ее предательницей. Дескать, она предала меня и папу, отдав предпочтение другому мужчине и хорошей, сытой жизни. Потом я поняла, что это не так, но в Германии мне не понравилось. Я, наверно, — только не смейтесь — патриотка. Не могу жить нигде, лишь в этом городе. После того, как отец стал писателем, мои горизонты, как понимаете, расширились, я бы даже сказала, распахнулись. Я не была только в Австралии, Антарктиде и Южной Америке. Европу исколесила, так же как и Азию.
— Владеете английским?
— В совершенстве. Вообще-то, я окончила буквально несколько дней назад институт восточных языков. Я владею помимо русского английским, немецким, японским и корейским. Немецкий и английский преподавали в школе. Мне повезло с учительницей. Она разглядела мои способности к языкам и гоняла меня, как наши — шведов под Полтавой. Так что, при поступлении в институт, люди в приемной комиссии сидели с открытыми ртами, внимая моему Бернарду Шоу, которого я цитировала наизусть!
— Вы этим так гордитесь?
Инна улыбнулась.
— Вы смеетесь, значит, вам полегчало.
— Скучаете? — вдруг тихо спросил он, и Инна замерла, замялась, отводя глаза в сторону. Душу царапнуло одиночество.
— Я знала, на что иду, — тихо ответила она. — Не больно?
— Если вас не затруднит, принесите мне барсетку. В прихожей на тумбочке стоит.
— Конечно.
Она поднялась из-за стола, и он в который раз удивился тому, какая она высокая. Такой цвет волос ей очень идет, он не ошибся. Вадим уже заметил, что на ночь она заплетала одну или две косы, видимо, чтоб волосы не путались. И только когда Инна вернулась в кухню, он вдруг смутился, увидев во что та была одета. На ней были свободные штаны длиной чуть ниже колена, а вот сверху… мужчина даже отвел взгляд. У него никогда не было фетиша по большой груди. Даже когда был подростком. После того, как пришел в индустрию красоты, понял, что маленькая грудь порождает большой комплекс. И на какие жертвы идут девушки, тоже знал.
Только вот к Инне пластика не имела никакого отношения. Вот и сейчас, она вновь села на свой табурет, склонилась над чашей и стала массировать другую руку, а бедняга не знал, куда ему деть глаза. Обычно она надевала свободные футболки, топы, а сейчас все эти шикарные формы были затянуты белой спортивной майкой с тоненькими бретельками. И, кроме того, майка была надета на голое тело, так что приличных мыслей в голове совсем не осталось.
— Инна, — начал Вадим. Но тут девушка подняла на него глаза.
— Слышите? — спросила она.
— Что?
— Звук мобильника. Я сейчас, — она опять поднялась. Опять перед глазами качнулись аппетитные формы — мужчина даже отпрянул назад — и вышла. Вернулась с пиджаком Вадима в руке. — Это у вас играет.
— В левом нагрудном кармане, — стараясь не смотреть на нее, ответил он.
Она выудила мобильник и положила на стол. Увидев пропущенный вызов, Вадим скривился.
«Черт, ну сколько можно названивать?»— мелькнуло в голове.
И тут девушка, видимо, сильно надавила, Вадим от боли дернул руку на себя.
— Простите, — пробормотала она, а он опять уставился в вырез майки.
«Вот ведь черт!»
— Инна, у меня в барсетке ваши очки, — сказал он и отвернулся.
— Вы заказали всё-таки? Спасибо! — обрадовалась она и быстро достала футляр с очками.
Конечно, он заказал. Вот только оправы у этих очков не было. Две душки, две линзы и тоненькая перемычка между ними. Девушка тут же нахлобучила их на нос и посмотрела на своего спасителя.
— Ну как? — спросила она.
— Хорошо. Инна…
— Ой, если бы вы знали, как я вам благодарна за это!
— Инна…
— С моим зрением и вашим ремонтом очень тяжело передвигаться по квартире.
— Инна…
— Вам денег хватило? Сколько я вам еще должна?
И тут у него кончилось терпение. Он сжал ее пальцы в своей руке. Она удивленно посмотрела на него. Всё-таки он правильно подобрал оправу: акцент с такой формой очков переходит на глаза, а они у нее очень необычные.
— Что… такое?
— Инна, я… даже не знаю, как сказать…, — пробормотал Вадим. Теперь она могла рассмотреть серое от усталости лицо и темные круги под глазами. — Не могли бы вы… набросить на себя что-нибудь… сверху…
Девушка, недоумевая, посмотрела на него. Он не хотел, но пришлось показать глазами, о чем именно идет речь. Инна опустила глаза, и через секунду выскочила из кухни со словами:
— О Боже! Трудно было раньше сказать!
И он, не зная почему, улыбнулся, пробормотав:
— Девчонка совсем.
Ее не было довольно долго. Телефон опять зажужжал и поехал по столу. Вадим глянул на дисплей — настроение испортилось. Пусть себе звонит. И тут на кухне вновь появилась Инна, правда, уже в рубашке. Она не смотрела на него и была цветом пожарной машины.
— Не хотите отвечать? — зачем-то спросила она, вновь возвращаясь к своему занятию.
— Вам не должно быть неловко.
Инна покраснела еще больше.
— А что же вы меня тогда попросили одеться? — вдруг спросила она тихо и глянула на него исподлобья. Вадим даже не нашелся, что ответить. Ох, уж эти льдинки! Взгляд прям пронизывает насквозь. Даже не по себе немного.
— Чтоб вам потом не было стыдно.
— Да ну? Какой вы, однако, заботливый, — заметила с сарказмом девушка, массируя пальцы. — Значит, вас это совсем… не тронуло?
— А должно было?.
— Ну, не знаю. По идее… должно было бы.
— Боюсь вас разочаровывать.
— Да что вы! Может, тогда… всё же снять рубашку? Мне, знаете ли, и так неплохо было, — вдруг усмехнулась она.
— А я вижу, Алька на вас дурно влияет: такой сарказм — это по ее части.
И тут опять зажужжал телефон. Услышав это, Вадим от злости вполголоса чертыхнулся. От Инны это не ускользнуло. Она видела, как желваки задвигались под кожей, и с какой неприязнью и ненавистью он смотрит на телефон.
— Звонок международный? — вдруг спросила она.
— Что?
— Сейчас полтретьего, так что вряд ли это местный звонок…
— Это, как вы выразились, местный звонок, — перебил ее Вадим.
— Может… что-то случилось?
— Я прекрасно знаю, что именно
