- Могу принять Огурцова, но... Минуточку, Людмила Яковлевна... Не знаете ли вы... не известно ли вам...
Он лениво цедил слова, как бы мучительно вспоминая что-то, а сам изучал лицо целомудренно вдовствующей Людмилы Яковлевны, которая была в центре всех амурных дел поселка: кое-что ей рассказывали коллеги-вдовы, кое-что подслушивала по телефону, кое-что просачивалось через многочисленные двери сплавконторского коридора, кое-что приходило в приемную с посетителями. Одним словом, все знала о Тагаре секретарша Людмила Яковлевна, и Прончатов внимательно глядел на нее, думая о том, что Людмила Яковлевна, конечно, слышала сплетню. Поэтому Олег Олегович подчеркнуто безразличным и даже ленивым тоном сказал:
- Да, Людмила Яковлевна, я ведь вот о чем... Совсем вылетело из головы! Что вы знаете о племяннице Полякова? У нас не хватает врачей, а она, говорят, невропатолог...
Еще договаривая, он понял, что попал в точку: голубенькие глазки Людмилы Яковлевны блеснули, приятный румянец бросился в щеки, она нетерпеливо переступила с ноги на ногу, но сразу ничего не сказала. Потом Людмила Яковлевна осторожно произнесла:
- Я как раз собиралась говорить с вами, Олег Олегович, о товарище Смоленской. Это фамилия племянницы Полякова. Она хочет устраиваться в сплавконторскую больницу... - Людмила Яковлевна сделала небольшую паузу, еще немного подумала. - Не сможете ли вы принять ее, Олег Олегович, по квартирному вопросу?
- Могу.
Людмила Яковлевна опять замолчала. Потом она еще раз переступила с одной шелковой ножки на другую, потупившись, проговорила в пол:
- Она вас знает, Олег Олегович... Вы встречались на вечеринке у начальника производственного отдела треста Каминского... Это было в позапрошлом году, Олег Олегович. Помните, вы ездили на Первомай в область?
Те-те-те! Прончатов едва удержался от того, чтобы громко не засвистать от удивления. Боже великий, а ведь в конце вечеринки у Каминского, когда гости уже изрядно подпили, действительно появилась какая-то женщина в голубом, незаметная и трезвая, села в уголок, глядя на гостей с тайной, интригующей замедленностью; что-то необычное, странноватое было в том уголке тахты, где сидела эта женщина; отчего-то целомудренными были далеко открытые колени, но зато женское, притягивающее сквозило в развороте покорно заструганных вниз плеч, в положении небрежно брошенных на колени рук... Те-те-те! Прончатова в тот вечер тянуло смотреть в сторону голубого и молчащего, он несколько раз ловил на себе ее глаза, но коньяку было выпито так много, разговор был такой насыщенный... Да, да, вскоре после прихода женщины в голубом Прончатов помчался на ночной аэродром, чтобы улететь в Тагар, но и в самолете он дважды вспомнил голубое.
- Да, да, да! -вслух сказал Прончатов и сам себе покивал головой. Помию, помню...
Отрешаясь от воспоминаний, он крепко потер пальцами подбородок, еще раз встряхнув головой, поглядел на Людмилу Яковлевну осмысленными глазами. Секретарша все еще смотрела в пол, и смущенно-деликатный румянец цвел на ее свежих щеках. Она опять переступила с ноги на ногу и сказала:
- Ко мне есть еще вопросы, Олег Олегович?
- Нет.
Когда секретарша ушла, Прончатов всей грудью оперся о стол, подмигнув самому себе, неторопливо подумал: "Да, брат, Тагару есть о чем поговорить... Мы с племянницей Полякова, оказывается, познакомились в городе, затем она приехала, чтобы устроиться на работу, затем..." Он не додумал - опять встало перед глазами лицо женщины в голубом. Те-те-те! Она, ей-богу, она! Он позвонил:
- Пригласите механика Огурцова!
VII
Прончатов отдыхал душой и телом, когда в его кабинете сидел инженер Эдгар Иванович Огурцов. По всему было видно, что механику приятен визит к главному инженеру, что Огурцов рад предстоящему разговору, хотя вся его фигура, лицо, глаза были независимо-насмешливы, а длинные губы сложены коварно. Усевшись, Огурцов закурил сигарету с фильтром, поигрывая красным карандашом, собрал на лбу расположительные дружеские морщины.
- Горячие денечки! - оживленно проговорил Олег Олегович. - И всюду страсти роковые... Чем, интересно, закончилось дело со сто четвертым дизелем?
- Тарахтит! -сморщив нос, тоже оживленно ответил Огурцов. - Его величество Никита Нехамов ловчил поставить дизель на новый катер, а начальник мехмастерских Бутырин рисует сто четвертый на персональной посудине. Я же на их распрю взираю с высоты. Означенная возня чи-ри-звычайно поднимает мой жизненный тонус!
