Донован.
Делейни и Мэри Кэрол переглянулись.
– Точно! Об этом ведь тоже болтают, – заметила Мэри Кэрол.
– О чем? Что вы слышали? – На меня вдруг навалилась ужасная усталость.
– Что между тобой и Донованом Куинланом искрит, – сообщила Делейни, едва не подпрыгивая от восторга.
Я отставила стакан.
– Кто вам сказал?
– Вчера вечером я заходила в пекарню, и там мне шепнул об этом один высокий симпатичный хомячок, – расплылась в улыбке Делейни.
Донован? Он решил всех на свете оповестить о нашем свидании? Но зачем? Разве не понимает, что мы живем в маленьком городке?
– Я всегда считала, что из вас получится отличная пара, – добавила Делейни. – В подростковые годы вы были не разлей вода. Все думали… ну, что вы созданы друг для друга, и надеялись, что однажды у вас все-таки срастется. Как здорово, что между вами снова проскочила искра!
Щеки у меня пылали. Я вскинула руку:
– Давайте-ка притормозим!
– Нет-нет, – произнес низкий голос у меня за спиной. – Продолжайте. Вы говорили: «Созданы друг для друга». Мне понравилось!
И как только я не услышала, что Донован вошел? Он ведь был из тех, кто сразу подчиняет себе все пространство, наполняет его своей энергией, своим драйвом. Обычно я моментально понимала, что он где-то рядом.
Но не сегодня.
Наверное, все оттого, что у меня болела голова.
Донован, нагруженный белыми коробками с логотипом пекарни «Береговой хомячок», направился к буфету. Украдкой покосился на меня, и его бирюзовые глаза заблестели.
– Привет, милая! Извини, что опоздал. Это тебе.
Милая?
Да я его придушу!
Господи, почему это у меня колени ослабли?
Теперь весь город будет языками чесать! Раз начнут – и не остановятся, пока нас не поженят. Нам же ни минуты покоя не дадут! Как он не понимает?.. Да понимает он все! Может, нарочно подливает масла в огонь?
– Высокий, красивый, еще и булочки приносит? – Делейни прижала руки к груди. – Как тебе повезло, Мэгги!
– Ужасно, – буркнула я, раскладывая на блюде шоколадные маффины.
– Где будете ужинать? – подхватила Мэри Кэрол. – В «Шлюпке»? Или в «Жимолости»?
Она назвала два самых популярных ресторана в городе, и от мысли, как их посетители станут на нас таращиться, меня бросило в дрожь. Мы там будем как жучки под микроскопом! Каждое движение отслеживается, анализируется и сообщается всему городу.
А мне-то хотелось побыть с Донованом наедине. Снова узнать его. Понять, есть ли у нас шанс…
– Я задумал кое-что более приватное, – ответил Донован. – Обязательно рассказал бы, но хочу сделать Мэгги сюрприз.
Дамы сделали вид, будто падают в обморок.
Я сердито уставилась на Донована, он же невинно улыбнулся.
Мне даже подумалось, не накрыл ли и его в его сорок кризис среднего возраста.
Впрочем, возможно, он просто чокнулся.
Я и сама скоро чокнусь, если он не перестанет болтать про приватное!
Я выкладывала на блюдо последние булочки, а в висках стучало так, что, казалось, голова вот-вот взорвется.
Мне срочно нужен был свежий воздух.
– Что ж, моя работа выполнена. Пожалуйста, напомните Беттине, что кофейники нужно вернуть сегодня к закрытию. Увидимся! – Я собрала вещи и направилась к двери.
– Значит, и мне пора. Хорошо вам провести время, леди! – подхватил Донован.
– И вам, – проворковала Мэри Кэрол. – Хорошего вечера и волшебной ночи!
Застонав, я рванула дверь на себя, стараясь не обращать внимания на Донована, который подошел уже так близко, что я ощущала жар его тела.
На крыльцо как раз поднимались «Моллюски»: Беттина, Кармелла и миссис Поллард. Я сбежала мимо них по ступенькам. Как бы мне ни хотелось вернуться к вчерашнему разговору с Кармеллой, я предпочла побыстрее исчезнуть.
– Хорошего вечера, леди!
Скорее прочь отсюда, чтобы не слушать больше вопросов от женщин и намеков от Донована! Я оказалась абсолютно не готова к его шуткам. Не знала, что сказать, как ответить на его романтические инсинуации. Еще вчера утром я даже не знала, что он хочет пригласить меня на свидание.
