пропустить твое прощание с детством.
– С чего бы это?
– Банальное любопытство, – пожимает он плечами. – Ты больше не ребенок, а мне всегда было интересно, какой ты станешь, когда вырастешь. Могу сказать откровенно: увиденное меня не разочаровало.
Задохнувшись от возмущения, я делаю судорожную попытку разгадать скрытый подтекст в его словах. Он есть, я это чувствую, но совершенно исключено, что я правильно его уловила. Алекс мной интересуется? Это еще более невероятно, чем его появление здесь!
– Прости?
– Ты слышала, – отрезает он, явно не желая повторяться.
Что-то в его жестком тоне, приправленном бархатной модуляцией голоса, усиливает тревожность в моей душе, но вместе с тем находит совершенно неожиданный чувственный отклик в моем теле.
– Твой отец не научил тебя хорошим манерам? – срывающимся голосом произношу я, чтобы замаскировать собственную слабость. – Или в твоей семье принято вести себя по-хамски?
– Ди Анжело – потомки древнейшего итальянского рода, – напоминает Алекс, окинув меня высокомерным взглядом. – То, что мама из простой русской семьи, не меняет этого факта моей родословной.
– Мне приседать в реверансе всякий раз, как ты оказываешься на моем пути? – интересуюсь запальчиво.
На этот раз он не улыбается – он смеется, слегка запрокинув голову и обнажив ряд белых зубов с небольшими клыками по бокам, а потом вдруг протягивает руку и в мимолетном жесте касается моей щеки.
– Немного почтения бы не помешало, – заявляет неожиданно серьезным тоном, который никак не вяжется с улыбкой, все еще заметной на его лице.
– В твоих мечтах! – выкрикиваю я громче, чем следует.
Ничего не могу поделать: сейчас я абсолютно собой не владею, и для этого Алексу оказалось достаточно просто ко мне прикоснуться! И хотя его рука уже давно спрятана в кармане брюк, я все еще ощущаю покалывание в том месте, где его пальцы оставили незримый отпечаток на моей щеке.
– Красивое платье, – замечает Алекс, внезапно меняя тему беседы.
Не переставая улыбаться, он с нескрываемым интересом разглядывает меня. Его глаза с оскорбительной неспешностью скользят по моей фигуре, лениво, осторожно, будто уступая необходимости, которой он бы предпочел пренебречь. Вот взгляд задерживается на талии, потом поднимается к груди и медленно скользит вверх к шее, на которой отчаянно пульсирует голубая жилка. Так глупо, но я почти физически ощущаю на себе тяжесть этого взгляда. Становится трудно дышать. Грудь сдавливает, а сердце трепещет, как птица, пойманная в силки.
Инстинктивно делаю шаг назад, потом еще один, пока моя спина не оказывается прижатой к каменной стене, но Алекс не спешит приближаться. Он продолжает рассматривать меня с легкой полуулыбкой, которая может выражать что угодно: интерес, презрение, насмешку и даже абсолютное безразличие.
Я точно знаю, что хочу уйти, но ноги словно прирастают к полу. Наверное, именно так чувствует себя несчастный зверь, загипнотизированный светом фар на дороге. Все, что я могу, – разорвать зрительный контакт, но в конце концов и это оказывается ошибкой, потому что мой взгляд останавливается на его губах. Четко очерченных, чувственных, в меру пухлых… Мужчина просто не должен быть обладателем таких губ, потому что один взгляд на них провоцирует в воображении волну непристойностей, которые в данных обстоятельствах только усиливают мой страх и смущение.
Сбитая с толку направлением, которое приняли мои мысли, я не замечаю, как Алекс сокращает дистанцию, заключая меня в ловушку между стеной и своим телом. Наши взгляды встречаются, и в темных бездонных глазах я вижу отражение собственного лица. В попытке отстраниться поднимаю руки, но уже в следующий миг ощущаю, как ладони прижимаются к твердой мускулистой груди, обтянутой шелковой рубашкой. Рука Алекса обхватывает мой затылок, пальцы путаются в распущенных волосах, и я вдруг понимаю, что из этого тесного объятия мне не выбраться самостоятельно. Я все же делаю еще одну отчаянную попытку уклониться, но он только еще ниже опускает темноволосую голову. На выдохе с трудом произношу его имя. Слабый звук поглощают губы, оказавшиеся в опасной близости от моего рта.
А потом он целует меня.
Целует, да. Только на самом деле это не поцелуй. Меня целовали раньше, но этот… этот акт не имеет ничего общего с поцелуем, несмотря на то что наши губы встречаются, а его язык бесстыдно врывается в мой рот. То, что делает со мной Алекс, похоже на поглощение, на завоевание и покорение, но только не на банальный поцелуй.
Я настолько обескуражена, что мне даже в голову не приходит остановить его. Оттолкнуть его, закричать или позвать на помощь. Окружающий мир рассыпается в пепел. Земля соскакивает со своей оси, звезды гаснут. Ноги больше не держат меня, и только стена, к которой прижимается моя спина, и сильные пальцы, крепко сжимающие мой затылок, здесь и сейчас спасают меня от падения.
Неожиданно на террасе раздаются громкие голоса, слышится звук шагов и цокот каблуков по кафелю. Алекс глухо ругается и стремительно отстраняется от меня.
– Добро пожаловать во взрослый мир, – успевает шепнуть он в мои раскрытые губы, все еще хранящие вкус и тепло его поцелуя.
Стайка одноклассников проносится мимо и скрывается в укромном алькове на противоположной стороне террасы. Меня никто не видит, но в тот момент это не имеет никакого значения. Мои щеки горят от стыда и другого неясного чувства, будоражащего кровь, глаза наполнены слезами унижения и обиды, сердце неистовствует в груди.
– Я тебя ненавижу, – выдыхаю сипло и, оттолкнувшись от стены, бегу прочь, мысленно посылая во вселенную новую мечту – больше никогда не встречать Александра Ди Анджело на своем пути.
Три года спустя
В жизни есть события, с которыми невозможно смириться: смерть близких – одно из них. Сегодня утром на моих глазах похоронили маму и папу, но я так и не сумела осознать и принять того, что с ними произошло.
Так странно, лишь одно короткое мгновение отделяет жизнь от смерти. Доля секунды, в которую что-то может пойти иначе. Мелочь. Другой сигнал светофора. Предупреждающий знак на дороге. Неторопливый пешеход, которого пропускаешь на переходе. Секундная заминка – спасение. Но все идет согласно роковому плану: пьяный водитель выводит свой автомобиль на встречную полосу, чтобы произошла фатальная встреча со смертью. Столкновение, вспышка, конец. Криминалисты сказали, что родители погибли мгновенно, не успев ничего почувствовать. Наверное, вера в это – единственное, на чем я держусь.
Я почти не помню, как прожила несколько дней, прошедших с того злополучного звонка, разделившего жизнь на до и после. Знаю, что дядя занимался формальностями с похоронами, брат беспробудно пил, бабушка плакала, но и под пытками не
