Быть может, зря он всегда презирал людей, интенсивно тренирующихся и гордящихся своей физической силой. "Сильнее гориллы они все равно не станут!" -- любил говорить он. И тут вот как раз нежданно-негаданно наступил момент, когда мощные мышцы могли бы вызволить его из беды... Он вспомнил героев боевиков с накачанными телами, этих арнольдов и жан-клодов, которые выходили победителями из любых передряг... А ведь в жизни многие из них были трусливее мыши! Он, именно он, Партоген Фигуров, помог создать им мифы о себе.
Он стал оглядывать комнату, в которой находился. Комната -- это слишком громко сказано! Он находился в пыльном чулане, в кладовке, полной всевозможных старых вещей. Со всех сторон его окружали какая-то допотопная домашняя утварь, ветхое тряпье, примитивная техника, кучей сваленные у каждой стены. У него появилось гадливое ощущение, что он вонючий бомж, обитающий на свалке. Ему стало дурно. Более-менее свободным было только место у окна. Сквозь посеревшие от пыли занавески, не стиранные, видимо, никогда, светило утреннее солнце. Может, все-таки есть оадежда?
Он вспомнил, как выходил в серые сумерки. Вспомнил, как отключал сигнализацию своего трехосного джипа. Как посмотрел под ноги. Ветерок нес по асфальту окурок. Он вспомнил какую-то попсовую песенку, подумал про телохранителей... И тут удар! Мощнейший удар по спине, точно по наковальне. Какой-то мужик склонился над ним. Это был рыжий детина с папиросой в зубах. И он тащил его к белому микроавтобусу с красным крестом. Он же должен был отвезти его в больницу!.. Или нет?
Зачем его похитили? С целью выкупа? Где теперь его красавец "Роад-мобил"? Угнали?..
Он сглотнул слюну. Облизал губы. И тут он впервые в жизни заорал: "Помогите! Помогите!" Ему показалось, что от его оглушительных криков содрогается дом, что его слышит вся округа, что десятки, сотни, тысячи людей спешат ему на помощь. Сейчас они снимут с него панцирь из скотча, они отвезут его в больницу, подлечат (а что, если у него перелом позвоночника?), выпишут и все-то у него пойдет по-старому. Новые ролики, новые клипы, богатые клиенты, огромные гонорары, шикарные рестораны, породистые женщины, роскошные апартаменты, зарубежные страны, в которых он еще не бывал, но обязательно побывает -- вся эта обычная, будничная, но вместе с тем такая манящая жизнь вернется, обязательно вернется. И почему это раньше он никогда не считал себя счастливым? Ничего! Он выберется отсюда. Его должны услышать. Ему должны помочь. Хоть кто-нибудь...
И он услышал бряцанье ключей. Что, уже идут?.. Он будет спасен! Нужно только верить, верить! Щелчок! Металлическая дверь со скрипом отворилась. На пороге стоял тот же самый мужчина двухметрового роста, с рыжими волосами, только одетый уже в потертую черную спецовку, в мятые коричневые брюки, и ухмылялся. В левой руке он держал гаечный ключ. Партоген Фигуров ощутил, как горячая жидкость обжигает заиндевелую кожу между его ног.
"Сейчас я тебе покажу "еблоны" и "блядомеды"!" -- хриплым голосом сказал рыжий верзила, подходя к нему и с ненавистью глядя прямо в глаза, и Фигуров почувствовал себя беспомощным котенком, покорно ожидающим своей участи. Быть утопленным?..
3.
Мужчина подошел к окну, отложил гаечный ключ в сторону и резким движением задернул занавески. Сначала -- правую, затем -левую. Облако пыли поднялось над обмотанным скотчем пленником. "Ты теперь больше никогда не увидишь солнце", - сказал палач. Партоген Фигуров, немного пришедший в себя, со стыдом ощутил, что ему сыро лежать. Сейчас бы он лучше исчез, растворился в этой поднятой пыли, только бы не видеть этого рыжего громилу двухметрового роста, который приволок его сюда непонятно зачем. А ведь он его похитил!? Но зачем?
Похититель взял гаечный ключ и снова подошел к своей жертве. Его глаза стального цвета плоскогубцами вытягивали из него последнюю надежду. Партоген Фигуров вжался всем своим телом в этот долбаный топчан. Ах, если бы сейчас мог обрушиться этот обшарканный грязный паркет! Он провалился бы сквозь землю и был бы спасен. Человек нервно бил своим орудием по ладони левой руки...
Фигуров смотрел теперь только на этот гаечный ключ размером не меньше, чем пятьдесят на пятьдесят. Он видел рыжие волоски на кулачище, сжимавшем почерневшую плоскость стального инструмента. Всего лишь один удар, и его мозги разлетятся во все стороны, расплещутся на весь этот хлам, которым заставлена комнатка. Его гениальные мозги, которые доказали всему миру, что реклама -- это тоже искусство!..
Верзила занес инструмент над его головой. "Все, конец!" - подумал Фигуров и в этот момент даже удивился своему равнодушию и смирению. Он видел себя как будто бы со стороны. Может он -- Грегор Замза из "Превращения"? Непонятное насекомое в коконе? А над ним - селекционер с хлопушкой. Ничего страшного! Хоп! И все!
