способ: по цвету волос. Ада — крашеная рыжая, Лиз и Норма — крашеные блондинки, и Норма, она, хм, не та, которая более худая. А Сьюз, — он ухмыльнулся жене, — Сьюз О натурель, — старательно выговорил он французское выражение, но все равно у него вышло «о натураль».
— У меня терпения нет краситься, — пояснила Сьюз, обращаясь к Лили. — Стоит начать — и уже не бросишь. С какой стати я буду проводить свою жизнь в салоне красоты? Уж не говоря о расходах.
— Да-да, я вас понимаю. — Лили усиленно закивала.
Ей-то краситься ни к чему. Волосы как мягкая упаковочная стружка.
— А Майка — это единственный брат, — терпеливо продолжал Дэйв.
— О, Майку я запомню! — сказала Лили.
Все засмеялись.
— Видал? — сказал Фил Майке. — Ты у нас живая легенда.
— Что тут поделаешь? — вздохнул Майка. — Я выделяюсь в любой компании, так уж тому и быть.
— Не суди его слишком сурово, — сказал Фил Лили. — Он в семье младшенький. Мы с Адой были уже помолвлены, когда он родился, и даже Сьюз уже перешла в среднюю школу. Вот он и пытается вести себя словно старикан, чтобы нас догнать. Такой старый, необщительный, капризный.
— О, он куда более общителен, чем мой старший брат, — сказала Лили.
— У тебя есть брат? — спросила Сьюз.
— Да, Рэймонд, он старше на два года. У него свой бизнес, портативные туалеты, называется «Уникальные унитазы», и он только про это способен думать. Ни девушек, ни друзей… Правда, зарабатывает он много.
— Это же прекрасно, — сказала Сьюз, но, судя по ее тону, особо не прислушивалась к словам Лили. Как большинство семей, Мортимеры были уверены, что их семья куда более удивительная и странная, чем все прочие. Отчасти в это верил даже Майка, хоть и притворялся, будто не верит.
— Tа-дам! — провозгласила Ада. Она стояла на стыке кухни и столовой, вздымая ввысь огромное блюдо, содержимое которого полностью скрывала гора взбитых сливок.
За спиной у нее появились близняшки с тарелками для десерта, и из гостиной хлынули малыши и дети постарше.
— Сфотографируй на память, Фил! — потребовала Ада. Она гордилась своими десертами. — Вилки у всех остались?
Как выяснилось, вилок не осталось ни у кого. Норма была отряжена за ними.
— К тому же, — продолжала свой рассказ Лили, — Рэймонд даже и не сообразит, что надо бы убраться в кухне, можете мне поверить.
Сьюз, к которой она обращалась, казалась сбитой с толку (разговоры у Мортимеров не текли плавно, а взрывались фонтаном там и сям, и она не привыкла поддерживать одну и ту же тему). Наконец Сьюз сообразила:
— Ах да, ваш брат.
— Рэймонд даже стирку не освоил, — сказала Лили. — Приносит все грязное маме постирать.
— Зато Майка стирает каждый понедельник в восемь двадцать пять утра, — подколол Дэйв.
Это даже отдаленно не соответствовало истине, но Майка не стал спорить, лишь приподнял руки в знак капитуляции, когда все захихикали.
— Ты бы так же себя вел, — сказал он Дэйву, — если б вырос в доме, где кошка запросто могла улечься спать в сковородке.
— В сковородке! — изумился Дэйв, хотя уж тут для него неожиданностей не было: он вошел в семью еще в ту пору, когда родители Майки были живы.
— И у нас не было буфета для продуктов и серванта для посуды, а были просто шкафы для всего, — продолжал Майка, обращаясь к Лили. — Любую вещь засовывали куда влезет или же оставляли лежать наверху. Ужинать садились то в пять часов, то в восемь, то вообще не ужинали. Грязная посуда копилась в раковине, пока оставалось хоть сколько-то чистой. Хочешь на завтрак хлопья с молоком — сначала сполосни под краном чужую использованную тарелку.
— У Майки было такое тяжелое детство, — пробормотала Норма.
— Я не говорю, что у меня было тяжелое детство. Детство у меня было хорошее. Папа и мама прекрасные. Я просто говорю — если растешь в таком хаосе, то даешь себе зарок делать все по-другому, когда начнешь жить отдельно.
— А как же я? — спросила Ада.
— Ты?
Сестра подхватывала ложкой десерт и плюхала его на тарелки. Остановилась, слизнула с большого пальца крем и пояснила:
— Я ведь тоже росла в хаосе, так? Близняшки и Сьюз росли в хаосе. И ни одна из нас не суетится из-за беспорядка.
— Это уж точно, — сказал Майка. (Стол для закусок был усыпан лепестками увядших хризантем. На полу возле входа в кухню валялся комикс, почему-то насквозь промокший.)
— Одни дети растут в беспорядке, — сказала Ада, — и говорят себе: когда вырасту, буду опрятнее самого Господа Бога. Другие растут в беспорядке и говорят: похоже, вся жизнь — сплошной беспорядок, так уж оно устроено. В общем, от воспитания ничего не зависит.
— Гены, — вставила свое слово Лиз. — Помнишь, каким был дедушка Мортимер?
— О да. — Норма покачала головой.
— Майка его в жизни не видел, — пояснила Лиз специально для Лили, — но все равно унаследовал его гены. Единственный из нас. У дедушки все было по правилам! Каждая мелочь на своем месте! Ящик для носков — что твоя коробка конфет, каждая пара свернута и поставлена вертикально. Газету он читал последовательно, сначала первый раздел, потом второй, а закончив, складывал ее ровнехонько. Боже упаси кого-нибудь взять в руки газету до него! Он рисовал вывески, и все краски и чернила лежали у него по цветам в алфавитном порядке. Особенно «Б» мне запомнились, их было так много. Бежевый, белый, бирюзовый, бордо… А что потом?
— Бургундский, кажется, — подсказала ему Норма.
— Что в этом такого странного? — спросил Майка. — А как еще организовать?
— Я бы положилась на здравый смысл, — ответила Лиз. — Бирюзовый — где у меня бирюзовый? Помнится, в последний раз я брала его вчера, когда писала объявление «Сдается в аренду».
Майка легко мог вообразить, как выглядело бы рабочее место Лиз — банки и бутылочки краски, чередующиеся случайным образом, а между ними засохшие кисти, чашки из-под кофе, счет за кабельное телевидение, собачий поводок и недоеденный рогалик.
— Я что пытаюсь сказать, — вернулась к своей мысли Ада, — суть не в том, склонен человек к аккуратности или нет, а в том, готов ли он смириться с тем, как обстоят дела на этом свете. Мы, смирившиеся, говорим: «Так оно устроено, и все тут».
— По-моему, это слегка обескураживает, — сказал Майка. — В чем смысл жизни, если не пытаться что-то улучшить?
Ада пожала плечами и сунула ребенку тарелку со сладким.
— Тут ты меня подловил, — сказала она.
По традиции после семейных ужинов убирали мужчины. Майке поручалось загружать посуду в посудомойку, потому что у него была своя
