Протягивают руку.
И хор подхватил:
Берите нашу руку,
А то дадим по уху!
И они высунули из норок когтистые лапки. Все невольно отшатнулись, и даже Суер заметно побледнел. Он быстро оглядел нас и впер свои брови в меня.
- Валерьян Борисыч, - сказал он, похлопывая меня по плечу, - возьми руку друга из норы.
- Кэп, меня тошнит.
Валерьян Борисычи в норках зашептались, заприметив наши пререканья.
- Иди, скотина Валерьян Борисыч, - толкнул меня в спину Пахомыч. - Иди, а то меня пошлют.
Глава VIII Суть песка
В этот момент меня покинуло чувство, что я немного Валерьян Борисыч, но - подчинился капитану. Я уважал Суера, вам, впрочем, этого не понять.
Любезно гримасничая, как это сделал бы на моем месте истинный Валерьян Борисыч, я тронулся с места и пошел некоторым челночным зигзагом.
- Он очень стеснительный, - пояснял Кацман, - но истинный, хотя и мелковатый, Валерьян Борисыч *.
Подойдя к ближайшей кочке-шляпе, я схватил за руку какого-то Валерьян Борисыча и принялся тресть.
- Здорово, старый хрен Валера! - заорал я. - Ну как ты тут? Все в норке сидишь? А мы тут плавали-плавали и на вас нарвались! Да ты сам-то хоть откуда? Я-то из Измайлова!
Схваченный мною Валерьян Борисыч тихо поскуливал.
- Ты с какого года? - орал я.
- С тридцать седьмого, - отвечал задерганный мною Валерьян Борисыч.
- А я с тридцать восьмого! Ты всего на год и старше, а вон уже какой бугай вымахал!
Валерьян Борисыч призадумался и наморщил лобик.
- Ты знаешь чего, - сказал он, - копай норку рядом со мной, мы ведь почти ровесники. К тому же я из Сокольников.
- Да! Да! Да! - закричал Главный Шляпоголовый. - Копайте все себе норки! Здесь очень хороший песочек, легко копается. И мы все будем дружно сидеть в норках.
И тут я подумал, что это неплохая идея, и мне давным-давно пора выкопать себе норку в теплом песке, и хватит вообще шляться по белу свету.
"Заведу себе велюровую шляпу, - думал я. - Стану истинным Валерьян Борисычем, а там - разберемся". И я опустился на колени и стал двумя руками загребать песочек, выкапывая норку. Песок струился с моих ладоней, и суть его, копая, я пытался постичь.
"В чем же суть этого песка? - напряженно думал я. - Эту вечную загадку я и стану разгадывать, сидя в норке".
Струился, струился песок с моих ладоней, тянул к себе и засасывал.
Вдруг кто-то сильно дернул меня за шиворот и выволок из норы.
- Ты что делаешь? - сказал Суер, щипая меня повыше локтя. - Опомнись!
- Норку копаю. А вы разве не будете, кэп?
- Будем, но позднее.
- Позвольте, позвольте, - встрял Главный Шляподержатель, - откладывать копание не полагается. Копайте сразу.
Тут я заметил, что Валерьян Борисычи в норках надулись и смотрели на нас очень обиженно.
- Копайте норки, а то поздно будет, - приговаривали некоторые.
- Нам нужно вначале осмотреть достопримечательности, - отвечал Суер-Выер. - А уж потом будем копать.
- Какие еще достопримечательности? Здесь только песок да Валерьян Борисычи.
- А где же музей восточных культур? - спросил Суер.
- Мы его разграбили, - мрачно ответил Главный Валерьян Борисыч. - А вы, я вижу, не хотите норок копать. Бей их, ребята! Это поддельные Валерьян Борисычи! Их подослали Григорий Петровичи!
- Вот ведь хреновина, - устало сказал Суер. - Только приплываем на какой-нибудь остров - нас сразу начинают бить.
Головной Валерьян Борисыч снял вдруг шляпу и метнул ее в капитана. Шляпа летела, вертясь и свища.
Капитан присел, и шляпа попала в лоцмана. Кацман рухнул, а шляпа, как бумеранг, вернулась к владельцу.
Все прочие Валерьян Борисычи засвистели по-узбекски и стали принакручивать шляпами. Через миг несметное количество шляп загудело над нашими головами.
Волоча за собой, как чайку, подбитого лоцмана, мы отступили к шлюпке. Над нами завывали смертоносные шляпы.
Пахомыч изловчился, поймал одну за тулью, зажал ее между коленей, но шляпа вырвалась, схватила корзину с финиками, которая стояла на корме, и понеслась обратно на остров.
Эти финики спасли нам жизнь. Валерьян Борисычи, как только увидели финики, выскочили из норок. Они катались по песку, стараясь ухватить побольше фиников.
- А мне Валерьян Борисычи даже чем-то понравились, - смеялся Суер-Выер, выводя нашу шлюпку на правильный траверз. - Наивные, как дети, хотели нас шляпами закидать.
Тут в воздухе появилась новая огромная шляпа. Она летела книзу дном тяжело и медленно.
