о шлюхе, разрушившей всё его нехитрое прошлое. Анатоль понял о ком идёт речь, вино взыграло в его крови, и речь уже зашла о поножовщине. Они даже вышли на задний двор, но в этот момент матрос увидел в глазах соперника холодный свинцовый блеск. И Анатоль заметил то же в глазах моряка -- странное чувство родства, внезапно возникшее между поединщиками, не дало пролиться крови.
Чем оно было, это чужеродное чувство холода? Уж точно оно не принадлежало ни одному из них, даже и близко не подходящее их горячным натурам. Но оно было в них, и подобно тому, как мазок мастера вносит душу в неудачную картину ученика, это нечто заставило их думать и действовать иначе, нежели они были предрасположены.
Утро мужчины встречали лучшими товарищами, словно знавшими друг друга всю свою жизнь.
Так у Анатоля оказались цифры, какими принято обозначать места на картах. И тремя днями позже он покинул Францию. Он смотрел, как тает в утреннем тумане древняя крепость, и мёртвые линкоры салютовали ему сквозь толщу прибрежных вод.
И нельзя было назвать эту землю иначе, как Холодной, поскольку не было на ней ничего, кроме холода. Обозначенный остров был невзрачной кучей камней, вокруг которой на мили не нашлось бы и самых незначительных признаков жизни.
Но по камням шагал уже не тот юноша, который дрожащими руками держал прощальную записку. На Холодную Землю ступил человек, прошедший мир и видевший, казалось, всё, что только мог представить разум. Он строил дома в мирное время и разрушал их участвуя в войнах, он оставил за собой не менее новых жизней, чем загубил собственной рукой. И здесь, между морем и небом, Анатоль разом ощутил всё, что довелось ему пережить.
Движения, образы, запахи, мысли, чувства -- рухнули на него всей своей сокрушительной массой, и он растворился в них. Ощущение счастья, такое сильное, что человеческое существо не могло вынести его, вдруг переполнило Анатоля, и это случилось за миг до того, как он забыл своё имя.
Он был всем и видел всё. Время отступило. Вокруг была яростная бурлящая жизнь, созидающая и уничтожающая. Она бросала людское племя всё в новые атаки, и люди, будучи не в силах противиться, рвались вперёд, теряя своих товарищей и отвоёвывая для себя всё новые и новые пространства.
Он видел, как человеческому разуму покорился сперва воздух, а потом и безвоздушное царство. Он видел, как человек подчиняет себе корпускулярные силы, тайны наследственности, даже злую и непокорную стихию чистого хаоса.
И когда солёный ветер выел его глаза -- он продолжал видеть, поскольку уже не нуждался в человеческом зрении, ровно как и ни в чём человеческом. Ничто в этом мире для него не было сокрыто, и только настоящая личина Марты так и осталась для него тайной.
По сей день люди прибывают на этот остров. Немногие осмеливаются на такое путешествие, но число их, тем не менее, порядочно. Они проделывают долгий путь -- хотя бы и упрощённый достижениями прогресса -- для того, чтобы между холодных волн, под пронзительным свинцовым окоёмом, увидеть чудо: соляную фигуру человека, застывшего в полушаге куда-то вперёд, к горизонту, туда, куда устремлён слепой, но всевидящий его взгляд.
Максим Кич Витебск, 12.09-30.11.2007
Распространяется на основании Creative Commons Attribution-NonCommercial-NoDerivs 3.0 Unported License.
