исполнилось только двадцать пять лет. Однако короткая биография вместила в себя многое.
Позади было трудное детство. Особенно трудное после того, как отцу, видному партийному работнику, пришлось испытать несправедливые обвинения.
Позади были годы работы в колхозе, где подростки заменили призванных на фронт мужчин.
Позади были добровольный уход в армию, участие в боях с японцами, пять долгих лет службы близ Порт-Артура.
Там, на Дальнем Востоке, А. Якубов и начал свою повесть. Он писал, воскрешая в памяти пейзажи узбекской земли, голоса друзей. И память смягчала горечь разлуки с домом, с родными и близкими.
А после демобилизации — университет, созданные еще в студенческие годы рассказы для детей, жадная, каждодневная учеба у мастеров. Но позволю себе процитировать несколько строк из письма А. Якубова: «Из писателей, более всего повлиявших на меня своим творчеством, хочу назвать А. Кадыри и Айбека. Очень увлекался прозой Г. Гуляма, а потом уже оценил и А. Каххара. Я уж не говорю о русской классике. Ее я целиком перечитал в армии (была у нас в доме офицеров корпуса, где я служил, разумеется, рядовым, очень хорошая библиотека, и я все свободное время проводил там)».
И еще одно обстоятельство, определившее формирование таланта. Это — журналистика. Став собственным корреспондентом «Литературной газеты», писатель много ездил по республике, бывал на заводах, на стройках, в колхозах. И встреча с реальной жизнью, с реальными проблемами воспитывала принципиальность, неприязнь к упрощениям, лакировке.
Вот и в своих произведениях — вспомним повести «Мукаддас», «Смятение» — А. Якубов стремился к острой конфликтности, к изображению борьбы характеров, к трезвому анализу послевоенного сельского бытия.
А пережитое в детстве и отрочестве особенно полно отозвалось в романе «Трудно быть мужчиной» (1966). Вплоть до прямых параллелей между автором и главным героем, до совпадения анкетных данных.
Повествование А. Якубова ориентировано на суровую правду военного быта: похоронки, отчаяние вдов, самоотверженность женщин, взваливших на свои плечи непривычную мужскую ношу, бескорыстная готовность поделиться последним с ленинградцами, эвакуированными из осажденного города. Как и Михаил Пряслин из романа Ф. Абрамова «Братья и сестры», Машраб становится опорой колхоза. Он и работник, и кормилец, и заступник.
Узбекский писатель если и не всегда, то очень часто смотрит на происходящее глазами своих молодых персонажей. Их мировосприятие привносит в книгу поэтические, романтические тона (недаром же Машраб — начинающий поэт, восторженный почитатель лирики Уйгуна и Зульфии). Оно усиливает атмосферу нравственного максимализма, эмоционально бескомпромиссной реакции на лицемерие, приспособленчество, стяжательство. Наконец, оно по-своему обусловливает даже энергичный темп сюжетного развития. Такие коллизии, как разоблачение карьериста Эртаева и его прихвостней, окутаны дымкой интригующих тайн и приключений. Вместе со своими приятелями Машраб выслеживает преступников, раскрывает их махинации с зерном. Причем столкновения, начавшиеся с мальчишеских выходок и демаршей, быстро перерастают в подлинное моральное противоборство. Противоборство, которое строго, по-взрослому экзаменует подростков, учит их ответственности за идеалы.
Роман «Трудно быть мужчиной» примечателен еще и тем, что в нем кристаллизовались особенности писательской манеры. Это пристрастие к многоплановому, многолинейному повествованию, позволяющему создать галерею характеров; это увлечение динамикой действия, резкими поворотами и осложнениями фабулы; это сочетание психологического и социального, нравственного исследования.
Словами: «Будем взрослыми!» — завершается и следующая работа писателя — повесть «Птица жива крыльями» (1970).
Да, новая повесть А. Якубова тоже о молодых. И тоже о по-взрослении. Только молодежь эта — другая, конца шестидесятых годов. И круг ее забот совсем иной. Не кусок хлеба, а творческая самоотдача, полнота самореализации.
Вся повесть А. Якубова настроена на волну диспута, диалога. Она от начала и до конца пестрит вопросами. Соприкасаясь с новыми явлениями, писатель и его герои пробуют разобраться в них, найти критерии оценки. А явления эти на каждом шагу ставят под сомнение привычное, то, что прежде казалось незыблемым.
На вечеринке в молодежном кафе поэт Убай рассказывает притчу о двух сестрах, вышедших замуж за грубых, заносчивых парней. Младшая безропотно сносила оскорбления и побои, старшая же повела себя иначе. Вскоре после развода она уехала в город и поступила в институт. Первую, как водится, хвалили за терпение, за верность семейному очагу, вторую — столь же безоговорочно порицали.
Но спустя несколько лет деревенская молва сделала крутой поворот. Старшая сестра закончила институт, стала гордостью кишлака. А младшая так и зачахла на побегушках у мужа. «Вот я и хочу спросить… — закончил свою притчу Убай, — кто из этих девушек более достоин уважения? Старшая, что отстояла свое человеческое достоинство, или младшая, которая, боясь сплетен и пересудов, покорилась невежественному мужу и стала его рабыней?»
И председатель колхоза Тураб, тот тоже подбрасывает свою вязанку хвороста в костер обсуждений: «У нас существуют старые обычаи, традиции, которые вошли в нашу плоть и кровь с молоком матери. Как быть с ними? Отбросить и смеяться над ними или поддерживать их?»
Внешне писательская манера не слишком-то изменилась в повести «Птица жива крыльями». Все то же чередование ракурсов, проблем, характеров (сцены городские и сельские, производственные и семейные, будни архитекторов, киноработников, дехкан). Все та же изобретательность в разработке интриги (жена Акрама Саяра, снимаясь в фильме, не столько игрдет роль, сколько проигрывает мысленно возможный вариант своей жизни: «Многое в сценарии напоминало Саяре ее собственную судьбу»). И тем не менее трансформация художественного почерка очевидна. Только не внешняя, а внутренняя, глубинная.
Роман «Трудно быть мужчиной» тяготел к жесткости, категоричности выводов. Его опорным словом была бескомпромиссность. Никакой уклончивости, никаких потачек Эртаеву. Добро против зла, правда против лжи, самоотверженность против шкурничества. В повести «Птица жива крыльями» эта четкая графика противостояния размыта. Логика императивов уступила место логике парадоксов, провозглашение непререкаемых истин — выяснению истинности. И ключевое понятие текста уже не бескомпромиссность, а сложность.
А сложны в этой повести и обступающие персонажей производственные проблемы: как строить, как соединить индустриальные методы с красотой, как, преодолев архаику, сохранить, сберечь национальную самобытность зодчества.
Сложны здесь и проблемы нравственные: аскетизм и потребительство, требования к себе и требования для себя. Младший брат архитектора, колхозник Нартаджи, всецело убежден, что Акрам избаловал свою жену, что. ее взвинченность — от блажи, от городских соблазнов, от забвения традиций. Что ж, в поведении Саяры и впрямь сквозит вызов: это ее бегство от мужа, этот ее приезд в кишлак с компанией киношников, эта бравада раскованностью… Но так ли уж мудры, так ли уж благотворны заповеди Нартаджи? И Акрам не без оснований возражает ему: «Чем читать мне мораль, лучше подумай о своей семье. Посмотри, в кого ты превратил жену! Даже рабыня не бывает до такой степени измучена и бесправна!»
Но главное — сложны в произведении сами герои. Каждый —
