- Ну скажу я: женись, а ты будешь несчастлив, повесишь дома мой портрет и закидаешь его тухлыми яйцами. Или скажу: не женись, ты останешься одиноким и проклянешь меня: мол, почему она помешала мне быть счастливым? Нет, избавь, решай сам.
Оленька решительно всем казалась милой, а мама ее давно никому не нравилась. Она была ответственным секретарем одной из могущественных газет, когда-то окончила рыбный институт, и, возможно, вследствие этого у нее был сильно развит хватательный рефлекс. Она могла прийти к заведующей книжным магазином и заявить: "Вчера была в доме рангом ниже и видела книги, каких нет у меня. Безобразие! Продайте мне этого Ингри... Ингру". Но заведующая тоже не знала такого художника. Тогда призывалась Светлана Ивановна, которая догадывалась, что речь идет об Энгре. Скоро Светлане Ивановне уже передали, что за ее спиной часто звучит такая фраза: "Я ей могу две премии за журналистскую инициативу устроить, если она женит Жаканова на Ольге! Как она не понимает!"
В компании по этому поводу спорили яростно: одни говорили, что главное любовь, жить не с матерью, а деньги - дело сугубо временное. Другие были категорически против, упоминали все один и тот же американский рассказ про подобную женитьбу и чем все закончилось в снегах Килиманджаро. Причем противниками свадьбы оказались те, кого раньше Светлана Ивановна считала наиболее озабоченными устройством ПРИЛИЧНОГО дома, гостеприимного тона и так далее. Они не только отличали гарнитур "Европа" от вышедшей из моды "Хельги", но и знали две разновидности "Европы", также предвидя появление третьей, самой современной. Может быть, от того, что они знали толк в вещах, знали и цену им, доходы Оленькиного семейства их смущали. Они подозревали мать Оли во всех смертных грехах. Светлана Ивановна как могла защищала, объясняла кое-что: Оленькин отец - ныне видный геолог, работающий руководителем где-то на приисках, на севере, всегда присылал огромные алименты.
- Ну какие уж такие огромные! - возражали друзья.- Все равно не хватило бы на то, что есть в доме и на девчонке. На ней одной джинсовая тройка, дубленка, соболя на голове, а в запасе еще сколько!
- Восемнадцать пар босоножек. Мы так и зовем ее "Восемнадцать босоножек",добавил муж Светланы Ивановны, взявший в этом споре роль беспристрастного наблюдателя, подкидывающего реальные факты как той, так и другой стороне.
Противники женитьбы подхватили эти факты:
- Восемнадцать босоножек. Они же нэпманы!
Сторонники женитьбы пожимали плечами:
- Не нужно кидаться обувью. Речь идет о счастье. Девочка не виновата, что у нее такая семья.
Противники наседали на Светлану Ивановну:
- Поговори с Жакановым - пусть поостережется.
Сторонники наседали на Светлану Ивановну:
- Скажи ему, что любовь перевоспитывает.
В голове у нее все перепуталось: нэпманы, не виновата... Тем более что сама Оленька в один день могла заявить так:
- Между прочим, я считаю: если иметь вкус, можно и с нашими товарами одеваться стильно. Были бы деньги и время.
"Вот то-то и оно, что деньги и время,- думала Светлана Ивановна и заключала: - Нэпманы".
А вечером Оленька приносила отличный мед, великолепное лекарство от ангины, помогала приготовить ужин, читала детям.
"Не виновата",- перерешала Светлана Ивановна.
Мать Оли уже сходила к гадалке, чтобы выяснить, женится ли Жаканов, но та ответила туманно насчет дальней дороги, через которую Оле будет счастье. Пока Ольга рассказывала это Светлане Ивановне, муж бубнил под нос недвусмысленно: "Где государь? - В своей опочивальне он заперся с каким-то колдуном.- Так вот его любимая беседа: кудесники, гадатели, колдуньи..."
И вот однажды, уже на исходе весны, Ольгина мать прибежала в кабинет Светланы Ивановны и закричала:
- Вы знаете Базиля из "Вечерки"? Он еще за дискотеку отвечает? Который уже полгода как ушел на договор?
- Это мой друг.
- Светочка Ивановна! Можете дать его домашний телефон?
- Зачем? - настороженно спросила Светлана Ивановна, соображая про себя: неужели они еще где-то кому-то... про нэпманов?..
- Значит, есть телефон? Есть? - И мама Оли зарыдала так же темпераментно, как жила. Она одновременно смахивала слезы, сморкалась, прикладывалась за утешением к плечу Светланы Ивановны и тараторила: - Не ночевала! Только что заявилась домой - в одиннадцать утра. Я так и знала, что этим кончится! Муж сказал, что все вы виноваты, ваша богемная компания, до встречи с вами она никогда... Но я не верю, нет, где тут ваша вина. Говорит, после дискотеки засиделась с Жакановым у Базиля, что новая квартира, нет телефона, то есть недавно поставили, не работает... Я хотела прямо ночью ехать к вам. Муж сказал...
