- Год непрерывных тренировок! - Гордо говорит Коля. - И условный рефлекс бутылка - удар кувалдой по морде, выработался! Теперь можно ящики через забор передавать: один передает, другой бутылку зверю показывает.
- Водочку Коля исключительно мелом закусывал. Достанет из кармана школьный мелок, разломит пополам, с собутыльником поделится. И захрустит им стакан водки. Очень полезным считал, для зубов и желудка. Возможно, был прав.
Или взять другую экзотическую Серегину профессию. Ну, санитаром в морге или лаборантом в морфологическом корпусе, - это для будущего врача не экзотика. Многие через это прошли. И пьяные в ванны формалиновые с трупами падали, и на носилках, вместе с покойниками, засыпали. Это все рабочие моменты.
А вот Сергей устроился в театр реквизитором! Всякие хитрые устройства делать. Декорации и прочий инвентарь. Например, в спектакле есть сцена, где гости за столом постоянно пьют шампанское. Дирекция театра утверждает, что это дорого, актеров шампанским поить. Да и если с утра репетировать начнешь, к вечеру уже никакой. Исторический факт - русский театр знал алкоголизм, вызванный одним шампанским.
Вот Сереге и дают задание: изобрести устройство, чтоб и пробка хлопала, и актеры не напивались. Он в донышке пустой бутылки от шампанского сверлит отверстие, вставляет туда на эпоксидку велосипедный ниппель, затем наливает в бутылку воду, запечатывает фольгой и проволокой, - и устройство готово. Остается только насосом накачать в бутылку воздух - хлопнет, как французское!
Но грустно Пушкину на актеров смотреть: пьют они его воду, и играют без огонька. Стал он спиртик в воду добавлять. При определенной концентрации игра шла на бис, актерское вдохновение плескало через край! Полюбили они молодого реквизитора, как родного сына.
Другое Серегино ноу-хау лежало сейчас, бережно сложенное, в его сумке, стоящей у моих ног.
Оно уже прошло успешные полевые испытания у старшекурсников, на прошлогодних военных сборах.
Серега сшил для какого-то спектакля псевдо-немецко-фашистскую форму. Черный китель с серебряными витыми погонами, дубовыми веточками на петлицах, большими блестящими пуговицами со свастикой. Плюс - черные галифе, и главное, огромная фуражка с черепом и перекрещивающимися костями вместо кокарды. Смотрелся гарнитурчик классно, как столб с надписью:
- Не влезай, убьет! - И копия настоящего шмайсера в дополнение к форме.
Уточню, что чаще всего офицерские сборы проходили в палаточном городке, который студенты разбивали где-нибудь на живописной поляне в лесу. Километрах в десяти от воинской части. Эдакий скаутский лагерь. Руководство воинской части не желало, чтобы раздолбаи - студенты мешали обычным солдатам нести службу. Снабжало палатками, полевой кухней, формой, продуктами. И начиналась вольная жизнь!
Из пятидесяти человек назначали двух поваров, двух бегунов, и двух врачей - анестезиологов. Впрочем, люди на этих должностях постоянно менялись. Повара готовили суп-пюре: немыслимое варево, верхняя, жидкая часть которого считалась первым блюдом, нижняя, густая - вторым. Бегуны постоянно курсировали между лагерем и ближайшим винным магазином, пополняя запасы горючего. Но самые ответственные дежурства были у врачей - анестезиологов. Они должны были следить за состоянием здоровья полковника! Чтобы он не мешал отдыхать. Как только он просыпался, ему тут же наливали полстакана водки, и вновь погружали в освежающий сон. Тут нужно было строго следить, чтобы не превысить предельно-допустимую суточную дозу пойла (что-то около трех литров)! Нужно было не забыть, и дать несколько раз полкану закусить. Следить за функцией почек и кишечника. Чтобы шеф кафедры не обмочился и не накакал в штаны. Его офицерская форма в дальнейшем требовалась для дела. Работа сложная, ответственная, чисто врачебная. Обычно его старались раздеть и уложить на "холерную" кровать, которую специально брали в госпитале. Это такая кровать с дыркой в районе зада, под которую подставляется ведро. Но иногда полковник упрямился, и желал пить только при полном параде. Тогда приходилось быть внимательными.
Остальные курсанты убивали время, кто как хотел. Два майора им не мешали. Их полкан еще на кафедре задолбал, заставляя травить кошек и собак боевыми отравляющими веществами. У них, на кафедре токсикологии, базирующейся в виварии, имелись герметичные стеклянные клетки. В них засовывали кошечку или собаку, и полковник, мерзко хихикая, выдавал какому-либо из майоров ампулу с фосгеном, или подобной гадостью. Тот раздавливал ее в специальном устройстве, соединенном с клеткой, и группа студентов могла лицезреть смертельные мучения несчастных животных. Удивляюсь, как в состоянии постоянного алкогольного опьянения вояки не потравили ни разу своих студентов!
