Это наводило на размышления. "Все течет, - думала суша, с высоты своих гор глядя на свои реки, - все изменяется... Ничто не возникает из ничего, но из чего-то что-то должно возникнуть... А если ничто не возникает... если из тебя ничто не возникает..."
Мысли сушат, от них высыхают озера и реки, но что остается на месте этих озер и рек? Остается жизнь, очень слабая, еле живая жизнь, которую можно умертвить, растоптать, а можно выходить, если ты ее понимаешь.
Суша понимала, теперь она понимала эту жизнь, возникшую на месте высохших рек и озер, на месте ее рек и озер, которые теперь стали сушей. И она захлопотала над этой жизнью, которая - подумать только! - миллиарды лет терпела бедствие в океане и наконец нашла спасение на земле.
Спасение - на земле! От этой мысли суша затрепетала, и камни ее рассыпались в чернозем. И она широко раскинула свои берега для всех, кто терпит бедствие в океане.
Нет, не может быть у суши примирения с океаном. Борьба с океаном - это борьба за каждую жизнь, которая там, в океане, а не здесь, на земле. И суша опускает свои берега, она вся становится как-то ниже, потому что теперь ей ни к чему высота: чем выше - тем дальше от жизни.
И вот уже первая зелень на ее берегах, первое оживление:
- Нельзя отрываться от своей почвы!
- Нет, нужно отрываться, для того чтобы двигаться!
- А может быть, так: и двигаться, и не отрываться?
Это высадились сторонники двух различных образов жизни, вернее, двух с половиной (половина - это, как всегда, компромисс).
Они вели свой спор в океане и продолжают его вести на земле. Неразрешимый спор, но необходимый и тем и другим, потому что так им легче жить и дышать (противники дышат по-разному, поделив между собой кислород и углекислый газ, и, таким образом, создавая атмосферу, в которой только и возможно их существование).
- Вы не захватили с собой воды? Мы в спешке о ней позабыли. Знаете, когда все время в воде, о воде не думаешь.
- А вы пустите поглубже корни, может, вытянете из земли.
- Да нет, мы лучше побегаем, поищем.
- Вы побегайте, вы пустите корни, а мы попробуем, у кого вкуснее вода.
Сторонники различных образов жизни меняют свои образы жизни применительно к новым, земным условиям, но противоречия остаются прежние, за этим следит каждая сторона. И суша не пытается их примирить, главное, что они - на суше. Здесь им будет легче дышать, хотя дышат они по-разному: одни предпочитают углекислый газ, другие отдают предпочтение кислороду.
А суша думает о тех, кто еще в океане...
Пусть они пока еще в океане, но они придут, приплывут, потому что для всех, кто терпит бедствие в океане, спасение - на земле!
1970
ДИНАСТИЯ МАЛАКОПОДОВ
Среди многих династий, правивших на земле, наименее памятна династия Малакоподов.
Представители этой династии были скромные и робкие существа, но оставившие после себя заметных следов, за что и получившие прозвище Мягконогих. ("Это были странные существа, - сказано о них в позднейшей литературе. - При значительном обилии ног, они были мало приспособлены к передвижению").
История царства Малакоподов, к сожалению, нигде не записанная, проходила на дне океана, что, быть может, и делало ее незаметной для постороннего глаза, которого к тому же еще не было в те времена. Малакопода Десятого сменял Малакопод Одиннадцатый, Малакопода Сотого Малакопод Сто Первый, и не только потомки, но и современники не могли бы их различить. Все они были мягконогие, а потому не оставляли после себя ничего, кроме потомства.
Из-за своей мягконогости они плохо ориентировались в пространстве и постоянно путали северные и южные моря, а если при этом учесть, что они с трудом передвигались на своих мягких ногах, то можно себе представить, к каким это приводило последствиям. Впрочем, последствия эти никак не отразились в истории Малакоподов, поскольку история эта так и осталась незаписанной.
И незаписанным осталось, когда именно, при Малакоподе Каком, произошло потрясшее мир нашествие Трилобитов.
Это была могущественная армия, особенно по тем временам. Вооружена она была совершенными органами зрения, осязания и вкуса, а кроме того, великолепно ориентировалась в пространстве и, уж конечно, не путала северные и южные моря.