Это какое-то наваждение! Он видел себя со стороны. Вид у связанного был жалок. И человек этот испытывал одновременно и страх, и ужас, и обиду, и... ощущение дикой несправедливости. Ему показалось, что он разинул глотку во всю ширь и заорал "За что?". На самом деле из его горла вырвались только хрипы. На губах выступила пена, как у больного, бьющегося в припадке эпилепсии.
Рыжий палач опустил гаечный ключ. "Думаешь, падла, обделаешься легким испугом, да?" - процедил он сквозь зубы. Фигуров заметил золотую фиксу на месте переднего зуба мучителя. "Нет! Будет - как там у вас? -- "Умри тяжело, но достойно", да?" - добавил он, отходя от Фигурова. Сладкая истома разлилась по всему телу несчастного. Он будет жить! Как это классно! Он даже удивился своему облегчению, ведь что его ждет? Медленная и мучительная смерть? Но за что? За что? Он узнает, обязательно узнает! Может, он еще сможет с ним договориться? Все-таки у него есть шанс, есть!
Но что делает этот рыжий дебил? А похититель разгребал кучу хлама в углу комнаты. Колыхались занавески. Он отбрасывал в сторону тряпье, старые вещи. Фигуров с опаской наблюдал за ним. Он только сейчас начал чувствовать, что ему крайне неудобно лежать, что ленты скотча впились ему в кожу и сдавили вены. Ноги его занемели. Он чувствовал слабость во всем теле. Ему до сих пор еще не верилось в то, что все это происходит с ним на самом деле.
Сейчас он проснется. Вытрет холодный пот со лба. Скажет: "И приснится же такое!" Встанет, откроет барчик. Достанет красивую бутыль, нальет себе что-нибудь для успокоения, наверное, французского красного вина. Вернется в свой теплый альков, второй такой есть только у Папы римского. Полежит. Подумает. Быть может, послушает музыку "Dead Can Dance". Или нет, лучше Клауса Шульце. И снова уснет, чтобы утром в семь часов встать, принять контрасный душ, побриться, побрызгаться "Васнецов-нуаром" от законодателя моды Ваньки Васенцова, попить кофе, и спуститься вниз, где без пятнадцати восемь его будет ждать его крутейший "Роад-мобил"...
Нет! Все будет не так! Нужно принимать все как есть! Его похитил маньяк! Что же он должен тогда делать? Попытаться вступить с ним психологический контакт, вспомнил он. Может, удастся убедить, чтобы он его отпустил? Может, он попал сюда по ошибке? Заговорить с ним... Почему он еще до сих пор не попытался это сделать?..
"Посл... Послуш... Слушьте!" Фигуров закашлялся. Ему было трудно говорить. Рыжий внимательно посмотрел на него. "За что вы меня? Что я вам сделал? - дрожащим голосом запричитал Фигуров. -Что вы хотите со мной сделать? Что?" "А щас увидишь, сука!" -рявкнул рыжий. Хлам полетел из-под него в разные стороны с удвоенной быстротой. И вот рыжий нагнулся, что-то взял, повернулся... В его ручищах был... телевизор. Старый, допотопный, ламповый телевизор, кажется, марки "Квант"... Фигуров думал, что все такие телевизоры давно уже покоятся на свалках, ан нет!
Рыжий с огромным телевизором в руках был страшен. Вены на его шее вздулись. Лицо налилось кровью, как у Синьора Помидора в его рекламном ролике польского кетчупа. Сейчас он поставит его прямо на меня, почему-то подумал Фигуров. Однако он прошел мимо и опустил ящик на тумбу, которая стояла рядом с топчаном, на котором лежал пленник, прямо у него в ногах.
"За что вы меня? Что я вам сделал?" -- снова заголосил Фигуров, со стыдом замечая, как дрожит у него голосок, поднимаясь до пидористического фальцета. "За что?.." Он вздрогнул от резкого звука. Это рыжий оторвал конец ленты скотча и перетянул ему рот. Лента впилась ему в кожу. Фигуров чуть не взвыл от боли. Дышать стало тяжело, потому что нос был заложен соплями.
"Говорить слишком много стал... Забыл, что молчание -- золото?" сверкнув золотой фиксой, сказал рыжий. Он наклонился, щелкнул тумблером. Загудел прибор. Электрошок, подумал Фигуров. Это был всего-навсего стабилизатор напряжения. На экране лампового телевизора через минуту появилось расплывчатое изображение. Внутри у Фигурова что-то дрогнуло.
По свинцово-серому небу со свистом скользили суперсамолеты "Фантомы". Ему показалось, что изображение ему знакомо. Послышался чудовищный гул. Это полетели бомбы. "Что делать, если вы уже рады смерти?" -- услышал он знакомый голос. Еще до того, как прозвучал ответ, он понял, почему он здесь и что его ждет. Когда знакомый голос с фальшивым оптимизмом произнес "Примите "форрорлюкс" и вы спасены!", Фигуров ощутил дикий, ничем не сдерживаемый страх.