Он был похож на актера миманса, этот механик Огурцов. Все, что было надето на нем, плотно обтягивало гибкую, живую фигуру, руки и ноги были великолепной длины; разговаривая, Эдгар Иванович сдержанно жестикулировал, и тело его существовало только вместе со словами. Если бы не умопомрачительный загар, если бы механика напудрить, походил бы он на Марселя Марсо, и он весь - снаружи и изнутри - был свободен, этот Эдгар Иванович Огурцов.
- Пусть победит сильнейший! - сказал Олег Олегович. - Думаю, Никита Нехамов одолеет-таки...
Расслабляющее -бездумье было приятно Прончатову, как теплая волна после морозной улицы, он отдыхал, благодушествовал, думал о том, что вот уже и в Тагарской конторе есть пяток человек, которые смогут определить ее будущее, которые все похожи на механика Огурцова, но все разные, по-своему. Вот скоро поступят современные мощные краны, флот пополнится сильными водометными катерами, пойдут большегрузные плоты...
- У меня к вам нет дел, - вдруг сказал Прончатов. - Потреплемся, а, Эдгар Иванович!
- Извольте! - охотно согласился Огурцов. - Если я вас правильно понял, нас интересует не экскурс в историю, а современное положение и даже будущее Тагарской сплавной конторы.
Его слова нравились Прончатову: он тоже любил говорить шутливо-напыщенно, велеречиво, под иронией скрывая серьезные, нужные вещи.
- Словно в воду глядите, Эдгар Иванович! Что нам груз прошлого? Тлен! ответил Прончатов.
Они, смеясь, глядели друг на друга. Мирная, дружелюбная тишина стояла в кабинете; на карте мира, что висела над головой Прончатова, порядочный кусок Азии был обведен красным карандашом; побольше Франции, но меньше, конечно, Соединенных Штатов Америки был этот очерченный кружок - Тагарская сплавная контора. Огромный зигзаг Оби, Кети, Васюганские болота, дикость верховьев Тыма принадлежали ей. Десятки шахт Кузбасса и Донбасса, верфи Европы и Африки, энергетики Японии, строители всех континентов прямо-таки дышать не могли без Тагарской конторы, которая снабжала их крепежом, судостроем, пиловочником, драгоценным кедром.
- С инженером Прончатовым работать зело трудно! - загибая пальцы, безмятежно сказал Эдгар Иванович. - Прончатов самолюбив - раз, властолюбив два, мечется меж лебедками Мерзлякова и кранами - три, состоит из эклектической смеси дерзости и лукавой хитрости - четыре.
Загнув четвертый палец, механик поглядел на Олега Олеговича и увидел, что главный инженер легкомысленно раскачивается вместе с креслом.
- Ату его! - воскликнул Прончатов. - Ату! Смеясь, Огурцов обвил гибкими ногами ножки стула, положив голову на плечо, превратил губы в узкую щель.
- По лицу Прончатова я вижу, что он хочет получить жизнеописание директора Цветкова, - насмешливо сказал Огурцов. - Я, видимо, за этим и приглашен в начальничий кабинет, ибо работал под руководством вышеназванного товарища...
Прончатов оживленно кивнул. Да, именно вот так - насмешливо и несерьезно - можно было говорить о том человеке, которого собирались назначить директором Тагарской сплавной конторы. Механик Огурцов нащупал правильный тон, и им сразу стало легко смотреть друг другу в глаза, понимать друг друга.
- Я работал с Цветковым десять лет назад, - сказал Олег Олегович. - Был бы рад, если бы за это время...
- За это время ничего не переменилось, - весело перебил его Огурцов. Нет, пожалуй, я не прав... - Он чиркнул спичкой, прикуривая потухшую сигарету, помолчал. - За десять лет Цветков стал толстым, рыхлым человеком... Все остальное вам знакомо: сладкая улыбка вместо ответа на вопрос, фальшивая чуткость, умение ладить с начальством всех рангов и поверхностное знание техники... Когда я увольнялся из его богадельни, Цветков со слезой во взоре провожал меня до порога: "Ах, как жалко, что не сработались!" Самое смешное знаете что?..
- Знаю, знаю, - быстро сказал Прончатов. - Цветков искренне жалел, что вы уходите.
- Точно! Мы говорим об одном и том же человеке.
Прончатов задумался. Механик Огурцов рисовал довольно точный портрет Цветкова, но описание, конечно, было неполным и потому необъективным, так как всякий человек не помещается в строго ограниченные рамки схемы. Видимо, об этом же думал и механик Огурцов - он сделался серьезным, строговатым, сосредоточенным.
- Молодые инженеры не хотят работать с Цветковым, - негромко сказал он. - В нашей альма-матер перед распределением перечисляют пять-шесть фамилий директоров сибирских контор, куда идти опасно... Среди них Цветков.