Трилобиты были закованы в панцири, и это дало повод для мало обоснованных утверждений, что Трилобиты, быть может, переодетые Малакоподы, недовольные правлением Малакопода Последнего. Но, во-первых, правление Малакопода Последнего мало чем отличалось от правления Малакопода Предпоследнего, как и от правления Всех Прочих Малакоподов. Во-вторых же, что особенно важно, как можно набрать такую армию недовольных в царстве, в котором никогда не было недовольных по причине неразделенности эмоций на положительные и отрицательные? Малакоподы воспринимали мир целиком, и понятия о добре и зле были слиты у них в одно понятие. И когда Малакоподу Последнему доложили о нашествии Трилобитов, он сказал:
- Трилобиты? Это какие Трилобиты? А может, они вовсе не Трилобиты? И кто может сказать с уверенностью, Трилобит он или не Трилобит?
Такой уверенности не было у Малакоподов. Уверенность - это способность твердо стоять на ногах, но они-то были мягконогие. К тому же им трудно было отличить Трилобита от не Трилобита по причине неразделенности эмоций и несовершенства органов чувств. И когда Малакоподу Последнему доложили о массовом уничтожении Малакоподов, он меланхолически возразил:
- Малакоподов? А может, Трилобитов? И кто может сказать с уверенностью - Малакопод он или не Малакопод?
Малакопод или не Малакопод - определить это могли только Трилобиты, оснащенные совершенными органами зрения, осязания и вкуса. И они пускали в ход эти органы столь интенсивно, что Малакопод Последний стал действительно последним Малакоподом. Но он не усмотрел в этом разницы:
- Последний? Кто может с уверенностью сказать, последний он или не последний? И кто может определить, где у нас кончается царство одно и начинается совершенно, совершенно другое?
1970
ПАДЕНИЕ ТРИЛОБИТОВ
Нашествие Трилобитов положило начало палеозойской эре - эре Древней Жизни, которая тогда была эрой Новой Жизни, но, конечно, порядком устарела с тех пор.
В отличие от своих предшественников Малакоподов, Трилобиты прекрасно ориентировались в пространстве и очень скоро захватили весь Мировой океан, значительно сократив количество его обитателей. Но и в этом сокращенном количестве обитатели океана представляли большое, а с точки зрения Трилобитов - вопиющее разнообразие, что уже само по себе противоречило духу и даже физиологии Трилобитов. ("При всем обилии видов Трилобитов, говорится о них в позднейшей литературе, - бросается в глаза крайняя однотипность их примитивной организации и особенно развития".)
В разнообразии подводного мира Трилобиты видели главную опасность. Поэтому, хотя нашествие давно кончилось и наступила мирная жизнь (насколько она может быть мирной в условиях непрекращающегося массового уничтожения), Трилобиты не снимали панцирей. Они не снимали панцирей ни дома, ни в гостях, ни в какой-нибудь самой непринужденной и дружеской обстановке. Они ели в панцирях, и спали в панцирях, и умирали, закованные в панцирь. Прекрасно ориентируясь в пространстве, они понимали, какую опасность таит это пространство, и поэтому спешили отделить себя от него.
Нет, конечно, дело здесь было не только в разнообразии окружающего мира, которое у них считалось главной опасностью. Нужно еще учесть, что они не только были Трилобитами, но и жили среди Трилобитов, а когда живешь среди Трилобитов, лучше не снимать панцирь.
Казалось, весь подводный мир заковался в панцирь. Не высовывались из своих панцирей брюхоногие и головоногие. Первые рыбы были панцирными рыбами. Такова была эра Древней Жизни - эра Новой Жизни, как ее называли в те времена.
Наличие панцирей должно было создать все условия для общения, но на деле получилось не так. Панцири отделили Трилобитов не только от других обитателей океана, - они отделили Трилобитов от Трилобитов, так что распалась их некогда единая армия, а царство их распалось на бесчисленное множество царств, каждое из которых было отделено от других и за своим панцирем вело самостоятельную и ни от кого не зависимую политику.
Невыносимость такого положения первыми почувствовали рыбы. Они сняли панцири и стали запросто общаться друг с другом. Конечно, иногда им приходилось за это расплачиваться, потому что Трилобиты не дремали, но что могли сделать Трилобиты, замкнутые каждый в своем царстве, скованные своими царствами, - против свободного и ничем не скованного общества рыб?
Эра Новой Жизни у всех на глазах становилась эрой Древней Жизни, и эта эра подходила к концу. Наступило время мезозоя - эры Средней Жизни (которую тогда называли эрой Новой Жизни). Это понимали и брюхоногие, и головоногие, и только Трилобиты этого не понимали. Не понимали - и держались за свою, ставшую Древней, эру. И так и вымерли, держась за нее.
