и держит ее за руку. Галина, смущаясь матери, убирала ее, но Геннадий, казалось, совсем не замечал недовольные взгляды женщины. Дружеской беседы не случилось, мать приложила все усилия к этому, а когда парень, вежливо попрощавшись, ушел, то строго-настрого посоветовала избегать «этого хамоватого, наглого и невоспитанного молодого человека». Потом было сказано: «только через мой труп», «ты все соки из меня выжимаешь», «мать у тебя одна» и тому подобное. Галина прекратила всякое общение с Геннадием, хотя сама страдала от этого, ее влекло к нему, но ослушаться своей мамы, которая знает как лучше, она не могла.
Это был единственный эпизод, когда девушка-женщина контактировала с мужским полом. С папой тоже не было никакой связи и воспоминаний. Она его даже и не помнила, об этом постаралась ее мать. Где он сейчас, и жив-ли вообще, она не знала, эта тема в их женском семействе была табуирована.
Сейчас, постоянно вспоминая свой самый яркий эпизод в жизни, она кляла свою мать за то, что осталась одна, и у нее не было мужчин вообще никогда. Серафиму Прокловну это, казалось, вполне устраивало, ей было так спокойнее, а то «не дай Боже, какой маньяк встретится, или охотник за квадратными метрами». Дорога вышла невеселой, как всегда – погода, плюс настроение. Галина добралась до поликлиники номер восемнадцать. Быстро пройдя по коридорам, который был полон уже пациентов, она вошла в небольшой кабинет, с табличкой на двери «Бухгалтерия».
В кабинете работало еще две женщины: одна лет тридцати- яркая, но не совсем симпатичная кокетка Любонька и лет сорока пяти Антонина- «манкая» такая вся, не красавица, но у мужчин пользовалась успехом. При виде Галины весело болтающие коллеги затихли – начальница зашла. Они недолюбливали эту старую деву, так как она была слишком строга в работе, требовательна и от нее веяло грустью и печалью и вообще, общаться с ней было не радостно. В кабинете бухгалтеров слышны были только шелест бумаги и компьютерных клавиш. Галина села за стол посередине кабинета, открыла свои таблицы и начала что-то неистово считать. Ее примеру тут же пришлось последовать и ее «сокамерницам». Наконец настал час обеда, и Антонина с Любонькой торопливо-радостно покинули свою начальницу. Как только Гала осталась одна, она отложила в сторону все свои цифры, засунула руки между ног, и стала раскачиваться на стуле вперед и назад, начав потихонечку скулить. Через несколько секунд, получив эмоциональную и физическую разрядку- в каком-то смысле наслаждение, она успокоилась, вздрогнула всем телом и пошла обедать.
Галина всегда ела одна, и этот раз не был исключением. Сухая котлета и рис лежали в ее тарелке, рядом компот из сухофруктов. Женщина сосредоточенно, как всегда, пережевывала пищу и вдруг ее челюсти остановились. Она заметила у кассы столовой силуэт незнакомого мужчины; с подносом в руках он прошел к столику и устроился напротив Галины. Ему было пятьдесят с небольшим, уже с залысиной и с брюшком, но для нее он был вполне интересен. Он, не обращая никакого внимания на то, что на него пристально смотрят, трапезничал. Мимо его столика прошли помощницы – Антонина и Любонька, виляя своими женственными бедрами и смеясь приятным грудным смехом. Лысый мужчина проводил взглядом двух прелестниц, внимательно разглядывая их формы. Галина тоже посмотрела им вслед не без зависти.
Рабочий день подходил к концу, Антонина и Любонька стали прихорашиваться: подкрашивать губы, пудрить свои носики и поправлять прически. Они явно куда-то собирались, но начальнице даже не предложили свою компанию, хотя той очень хотелось. Галина Васильевна не располагала к себе, и не создавала впечатления женщины, которой могут нравится какие-либо развлечения. Галина на них сердилась за это, сердилась и за то, что они постоянно находят повод посмеяться, выглядят как нормальные женщины и нравятся мужчинам. Люба была замужем, родила двоих детей, а Тоня также, как и Гала жила одна, несмотря на это у них постоянно были любовники, какие-то подарки и ухаживания.
– Ну мы пошли. – сказали в один голос они и исчезли, оставив шлейф духов в кабинете.
Холодный ветер принес за собой холодный дождь, который нещадно хлестал по лицу, рукам и ногам, Галина шла домой. Сегодня она должна вернуться вовремя, иначе скандал неизбежен, поэтому нужно поторопиться. Хлюпающие туфли набрали воды и увеличились в размере, каждую секунду обладательница их рисковала остаться без обуви. Поплотнее запахнув свой серый плащ, борясь со стихией, насквозь мокрая высокая и сутулая фигура женщины, словно ледокол шла напролом усиливающемуся ветру и дождю. Лицо ее было мрачно также, как и небо в эту минуту,
Капли дождя свисали с ее немного крючковатого носа, все лицо ее было мокрым то-ли от дождя, то-ли от слез, которые ручьем лились из ее глаз, она даже не пыталась вытирать его. У женщины было еще минут пятнадцать на то, чтобы освободить свое тело и душу от разъедающей боли. Когда она появится дома перед матерью, то вновь наденет маску спокойствия и равнодушия.
-Галина Васильевна, здраствуйте! – в кабинет вошла главврач Людмила Петровна, а за ней следом тот мужчина из столовой.
– Это Андрей Петрович, наш новый завскладом, он устранит все Ваши неполадки по мебели.
Главврач вышла, Галина Васильевна, не ожидая совершенно никаких мужчин у себя в кабинете, сильно разволновалась: она сидела, сняв туфли, и сейчас пыталась их побыстрее нащупать и вернуть их на ноги. Любонька с Антониной с интересом наблюдали за растерянными движениями своей начальницы. Наконец Галина встала и оказалась с глазу на глаз с Андреем Петровичем, последний смотрел ей прямо в грудь, так как был сильно ниже ее. В руках он держал чемоданчик с инструментами.
– Ну здрасьте – незамысловато поздоровался он. – Привет, девчата, обратившись уже к остальным женщинам, с улыбкой проговорил он. Он не без удовольствия вспомнил, как они вчера прошли в столовой.
– Добрый день, Андрей Петрович, добро пожаловать в коллектив! – женщины улыбались во весь рот, а Любонька потянула вниз блузку, чтобы больше открыть свое декольте.
Гала поправила свой пучок на голове, пригладила челку и протянув свою крепкую не по-женски руку, поздоровалась. Она почувствовала, что одета как-то не так, как надо и раздосадовалась на себя за это. Никакой косметики, сухие губы, широкие плечи, длинные ноги и руки, на ней была рубашка грязно-зеленого оттенка и юбка, скрывающая колени из грубого сукна серого цвета.
Андрей Петрович посмотрел с некоторым недоумением на эту высокую женщину, которая так крепко пожала ему руку. Галина увидела серые глаза его и больше ничего вокруг не видела.
– Ну,