Долетев до нас, шляпа перевернулась, вылила на капитана ведро помоев и скрылась в тумане.
Главы IX-X Развлечение боцмана
На следующий за Валерьян Борисычами остров для забавы мы взяли с собой боцмана Чугайло. Он уже несколько месяцев не сходил с борта и совершенно озверевал.
- Хочу развлечений! - ревел он иногда в своей каюте. Правда, еще издали было видно, что особых развлечений на этом острове не состоится. Прямо посредине его стояло какое-то сухое дерево, а вокруг сплошной камень.
- Это ничего, - говорил Суер, - походит вокруг дерева, глядишь - и развлечется.
Ну, мы сошли на берег и открыли остров. А потом сели на камушек, а боцмана пустили ходить вокруг сухого дерева. И он начал ходить, а мы смотрели, как он ходит, и перемигивались.
- Неплохо ходит, холера!
- Медленно как-то. Вяло.
- Господин Чугайло! - кричал Пахомыч. - Да вы побыстрее ходите, а то не развлечетесь.
- Сам знаю, как хожу! - ревел боцман. - Развлекаюсь, как умею.
- Чепуха, - сказал лоцман Кацман, - так он не развлечется никогда в жизни. Давайте потихоньку сядем в шлюпку и уплывем, вот тут он и развлечется.
И мы сели в шлюпку и отплыли на три кабельтова.
Боцман Чугайло вначале не заметил нашего маневра и ходил, тупо глядя в землю, а когда заметил - забегал вокруг дерева, то и дело падая на колени.
- Вы куда? - орал он. - Вы куда?
Ничего не мог он придумать, кроме этой моржовой фразы. Ясно куда: на "Лавра".
- Не покидайте меня, братцы, - орал Чугайло в пространство, а мы посмеивались и делали вид, что навеки уплываем.
- А что? - сказал Суер. - Может, и вправду оставить его на острове? Надоел ужасно. Ходит всюду, плюется и сморкается. Всего "Лавра Георгиевича" заплевал.
- Давайте оставим, - сказал Пахомыч.
Думали мы, думали и решили оставить боцмана на острове. Хрен с ним, пускай развлекается.
Главы XI-XII Самсон-Сеногной
Лоцман Кацман разрыдался однажды у мачты, на которой к празднику мы развесили кренделя.
- Жалко Чугайлу, - всхлипывал он. - Давайте вернемся, капитан. Заберем его на "Лавра".
А, наверно, уж с полгода прошло, как мы оставили боцмана на острове.
- Ладно, - сказал наш простосердечный капитан, - вот откушаем праздничного суфле и назад поплывем.
Ну, откушали мы суфле, поплыли назад. Смотрим - Чугайло жив-здоров, бегает по острову вокруг сухого дерева.
- Неужто еще не развлекся? - удивился Суер.
А боцман, как увидел нашу шлюпку, стал камнями кидаться. Во многих он тогда попал.
Высадились мы на остров, связали боцмана, сели под дерево и рассуждаем: что же дальше делать? Забросает же камнями, ватрушка!
Сидим эдак, вдруг слышим, Кацман кричит:
- Почки! Лоцман кричит:
- Почки!
И пузырьки какие-то лопаются!
Батюшки-барашки! На ветвях-то сухого дерева появились настоящие растительные почки! И лопаются, а из них листочки выскакивают. Растительные!
- Боцман! - Суер кричит. - Откуда почки?
- Не знаю, - мычит боцман, мы-то ему в рот кляп засунули, чтоб не плевался. - Не знаю, - мычит.
Вынули мы кляп, а боцман все равно ничего не знает. Засунули обратно, и капитан спрашивает:
- Живете на острове, а про почки не знаете. Как же так?
- Они раньше не лопались, - через кляп мычит.
- Развиваются! - закричал Кацман, и мы увидели, что листочки позеленели, а из-под них цветы расцвели.
Бросили мы боцмана, кинулись цветы нюхать. Только нанюхались - цветы все опали.
- Что же теперь делать? - спрашиваем капитана. - Опали наши цветочки!
- Ждать появления плодов, - размыслил Суер.
И плоды не заставили себя ждать. Вначале-то появились такие маленькие, зелененькие, похожие на собачью мордочку, а потом стали наливаться, наливаться. Лоцман цоп с ветки пло-дочек - и жрет!
Капитан хлопнул его по рукам:
- Незрелое!
- Я люблю незрелое! Люблю! - плакал лоцман и жадно, как лягушонок, хватал плодочки.
Связали мы лоцмана и стали ждать, когда плоды созреют. И вот они созрели прямо на глазах.
- Неужели груши? - восхищался Пахомыч.
- Ранет бергамотный?! - мычал через кляп боцман. Накидали мы целую шлюпку груш, развязали боцмана с лоцманом и отбыли на "Лавра".
Потом-то, уже на борту, мы долго размышляли, с чего это сухая груша столько вдруг всего наплодоносила.
- Она расцвела от наших благородных поступков, - сказал Кацман.
- Каких же это таких?
- Ну вот, мы бросили боцмана на острове. Какой это был поступок: благородный или не благородный?
