упрямый.
— Дед, ты обалдел!? Нам некогда! Убери его, иначе мы его сами уберем! — беха рявкала перегазовками.
— Я не смогу ребята. — лепетал испуганный пастух.
— Ну, смотри, ты сам виноват. — и водитель нажал на клаксон.
Новомодный сигнал заревел как пароходная труба, выдавая сотнями децибел какой-то модный шлягер, но, к сожалению, Степа этого не оценил. Скорее всего он невнимательно следил за новинками шоу-бизнеса и автомобильных аксессуаров. Трубы клаксона располагались прямо под бампером и оказались в непосредственной близости от козла и его подруги. Как только они рявкнули, Степина Дульцинея от страха подпрыгнула вертикально вверх и приземлилась прямо на сияющий полировкой капот автомобиля. Копытца скользнули по металлу, коза, чтобы не упасть, подпрыгнула еще раз, приземлившись уже на ветровое стекло, вновь поскользнулась, еще подпрыгнула, приземлившись уже на крышу, и еще, и еще. Такими прыжками она прошлась по всей машине, соскользнув уже с заднего крыла на дорогу позади нее и жалобно заблеяла, потеряв из виду своего кавалера. Степа, как истый джентльмен бросился на зов своей избранницы. Только весил-то Степа под центнер. Вихрем взлетев на капот и вдруг ощутив под копытами шаткий, непрочный металл, да еще и вибрацию двигателя, Степа с испугу сначала, щедро освободился от своего «гороха», а потом, гарцуя скакуном и оскальзываясь на содеянном, с грохотом прошелся копытами по капоту, крыше и багажнику, красивым прыжком спрыгнув к своей возлюбленной. Увидев пример вожака, по проторенному пути ринулась вся отара, хотя у них и была возможность хоть и толкаясь, все-таки протиснуться между машиной и перилами. Но овцы на то и бараны, что думать не будут. Если вожак прыгнул, то остальные прыгнут обязательно. Что они с завидной исполнительностью и задором стали делать. Несколько сот голов, я уже не говорю про количество копыт, стали прыгать на машину, пугаться, беспорядочно скакать, от всей души, осыпая ее овечьим и козьим «горохом», пока уже следующие не выдавливали их на дорогу позади. Братки сначала попытались было выскочить, чтобы спасти машину, но двери были зажаты беснующимися вокруг животными, а те, которые прыгали по машине, скользя и тщетно пытаясь зацепиться, били копытами в локти и головы пассажиров, выглядывающих из окон. Пацаны закрыли стекла и обреченно бились в салоне, не в силах что-либо сделать.
Все это время, пока отара перескакивала машину бандитов, мы, невольные зрители, внимали этому действу с немым изумлением и открытыми ртами. Настолько неожиданным был исход этого сериала. Ведь обычно машины расталкивали отары без особых проблем. С коровьим стадом такое конечно не проходило. Там могли с испугу, и боднуть, и лягнуть машину.
Один из водителей-зрителей, стоявший возле своего автомобиля, раньше всех увидел, что поток овец за бэхой заканчивается. Бросив недокуренную сигарету на землю и садясь за баранку, он тихо скомандовал:
— Мужики, по коням! Валим, пока они не очнулись. А то за этого козла нам точно перепадет.
Под продолжающиеся крики братков и блеяние овец, мы тихонько завелись и как только поток животных иссяк, на первой передаче, аккуратно, что называется впритирку, объехали бэху и рванули прочь от этого места. Я даже фары включил только километра через два. Погони не было. Видно было чем заниматься ребятам.
К слову … протискиваясь между бэхой и перилами моста, я конечно краем глаза кинул взгляд на когда-то шикарный автомобиль. Такое впечатление, что машина попала под гигантский град. Плюс она была щедро покрыта результатом массового испуга парнокопытных. Одним словом, места живого на ней не было. Да еще и крыша просела от массы прошедших по ней животных, намертво заклинив двери. Поэтому пока братки были заняты выбиванием их изнутри, у нас было достаточно время просочится мимо и раствориться в степи.
… Следующий раз я ехал через это село уже весной. Снова пришлось остановиться, так как посреди дороги величественно стоял Степан, а за ним неторопливо текла река овец и коз. Замыкал шествие пастух Николаич.
Окликнув его, я спросил, чем закончилась эта история.
— О, добрый день! — узнал он меня. — Так, а шо. Как тока стало понятно, шо Степа уперся, а мне ж известно его поведение, когда он упрямится, я потихоньку отошел от моста в темноту, в лесополоску и оттуда смотрел. Когда отара-то прошла, братки выбили двери, выскочили, а уж и нет никого. Вы уехали, меня нет, отары тоже не видать. Они поматерились, побегали вокруг, даже постреляли в воздух, ну и уехали. Правда погрозили в темноту, что вернутся и всех убьют. Приехали через пару дней, а у нас в селе беда. Отара сельская пропала. Народ кинулся искать, думали где-то поблизости, ан нету. Да и я, от греха подальше, на пару дней к сестре ушел, в другое село. Бандюки опять покричали, погрозились, да и снова уехали ни с чем. А Степа-то наш, не дурак, даром, что козел, оказывается прямо тогда, ночью, повел отару не в село, а обратно в степь. Увел далеко, километров за пять, да в балку и спрятал. Я его там только через три дня обнаружил.
— Так что братки больше не наведывались?
Николаич, усмехнулся в усы:
— Было дело. Пару раз наезжали.
— И как?
— Да никак. Степа их словно чует. Первый раз, уже на полпути домой, вдруг развернулся и снова в балку. Я его обратно, а он ни в какую. Думаю, что случилось? Потом смикитил. Сходил тихонько в село на разведку, и точно, в продуктовом ларьке мне сказали, что братки опять приезжали. Второй раз Степа просто лег в степи на ночевку и все, не сдвинуть, ну и вся отара вокруг улеглась. Пришлось мне всю ночь возле них коротать. Уже с месяц никто не приезжает. Может отстали.
— Да уж, история. Ну всего вам доброго.
Степан, словно понимая, что говорят про него, подошел и положил свою рогатую морду на плечо пастуха. Тот потрепал его:
— Со Степкой-то мы не пропадем. Он у нас козел геройский. Да, Степ?
Степка махнул бородой, мекнул что-то по-своему и стал толкать лбом пастуха в сторону отары.
— Вишь какой строгий? — крикнул мне Николаич, смеясь. — С ним не забалуешь. Ну, бывайте, пошли мы.
И они пошли в степь, догонять ушедшую далеко отару.