Майоры вместе с нами ловили рыбу, собирали грибы, ягоды, загорали, купались, играли в футбол. Даже охотились с автоматами. Ребята были классные. Но самое главное - фотографии. Память на всю жизнь, все-таки. Тут-то и нужна была Серегина фашистская форма и полковничий мундир. Каждый хотел сняться в форме полковника над поверженным немцем (нога у него на груди). Кто-то хотел, чтобы его сфотографировали расстреливающим немца, кто-то пил с фашистом водку, кто-то стрелялся на автоматах - фантазия курсантов не знала границ. Роль "Фрица" в прошлом году исполнял толстый увалень Паша, будущий гинеколог. Ему она даже нравилась. Фотографии получились отменные. Только женщин не хватало.
Нашему курсу, как всегда, не повезло. Начальство решило, что полковник очень много пьет, и нас расквартировали в обычной казарме воинской части. Будто тут он пить меньше будет. Ни больше, ни меньше, а норму, выработанную годами тренировок.
Вот так мы на месяц попали в "настоящую" армию. И тут Серега отличился. Он решил испытать на себе все тяготы армейской службы. То есть наряды по кухне, караулы, марш-броски и прочий утомительный антураж. При некотором навыке почти от всего этого можно было отлынивать, но Серега не такой. Он сын офицера.
- Без этих знаний ты не сможешь быть настоящим мужчиной! - Заявил он. И я, дурак, поверил. Говорят, идиоты здорово обычных людей индуцируют.
Дежурство по кухне началось с того, что нас с Серегой привели к бетонному бункеру, дверь которого располагалась горизонтально. Предложили раздеться до трусов, и выдали совковые лопаты и громадный алюминиевый бак. Поставили задачу: набрать на обед заготовленного впрок мяса. Когда открыли амбарный замок и дверь бункера, вонь поднялась, как радиоактивное облако, и накрыла нас. Серега мужественно спрыгнул вниз, на коричневое месиво, которое почему-то называлось соленой курятиной. Сдерживая рвоту, мы быстро наполнили бак. Червей, правда, не было. Есть мы в то день не хотели.
В другой раз нас отправил в наряд по кухне наш полковник (медицинской службы!). На стрельбище мы с Серегой хотели поразить всех точной стрельбой. И стреляли, как из охотничьего ружья, прижимая руки к бетонному проему в стене. Но не учли отдачи автомата Калашникова. В результате - ободрали кожу на тыле кистей. Полковник с умным видом осмотрел наши руки и заключил: необходимо промывание ран.
- Марш на кухню, картошку чистить. - В тот день на кухне варили огромные мослы каких-то доисторических животных. То ли коров, то ли лосей, то ли коней. Экспертиза точно не установила. Мы чистили картошку и снимали гулливерскими поварешками пену с великанских кастрюль.
Приходил человек от самого главного начальника в части, и выгреб лучшие куски мяса начальничьей собаке. Затем являлись начальники рангом пониже, тоже любившие своих животных. Но бульон был хорош. Туда добавлялась овсянка, и суп получался отменный. Мы его заглатывали за три минуты. Молодежь, поступившая на медицинский сразу после школы, несколько иронично относилась к тем, кто отслужил армию. У тех знания были не столь "свежие", ум более медлительный. Часто они были уже обремененными семьей и учились не очень хорошо.
На сборах "старичкам" представилась возможность отыграться за прежние насмешки. Они сразу стали "дедами", а мы "салагами".
"Дедам" выделили отдельное помещение для сна и питья водки. Их всего было человек десять, и они стали нами командовать. Вспомнили, как их в армии долбили, и решили на нас перенести. Но мы-то уже почти врачи, и служим не два года, а месяц.
Особенно старался самый тупой на курсе, Вова Карманов. Но когда он выбрал самого безвредного из нас и слегка побил его, Серега не выдержал.
Позвал Карманова один на один. Тот струхнул, хотя и был здоровее. Решили биться после отбоя, за казармой. На площадке, укрытой от посторонних глаз бетонными блоками. Вова весь день разминался и жрал халявную сметану для повышения уровня белка в организме. Нас же "деды" в тот день непрерывно заставляли отрабатывать строевой шаг на плацу под палящим солнцем. К вечеру у меня с ушей кожа слезла, как со змеи. Серега явился на бой в своей немецко-фашистской форме. Собралась целая толпа зрителей, и наших, и обычных солдат. Карман разделся до пояса, поиграл мышцами, занял боевую стойку и тут же получил от Сереги сапогом в ухо. Спектакля не получилось. Нокаут. Хитрющий Вова, на случай, если будет проигрывать, подстраховался. "Деды" закричали:
