Пошёл холодный, пронизывающий до костей дождь. Виктор всё шел и шёл, запахнув покрепче пальто, а проспект всё длился и длился. Здание кинотеатра – кичливый памятник прошлой эпохи – не становилось ближе.
В конце концов он закрыл глаза и побежал.
Пробежал не более пяти метров, раскрыл глаза, и вовремя: ещё чуть-чуть – и он грохнулся бы, споткнувшись о ступени кинотеатра.
Район изменился до неузнаваемости. Эта часть города была больна.
Скелет в холле кинотеатра был только первым, но отнюдь не последним из встреченных Виктором на пути. То там, то сям ему встречались обугленные остовы машин, внутри которых скалились жёлтыми улыбками звериные черепа. Пара остовов лежали просто на проезжей части.
Дома по обе стороны улицы были не лучше. Некоторые скалили на него тёмные провалы выбитых окон, другие– являлись не более чем руинами, внутри которых громоздились лишь проломленные и сложенные друг на друга бетонные перекрытия. Пара домов выглядела на первый взгляд не плохо, но только на первый взгляд: подойдя ближе, Виктор увидел сквозь окна нечто пульсирующее и кровоточащее, занимавшее полностью все внутренности дома. Было ли это живым, он выяснять не стал, а только ускорил шаг.
Первое и единственное живое существо встретилось ему, когда он проходил мимо магазина электроники.
Внутри витрины бродил хомячок в несоразмерном синем комбинезоне со слонятами. Хомячок скалил рожицы тусклым экранам старых ламповых телевизоров и выглядел совершенно безумным. Шерсть на его мордочке и лапах была свалена, по всему телу виднелись язвы и струпья.
Заметив движение на улице, зверёк отвлекся от навсегда потухших экранов и повернул голову в сторону Виктора. Их взгляды на мгновение встретились.
Виктор испуганно вскрикнул и бросился бежать, несмотря на колено. К счастью, хомяк за ним не последовал.
Ты не повернёшь обратно! Ты смелый, смелый и храбрый! Вот он, вокзал! Самое страшное, что случится – опять придёшь в себя на остановке или на кухне, ну же, давай!
…. На вокзале кто-то сражался. Давным-давно.
Четырёхметровые железные двери были выбиты взрывом, стены изрешечены пулями. Купол зала ожидания зиял пробоинами от снарядов, следы от них же там и тут усеивали мраморный пол. Всюду лежали разбросанные хаотично кости и чемоданы.
Зато пусть к поездам был открыт. Темноты с красными глазами больше не было.
– Стой! – окликнул его хриплый голос. – Не иди туда!
Спина моментально стало мокрее. Он обернулся. Конечно же, это был она – гаргулья.
– Мне надо уехать отсюда! – ответил он, оставаясь на безопасном расстоянии от монстра и одновременно понимая, что со скоростью её полета ни одно расстояние не может быть безопасно.
Виктор попятился назад, уперся в скамью. Та рассыпалась в прах.
– Ты не захочешь уехать отсюда таким путём, – Гаргулья взмыла в воздух. Виктор сжался в комок, готовясь отбиваться, но она перелетела через его голову и опустилась перед выходом на платформу, перекрыв ему дорогу.
– Почему? – с вызовом спросил он.
Она покачала головой:
– Ты так и не понял, куда ты попал. Это, – она обвела когтистой лапой разрушенный вокзал – Умирание.
– Умирание? – переспросил он.
– Да, герундий. А, я забыла, что тебе никогда не давался английский. Это и глагол, и существительное. Это процесс. Он начался в этой части города давно, но вскоре он завершится и перейдёт в другую часть, быть может, в ту, в которой ты обитаешь, – Виктор вздрогнул. – Потом круг замкнётся и, возможно, эта часть оживёт, а другая – напротив – будем умирать, но, – она покачала головой, – ты это вряд ли увидишь.
Если ты пойдёшь дальше, ты, безусловно, найдёшь свой поезд, – продолжила гаргулья – Но… – она окинула взглядом разорённый холл вокзала – разбросанные истлевшие вещи, скелеты зверей в нелепых позах, воронки от бомб. – Не надо тебе туда. Пока не надо. Оттуда возврата не будет. И торопись, – добавила она. – Чем дольше ты здесь, тем сложнее уйти. Не только из Умирания, из Города в целом.
Она не врала. Страшный монстр не врал ему – Виктор откуда-то знал это. И вообще – монстр ли она? Не спрятан человек ли под этой стальной шкурой? И не знаком ли ему этот человек?
– Я вижу, что ты мне веришь, – усмехнулась гаргулья. – Это хорошо. Было бы глупо, если бы создатель погиб от собственного творения. Тебе надо идти, Витёк, – она впервые назвала его по имени. – Давай, уходи! Здесь нельзя долго быть. Уходи и думай, выход гораздо ближе!
Он сглотнул, торопливо обернулся к выходу, затем всё-таки, поборов отвращение, обратился к монстру ещё раз:
– Может быть ты пойдешь вместе со мной?
Гаргулья хрипловато рассмеялась:
– Куда? Туда! – улыбка исчезла. – Я уже не могу. – Голос монстра резко похолодел: – Разве ты не понимаешь, что там меня ждёт мой поезд, а не твой? Ну, что ты застыл! Давай, иди!
Он, не прощаясь бросился к выходу. Затем остановился:
– Спасибо, – в пустом холле эхо повторило его выкрик. – Может… – пауза, – тебе нужна какая-то помощь?
Обсидиановые брови удивлённо поднялись.
– Нет, но спасибо, – гаргулья тяжело вздохнула. – Ну давай, иди! Пока тебе есть куда идти!
В проёме арки он обернулся третий раз:
– Прощай! – крикнул он в пустоту. В зале уже никого не было.
Пошла на поезд? – сердце Виктора похолодело. И тут сверху, откуда-то из-за пробитого снарядами купола раздался хриплый возглас:
– Иди! Времени мало!
Виктор припустил со всех ног.
ДМИТРИЙ
Когда Дима ехал в такси, позвонил Пауло.
Неужели Арон добрался до агента? Дима не ответил ни на один из звонков тренера, так же, как и не прочитал многочисленные сообщения – быстрым движением большого пальца сбрасывая их в «прочитанные».
Ладно. Надо ответить.
Он снял трубку, морально готовясь к продолжению недавней ссоры:
– Здравствуй, Пауло! – Дима на всякий случай держал телефон в отдалении от уха – вдруг опять с первой же секунды на него польётся поток ругани. Внезапно ругани не было.
– Дружище Дмитрий, как твои дела? – начал с вопроса агент. – Где ты, в Хайфе?
– На родине. Меня же отстранили.
– Ох, да, беда… большая беда. Но это мы решим, – в голосе агента слышалась какая-то совершенно ненатуральная радость. – Скажи, дружище Дмитрий, что ты думаешь о Виго?
– Об актере? – уточнил на всякий случай Дима, уже понимая о чём речь.
– О городе. О славном испанском городе, где так любят русских парней, умеющих обращаться с мячом.
– Так они же в Сегунду (*Вторая лига Испанского Чемпионата) вылетели!
– Как вылетели, так и вернутся. Да и ты, дружище Дмитрий, давай будем честными, на Примеру сейчас не тянешь. Не прима-балерина, так сказать, – Пауло неприятно
