Все присутствовавшие в пивбаре, не сговариваясь, схватились за головы и выругались, негромко, но, что довольно странно, почти в одних выражениях... Погода, как водится, тут же испортилась, повалил мокрый снег, завыл холодный ветер.
С головы до ног облепленный снегом, Семен Семенович, пряча под полой купленный у метро самому себе в подарок букет чайных роз, поднялся по скользкой темной лестнице бара, остановился в дверях, пропуская уходящих депутатов, и, войдя в зал, осторожно осмотрелся.
Осторожно - скорее по привычке. Остаться незамеченным он сегодня, пожалуй, не смог бы, как бы ни старался. Роскошный длинный черный плащ, черный, лихо заломленный на бок берет с блестящим металлическим цвета чайной розы значком сыскного бюро, белоснежный шарф с золотистым восточным узором по самому краешку (непременная часть придуманной самим Семеном Семеновичем униформы сотрудников "Феликса") - все это заметно контрастировало с общей обстановкой. Например, с той же лужей блевотины у самого входа, в которую Семен Семенович случайно наступил до блеска начищенным высоким черным ботинком армейского образца.
Ослепительно белыми, белее шарфа и снега на берете, были пышные, красивые, ухоженные усы Семена Семеновича, ярким пятном выделявшиеся на его смуглом, иссеченном шрамами и морщинами лице. Лицом - особенно своей знаменитой добродушной улыбкой - Семен Семенович был необыкновенно, а сегодня, почему-то, особенно, похож на известного физика Альберта Эйнштейна; еще Семен Семенович, как и Эйнштейн, немного, для себя, играл на скрипке. И трубку тоже, разумеется, курил - так уж сложилось.
Семен Семенович пересек по диагонали шумный задымленный зал и осторожно подошел к столику в правом углу, у большого грязного окна...
- Ваши документы! - тихо, но отчетливо произнес он, обращаясь к двум стоявшим к нему спиной мужчинам: долговязому молодому человеку в ватнике и в серой спортивной шапочке с надписью "СЛАЛОМ" и низенькому плешивому крепышу в полушубке из черного искусственного меха.
- Никак молодость ментовскую не забудет, - недовольно проворчал, оборачиваясь, тот, что пониже. Звали его Михаилом Сергеевичем (тем, кто не верил, он показывал паспорт). - Ты, Семен Семеныч, таперича никто. Ты даже документы у меня проверить права не имеешь! - хмуро подмигнул он и сделал неприличный звук губами.
- Но пива, Семен Семенович, мы вам все равно дадим, - приветливо улыбнулся тот, что повыше, в ватнике; звали его Шуриком. - Здравствуйте.
- Здравствуй, Шура! Мое почтение, Михаил Сергеевич, - засмеялся Семен Семенович. - Как наша общая знакомая госпожа Тэтчер? Все не пишет?
- Достали вы уже меня своими тупыми шутками!.. - вздохнул Михаил Сергеевич.
Особой его приметой были обвислые казацкие усы, которые он каждый раз, отхлебнув пива, тщательно вытирал носовым платком. Шурик был без усов, но с двухдневной щетиной и вообще был очень похож на тезку из кинофильма "Приключения Шурика", только более мрачного и, как видно, сильно пьющего. Он тоже глубоко вздохнул в ответ на шутку Семена Семеновича, почему-то покосился на висевший неподалеку громкоговоритель и скорчил отвратительную рожу.
- Прости уж, Михаил Сергеевич, - извинился обескураженный Семен Семенович. - Все-таки милиционер я, или нет? Хоть и бывший. И шутки у меня соответствующие...
Он выпил под нестройные аплодисменты депутатов на съезде кружку пива и, оттопырив мизинец, подцепил с бумажной тарелочки кусочек соленой скумбрии: - Вот, шел мимо, вдруг думаю: "дай зайду! пивка выпью!.." Не ожидали небось? Что вы такие мрачные?
- Видишь, Семеныч, и тут уже - сволочи - мозги вправляют. Тоже педагоги... - показал Михаил Сергеевич на дребезжащий громкоговоритель.
- А все, обрати внимание - нет, ты посмотри, посмотри! - на это кладут! И правильно! И Сережа - колонки завтра же кому-нибудь продаст. Спорим?
- Если я сегодня провода не перегрызу... - тихо вставил Шурик, косясь на потолок...
Семен Семенович, разжевывая кусочек рыбки, с пониманием оглядел гомонящий зал, над которым, сотрясая табачный дым, висел рассерженный голос народного депутата.
- Да, так вот! Но мой-то! Мой, а? - продолжил, грохнув по столу кружкой, Михаил Сергеевич. - Я тут Шурику как раз жаловался... Тут ладно, все равно без толку, с этими педагогами давно все ясно... А у моего младшенького, спрашивается, что, а?!
Семен Семенович никуда сегодня не спешил. Доев рыбку, он прислонился к стене и улыбнулся Михаилу Сергеевичу.
- ...дома его такому не учили! В этом году отдали в детский сад, и что ты думаешь? - Михаил Сергеевич сделал театральную паузу и тоненьким голосом вывел: "- Папа, - говорит, - давай в съезд поиграем!" - и сплюнул на пол. - Это они таким там занимаются! Игры, понимаешь, теперь новые... Новое поколение выбирает ПЕПСИ!..
