля пытается привлечь его внимание. После расставания с Ниной, которая так и не смогла заменить Людмилу, Константинов ходил какой-то помятый, вечно хмурый, неухоженный. Однажды Оля попыталась пригласить Константинова к себе домой на ужин, но он весьма деликатно отклонил её предложение и больше попыток сблизиться Оля не проявляла. Но тем не менее, когда он заходил в столовую и, если Оля уже стояла в очереди, она махала ему рукой и говорила, что заняла очередь и на него. В институте даже поползли слухи о том, что у Константинова роман с Олей Агафоновой.
Первый отдел закрывался, как, собственно, и весь институт, в шесть вечера. То, что многие сотрудники часто задерживаются на работе, руководство знало. Знало и то, что многие работают с секретными документами и после окончания рабочего дня оставляют документы в сейфах, так как девочки из Первого отдела уходят домой вовремя, сделав запись в книге, что все документы сданы.
В тот же день Константинов забирал документы с собой. Фотографировать в лаборатории он не рисковал. Во-первых, в лаборатории кроме него частенько задерживался кто-нибудь из сотрудников. Во-вторых, всегда в лабораторию мог заглянуть его руководитель – Анатолий Васильевич. Как правило, он тоже часто задерживался на работе. Константинов представлял, что произойдёт, если кто-то застанет его за фотографированием разложенных на столе документов. Было значительно безопаснее документы забрать с собой. Даже если его задержит охранник, всегда можно сослаться на то, что сроки горят, времени не хватает – решил поработать дома. Будет, конечно, большой скандал, его лишат премии, могут даже уволить. Но это всё мелочи по сравнению с тем, что произойдёт, если его застанут за фотографированием документов. Поэтому он задерживался в лаборатории часов до восьми вечера и выходил тогда, когда на проходной уже никого не было. Дверь была закрыта на ключ и нужно было подойти в дежурку к вахтёру, чтобы он открыл её. Зайдя в дежурку, Константинов плюхался на диван, портфель с документами ставил на колени. Спрашивал, что за фильм смотрит вахтёр по телевизору. Вахтёров он всех знал и называл уважительно, по имени и отчеству. Разговаривал о том о сём, жаловался на тяжёлый день и минут через пять тот открывал ему выходную дверь, и он уходил. Портфель никогда не проверял. Константинов садился на автобус и ехал к себе домой. Войдя в квартиру, он внимательно проверял все свои метки, которые были расставлены по указаниям дяди Коли. Если бы в его отсутствие кто-нибудь побывал в ней, Константинов обязательно бы об этом узнал. Но за три года ни одна метка ни разу не была тронута. Затем он спокойно раскладывал документы на столе и фотографировал их. Плёнку прятал в тайник на книжной полке, а документы утром относил в Первый отдел с очередными извинениями и шоколадкой.
Перед встречей с дядей Колей отснятые плёнки прятал в термосе, которыми они затем обменивались. Термоса теперь у них были совершенно одинаковые, так что заметить обмен было не просто. Никакого провала в этой цепочке быть не могло.
Хотя год назад произошёл очень неприятный случай. Константинов приготовил документы для фотографирования и собирался, как всегда, вечером вынести их из института. Но подходя к дежурке, он увидел через незакрытую дверь, что вахтёр не один. Там было ещё два человека и один из них сидел за столом и листал журнал, который вёл вахтёр. Константинова прошиб пот и задрожали ноги. Он представил себе, как сейчас его остановят и попросят показать содержимое портфеля. Константинов резко развернулся и быстро пошёл назад к лестнице.
– Юрий Иванович, Вы что-то забыли? – крикнул ему вслед вахтёр.
– Да, да, кажется, осциллограф не выключил, – торопливо ответил Константинов и быстро, почти бегом начал подниматься в лабораторию на свой этаж. На лестнице он быстро оглянулся – вахтёр снова сел на диван, а человек продолжал листать журнал. Константинов быстро отомкнул дверь, вошёл в лабораторию и плотно закрыл её за собой. Ноги продолжали дрожать. Вдруг тишину разрезал телефонный звонок. Его снова бросило в пот, он медленно поднял трубку и дрожащим голосом ответил: «Слушаю, Константинов».
– Юра, как хорошо, что ты ещё не ушёл, – раздался в трубке Олин голос.
– Да, вот собираюсь уходить, а что случилось, Оленька?
– Юра, ты сегодня брал у меня папку с чертежами, нужно срочно её сдать.
– Конечно. Я думал, что вы все уже ушли и закрыл её в сейф.
– А я уже в журнале расписалась, что ты сдал, но мне позвонил замдиректора и сказал, чтобы я не уходила, будет проверка.
– Хорошо, я сейчас её занесу, – он положил трубку на аппарат и облегчённо вздохнул.
Дрожь в норах постепенно стихла и Константинов, вынув папку из портфеля, понёс её в Первый отдел. Оля была одна. Она сразу взяла папку и, открыв сейф, положила её.
– Фу, слава богу, всё обошлось. А то у нас с тобой были бы большие неприятности, – облегчённо вздохнула Оля.
– А что произошло, Оленька? – спросил Константинов, стараясь не выдать своё нервное напряжение.
– Наш куратор из КГБ, мой хороший знакомый, по секрету сказал, что у них есть подозрения – будто бы из нашего института идёт утечка информации.
У Константинова кровь отхлынула от лица и ноги опять мелко задрожали.
– Юра, не переживай так. Проверки часто бывают, просто ты о них ничего не знаешь. Так что иди, всё обошлось,