Только на последней ступеньке, взглянув на свой гольф-кар, я обнаружила, что грузовик «Берегового хомячка» перегородил подъездную дорожку. Меня заперли.
Донован, все так же пышущий своим проклятым жаром, остановился ровно у меня за спиной. Изобразив на лице улыбку, я развернулась к нему:
– Тебя сейчас убить или позже, милый?
Веселые искорки плясали в его глазах, словно блики солнца на воде.
– Мэгги, я и не знал, что ты бываешь такой агрессивной!
– Я женщина на грани нервного срыва.
– Знаю, – сказал он так тихо, что я едва расслышала, хотя волосы всколыхнулись от его дыхания. – Но, – он оглянулся на дом через плечо, – тут есть свидетели. Так что, может, повременишь с убийством?
К окнам уже приклеились несколько любопытных физиономий.
– Мне пора бежать. Нужно еще развезти несколько заказов. И раз ты собираешься меня убить, мне лучше поторопиться.
Он наклонился и поцеловал меня в губы. Легонько. Нежно. Словно делясь надеждами и давая обещание.
Затем рванул к своему грузовику, забрался в кабину и уехал.
Я прижала руку к губам, украдкой оглянулась на дом и увидела, что дамы сияют – очень довольные.
Боже, смилуйся надо мной!
Я коротко помахала им, запрыгнула в гольф-кар и поехала обратно к площади, не понимая, почему губы у меня до сих пор горят и зудят, но отчетливо ощущая на них вкус шоколада.
Выкрашенный переливающейся краской фасад ювелирного магазина «Перламутр» смотрелся среди других зданий на площади сверкающей белой жемчужиной. Справа от него располагался «Соленый южанин» – ресторан, где подавали тапас и маргариту, открывавшийся после четырех; слева – «Стежок», магазин Эстрель, открывавшийся, когда ее душеньке будет угодно. Сразу за «Стежком» виднелась кофейня «Сорока».
Я припарковала гольф-кар возле ювелирного. Магазин еще не открылся, но я знала, что Хавьер появится минут через десять. Если верить отцу, обручальное кольцо он отдал сюда – чтобы уменьшить. Скоро узнаем, правда ли это! Или на самом деле, как я подозревала, кольцо он потерял.
В ожидании Хавьера я оглядывала площадь. Дул легкий ветерок. Звонко пели птицы. Порхали бабочки. Редмонд, как и каждый вторник, проводил на лужайке занятия по йоге, а его ученики растягивались и делали выпады. Напротив, во дворе закусочной «Выеденное яйцо», обедали люди. На парковке возле церкви отдыхали автомобили и гольф-кары членов Утреннего клуба изучения Библии. Туристы бродили от магазина к магазину, заглядывая в витрины тех, что были еще закрыты.
Я перевела взгляд на вывеску над кофейней. На белой деревянной доске простым черным шрифтом было выведено «Сорока», а на хвостике буквы «р», словно на ветке, восседала сорока с розовой заколкой на голове вроде той, что я носила в детстве.
Я попыталась было представить, как мама сидит за столом и рисует логотип, но картинка расплывалась перед глазами. У меня вырвался судорожный вздох. Вот бы воспоминания не тускнели с годами!
Вот бы мама вернулась домой…
Эта кофейня была ее мечтой. Ей всегда хотелось создать такое место, где люди будут встречаться, болтать и потягивать напитки. Я постаралась представить, что произойдет, когда кофейни не станет и нас с Роуз раскидает по разным краям города. Что ж, значит, тут появится что-то новое – кафе-мороженое или магазин свечей. Мамин дизайн сменит что-нибудь современное. Доску уберут. Дерево из коряг демонтируют. Мне никак не удавалось представить себе такое: должно быть, мой мозг считал идею слишком нелепой, чтобы реально ее обдумывать.
Это уголок «Сороки» – и больше ничей.
«Возможно, для меня пришло время отпустить прошлое и двинуться дальше», – сказал папа.
Но как можно отпустить мамину кофейню? Мы даже никогда не рассматривали такой вариант! Ни после ее исчезновения, ни сейчас. Это ее кофейня! Не наша. Мы просто приглядываем за ней, пока мама не вернется.
Я обернулась, услышав шаги, и увидела Эстрель, которая направлялась к своему магазину. Сегодня на ней было черное кружевное платье до пола с высоким воротом и длинными рукавами. Из-под подола при каждом шаге выглядывали туфли на массивных каблуках, а шляпка-таблетка на голове покачивалась. Остановившись у гольф-кара, Эстрель долго смотрела на меня из-под вуали с задумчивой нежностью, потом повернула