Семен Семенович засмеялся и спросил: - Твой-то у них... э... кто?.. А еще на мои шутки обижаешься!.. - и совсем развеселился.
Шурик тоже ухмыльнулся.
Михаил Сергеевич в сердцах выругался и сказал, стукнув себя кулаком в грудь: - Да бля буду! Я-то тут при чем? Вот так прямо приходит и говорит: "Давай, батя, в съезд играть!"... - и опять с отвращением сплюнул на пол.
- Ох, выпори, Михаил Сергеевич, выпори засранца, тебе говорю! корчась от смеха, посоветовал Шурик. - Это он скрытно над отцом издевается, намекает на твое имя-отчество!
- А как они в съезд-то играют? - спросил Семен Семенович. - Что-то не верится, Михаил Сергеевич, извини уж. У них что, регламент, повестка дня, у этой мелкоты, да? - он опять засмеялся.
- И что они там... э... обсуждают? Дуришь ты нас, Сергеич.
- Да не дурю! - рассердился Михаил Сергеевич. - Сам ходил смотрел. Ни повестки, ни регламента у них нет. Они просто голосуют.
Шурик и Семен Семенович посмотрели на Михаила Сергеевича. Тот объяснил: - Садятся на детской площадке в кружок и голосуют, кто за что выдумает: кто за то, что Витька дурак? Кто за то, что ветер? Кто за то, что скамейка? - и ржут, как ненормальные.
Шурик и Семен Семенович удивленно смотрели на Михаила Сергеевича.
- Хоть голоса-то считают? - спросил, наконец, Шурик.
- Откуда? - удивился Михаил Сергеевич. - Они и считать-то не умеют... Наверное.
- И все это называется "играть в съезд", да? - засмеялся Семен Семенович. - Ох, хорошо! И вправду, что в мире творится, а, Михаил Сергеевич? "Кто за то, что скамейка?.." - говоришь?.. Философы, тудыть их! Нет, ну что в мире-то творится, а?.. - он засмеялся.
- А я про что!.. - мрачно согласился Михаил Сергеевич. Шурик, посмеиваясь, чистил рыбку.
- Детский сад!... - задумчиво сказал Семен Семенович. - Нет, детский сад это не хухры-мухры! - и, вспомнив вдруг что-то, опять улыбнулся. - А какое у меня было дело с детским садиком!.. Красивое, ух!.. Прямо в учебник по криминалистике вставляй.
При слове "дело" Шурик внезапно - будто вспомнив что-то очень важное! - замер с недочищенной рыбкой в руках.
- Что, манку воровали? - пошутил Михаил Сергеевич.
- Да нет, куда круче...
- Семен Семенович! - сказал ставший вдруг очень серьезным Шурик. Вы сказали "дело", и я вспомнил... Очень давно хотел вас об одном одолжении попросить.
Обгрызая рыбий хвост, Семен Семенович взглянул на Шурика и вопросительно поднял брови.
Шурик нагнулся, быстро достал из-под стола полиэтиленовый пакет с надписью "Год Лошади", вынул из него обтрепанную общую тетрадь в сером переплете, перелистал ее, нашел какое-то место, внимательно прочел несколько строк и опять посмотрел на Семена Семеновича.
- Вы знаете, я работу одну пишу... - сказал он.
- Как называется? - поинтересовался Михаил Сергеевич.
- "Апология рационализма", - внятно, по буквам, произнес Шурик. Понял, да? - Михаил Сергеевич смутился. Семен Семенович, услышав название работы, подавился кусочком рыбки и закашлялся.
- Так вот. Как бы попонятнее сказать-то? Рассматривая в общем виде каркас произвольного эвристического рассуждения... это, впрочем, не важно... в общем, я вышел на одну проблему: проблему полноты пространства версий...
- Семен Семенович и Михаил Сергеевич переглянулись. - Сейчас все объясню! - заторопился Шурик, - у меня здесь все на простых- простых примерах! Правда! Вы не бойтесь! Поясняю... - Шурик быстро отхлебнул глоток пива. - Кстати, пример из реальной жизни. У нас на заводе несколько лет назад дело было.
Михаил Сергеевич и Семен Семенович кивнули.
- Дело очень простое. Поперли у нас из сейфа партвзносы, - начал Шурик. - Довольно большие деньги. Ясное дело - шум, переполох, приехал следователь. Изучил обстановку и пошел копать - составил список подозреваемых и начал их вызывать по очереди: всех, знавших о сейфе, сроках сдачи денег, тех, кто, так или иначе, имел доступ к ключам, тех, кто мог на своем оборудовании сделать копии по слепкам - ясно было, что спер деньги кто-то свой, завод оборонный, пропускная система. Список был очень хороший - наметил этот мужик, вроде бы, все возможные версии, например, не забыл даже электриков, которые в кабинете секретаря парткома лампочки два раза меняли. Заставил каждого подозреваемого расписать по минутам тот день, когда деньги пропали; особенно изматывал троих подозрительных ребят из четвертого цеха - там станки стоят, на которых копию с ключа за минуту сделать можно... В общем, работал мужик, как зверь, на совесть. И стукачей к своим подозреваемым подсылал, ну все как положено. Измотался весь.