Светлана Ивановна ответила прямо: мол, если наша вина и компания не нравится, то Ольге нечего ходить к ним.
- Светланочка Ивановна! Что вы?! Я же ничего, это муж. Помогите мне, посоветуйте: что делать? Выгнать ее из дома? Может, вы поговорите с Жакановым, чтобы оставил ее в покое, зачем ему моя дочь? Пусть не позорит наш дом. В конце концов я работаю на ответственном месте, и репутация мне дороже какой-то беспутной дочери... Я там приготовила вещи для ваших детей, мне принесли для знакомой, а она уже купила костюмчик.
- Оставьте себе, Оля вот родит, ей пригодится.
- Она уже не родит - видите, в гулящую превратилась. Что же делать?
С Жакановым самой если поговорить, а? Или вы сами?
Не на тех напали. Наша богемная компания умывает руки, решила про себя Светлана Ивановна. И вообще надо в самом деле поговорить с Жакановым, чего таскается с девчонкой по ночам, пусть вообще ее бросит, дуру, если даже про телефон она как следует соврать не умеет. Вся эта история надоела. Позвонила Базилю: мол, давайте соберемся и вместе поговорим с Жакановым, пусть бросает все это. Увы, отвечали они, уже поздно, там та стадия влюбленности, когда нужно видеться каждый день, когда вообще сложно расстаться на несколько часов. Если сейчас выступить против, это лишь усилит страсть. Зачем? В подтверждение всего позвонила сама Оленька и пригласила Светлану Ивановну забежать к ней домой в обеденный перерыв: поесть и поболтать. Голос у нее был счастливо-усталый:
- Мне, конечно, вечером еще попадет, но сейчас мама на работе, отчим тоже, приходите!
Светлана Ивановна согласилась, собираясь хотя бы выругать девчонку за то, что не думает о других.
Только она вошла на кухню, два кормильца, два холодильника, два "ЗИЛа", выпятив брюхо, заурчали на нее. Оленька порхала по огромному, залитому солнцем пространству кухни, убирая со стола остатки своего обильного завтрака, а может быть - обеда. Потом открыла один из холодильников и долго искала что-то, повернувшись спиной к Светлане Ивановне и закрыв содержимое, но оно все равно то и дело вываливалось оттуда то в виде яблока, то в форме банки сгущенки. Наконец она достала для гостьи несколько вареных картофелин, уже посиневших от мыканья по холодильникам, и принялась их жарить. Из всего этого Светлана Ивановна неожиданно заключила, что дела Оли действительно хороши, в помощи других она не нуждается. Почему-то подумалось о том, что пора сменить работу.
Следующая неделя была спокойной, начальство не трогало Светлану Ивановну по личным вопросам, да и в компании уже не спорили о будущем Жаканова. Сама Ольга в гости не приходила. Светлана Ивановна обсудила с мужем положение вещей, и было решено поработать еще на прежнем месте. Буквально через несколько минут после этого разговора раздался звонок в дверь, и в квартиру ворвалась Ольга. На ней лица не было, оно походило на какую-то японскую маску: глаза сузились, ноздри застыли в напряжении, рот исчез, ужатый куда-то внутрь. "Нет, уволюсь, уволюсь!" - проплыло в голове Светланы Ивановны почему-то в виде текста заявления об уходе.
- Я сказала ему, что беременна! - трагическим шепотом произнесла Ольга, и Светлана Ивановна повлекла ее на кухню, подальше от детских ушей.
- В самом деле? Уже?
- Не знаю. Может быть. Но я должна знать точно, женится ли он на мне, если это случится. Зачем рисковать так долго? Я хочу знать в конце концов, как он к этому отнесется.
Светлана Ивановна вовремя отвернулась. Ольга не знает, что первая жена ушла от Жаканова именно потому, что не было ребенка. И каково же сейчас Жаканову? Светлана Ивановна хорошо знала своих друзей, поэтому легко представила внутренний монолог Жаканова - вплоть до его ехидных интонаций. Сидит небось и думает: "Если Ольга не беременна, то как это подло с ее стороны - шантажировать. Ну а если все-таки беременна? Черт знает эти дела: у одной женщины не было от меня детей, а у другой вдруг да будут. Но тогда это подло с моей стороны - жениться-то совсем не хочется. Или жениться все-таки?"
- Оля, так он-то что сказал?
- Что в гости придет. С визитом. В дом. Светлана Ивановна, это хорошо или плохо?
- Чего не знаю, того не знаю.
Она прекрасно знала, что для компании это плохо; был Жаканов - и не стало.
