не может выбить из колеи! — иронически возразил он. — Полагаю, вам платят вовсе не за это?
— Вы слишком сурово меня судите. Мы ведь люди, а не роботы! Короче, она взглянула на меня своими кукольными фарфоровыми глазами и сказала: «Меня зовут Провиденс… Провиденс Дюпуа». И стала ждать, какой эффект произведут ее слова. Похоже, она выпустила в меня свой последний патрон. Думаю, она сообщила мне свое имя, чтобы я перестал смотреть на нее как на простую почтальоншу. Я до того растерялся, что несколько мгновений молчал, судорожно соображая: может, у меня когда-то был роман с этой девушкой, а я ее не узнаю? Видите ли, в молодости я пользовался некоторым успехом у женщин… Однако сомневаться не приходилось: даже без форменной фуражки и кургузого потертого темносинего жилета эта девушка, эта суперкрасотка, была не кем иным, как моей почтальоншей…
Я еще не кончил говорить, а парикмахер уже извлек из моих курчавых зарослей расческу и ножницы и теперь держал их у меня над головой в подвешенном состоянии.
— Как вы сказали — Провиденс Дюпуа? ТА САМАЯ Провиденс Дюпуа? — воскликнул он и бросил свои инструменты на стеклянный столик перед зеркалом, словно его одолела внезапная и глубокая усталость. С той минуты, как мы затеяли этот разговор, вернее, с той минуты, как я затеял свой монолог, он впервые проявил хоть какие-то признаки интереса. — Вы хотите сказать, что речь идет о женщине, про которую писали все газеты? Про ту, которая улетела?
— Да, это она самая, — ответил я, дивясь тому, что он о ней знает. — Но в тот момент я, разумеется, смотрел на нее только как на свою почтальоншу. На секс-бомбу в желтом «рено».
Старик рухнул в пустое кресло, стоявшее рядом с моим. Выглядел он так, словно ему на голову свалилась космическая станция.
— Тот день связан для меня с очень тяжелыми воспоминаниями, — сказал он, устремив блуждающий взгляд на черно-белые плитки пола своего салона. — Я потерял в авиакатастрофе своего брата. И это случилось именно в тот день, когда ваша знаменитая Провиденс Дюпуа заставила весь мир говорить о себе и об этом удивительном событии. Поль был моим старшим братом. У него выдалась передышка в работе, и он решил слетать на юг, позагорать на солнышке. Устроить себе короткие каникулы… Он даже вообразить себе не мог, что они превратятся в такие… долгие. В бесконечные. Сто шестьдесят два пассажира. Никто не спасся. Я-то думал, что Господь Бог летает на самолетах, как все мы, смертные. Но, должно быть, в тот день Он опоздал на регистрацию.
Парикмахер снова поднял голову, и в его глазах блеснула искорка надежды.
— Ладно, поговорим о более веселых вещах. Скажите, она действительно летала? Я что хочу узнать: вы сами, лично вы, видели, как она летала, эта Провиденс Дюпуа? Я читал об этом в газетах, но там пишут столько всякой чепухи… А я хочу знать правду и ничего, кроме правды.
— Газетчиков там не было. Они разнюхали об этом случае задним числом. Собрали самые идиотские слухи и тут же подняли сумасшедший шум. Я где-то прочел даже, что Провиденс якобы долетела в своем «рено» до Марокко, а по пути прорвалась на нем сквозь облако пепла! Конечно, это не так уж далеко от истины, но не совсем точно. Я один могу вам рассказать всю правду о том, что случилось тогда в Орли. И поверьте, это будет лишь верхушка айсберга. Гораздо удивительнее другое: каким образом моя почтальонша достигла цели и что произошло потом. Эта история породила массу вопросов в моей бедной здравомыслящей голове. Вам интересно ее услышать?
Парикмахер широким жестом обвел пустой салон.
— Как видите, у меня полным-полно желающих постричься, — с горькой иронией сказал он, — но так и быть, ради вас сделаю короткий перерыв. Начинайте! Это хотя бы отвлечет меня от надоевших историй о свадьбах и крестинах, которыми клиентки допекают меня всякий раз, как им требуется сделать начес! — добавил старый парикмахер с нарочитым безразличием, хотя на самом деле сгорал от нетерпения.
И я начал свой рассказ…
В тот день, когда Провиденс впервые пошла, она сразу поняла, что не остановится на достигнутом. И что ее амбиции направлены совсем на другое, а этот перформанс — ибо ее умение самостоятельно ходить относилось именно к этой категории, — всего лишь начало долгой серии достижений. Таких, например, как бег, прыжки, плавание. Человеческое тело — поистине феноменальная машина, оно таит в себе удивительные физические свойства, позволяющие ему двигаться по жизни вперед как в буквальном смысле, так и в переносном.
Глядя с высоты своих семи месяцев и шестидесяти восьми с половиной сантиметров на мир, она испытывала жгучее желание исследовать его при помощи собственных глаз, а еще лучше — собственных ног. Ее родители, оба врачи, работавшие в престижной педиатрической клинике Франции, в себя не могли прийти от изумления. В своей долгой медицинской практике они никогда не сталкивались с подобными случаями. И вот теперь их родная дочь с веселой энергией семимесячного карапуза, рушащего башню из кубиков, опрокинула все их распрекрасные теории обучения ходьбе. Каким образом малютке, фигурой напоминающей Будду, удалось сделать первый шаг в столь нежном возрасте?! Каким образом ее хрупкие косточки выдержали вес пухленького, в перевязочках, тельца?! Может, этот феномен был таинственным образом связан с тем, что на правой ножке у нее было не пять, а целых шесть пальцев? На эти вопросы у Нади с Жан-Клодом так и не нашлось ответов — ни тогда, ни позже. Не сумев объяснить себе, в чем дело, они в конце концов приняли это явление как данность. Правда, мать устроила дочери медосмотр, а отец просветил рентгеном ее мозг. Но никакой патологии они не обнаружили — все было в норме. Просто такой ребенок, вот и все. Малышка Провиденс пошла в семь месяцев. Малышка Провиденс была нетерпеливой девочкой. И точка.
Но переживания родителей, отметившие этот странный период, ни в какое сравнение не шли с чувством, которое им пришлось испытать тридцать пять лет спустя, в тот летний день, когда их неуправляемая дочь вбила себе в голову, что должна научиться летать.
Место действия: аэропорт Орли (Франция).
Показания сердцеметра [1]:2105 километров.
Итак, вы уже поняли, что к началу этого невероятного приключения Провиденс исполнилось тридцать пять лет и семь месяцев. Это была самая заурядная женщина, несмотря на шестой палец на правой ноге и весьма необычное для человека, родившегося не в Соединенных Штатах, а в самом что ни на есть
