- Нет, нет! Надо было еще раньше уйти, - сказал Володя и, домотав второй шнур, взялся за капроновый шнур якоря. В движениях его появилась быстрота и легкость. Пересиливая боль, Сергей смотал свою закидушку и вложил ее в деревянный ящик.
Сейчас хозяин стоял на передней банке и, напружинивая сильные руки, вытаскивал камень, но, видно, он застрял в какой-то скальной расщелине. Володя его несколько раз сильно дергал в разные стороны и наконец, поймав направление, с какого камень можно было снять с места, за которое он зацепился, сильно дернул и, видно, сдернул его со дна, потому что лодка сразу стронулась с места и пошла по инерции толчка. Перебирая сильными пальцами мокрый капроновый шнур, хозяин тащил груз, и было видно, как трудно тянуть довольно тонкий мокрый капроновый шнур, и как напрягаются кисти рук, как врезается шнур в ладонь, и лодка, чем выше поднимается груз, тем свободней идет по течению.
Наконец он вытащил камень, быстро сдернул с него узел шнура, бултыхнул его в воду и, откинув дочке конец каната, прикрепленный к деревяшке, приказал:
- Мотай!
Он пересел на среднюю банку, показывая Сергею, чтобы тот садился на корму рядом с девочкой.
- Сильно болит? - спросил он у Сергея, сбрасывая в воду весла.
- Да, порядком, - сказал Сергей и тронул место, где ударил его морской скорпион. Боль продолжалась с не меньшей силой, но характер ее несколько изменился. Казалось, вокруг костяной сердцевины ее наращивается и наращивается пульсирующая масса боли.
- Можно, я высосу рану? - сказала девочка. С мотка мокрого шнура капала вода, и видеть это почему-то было неприятно.
- Ну что ты, - ответил Сергей, чувствуя, что это было бы слишком демонстративно.
- Если бы разрезать, - сказал хозяин, изо всех сил налегая на весла, - а так ничего не высосешь.
- Ничего, пройдет, - сказал Сергей и отодвинул ногу, когда по ней скользнул мокрый шнур, который доматывала девочка. Прикосновение почему-то было неприятно, хотя все еще было очень жарко.
- Конечно, пройдет, - сказал хозяин, ровно и сильно загребая, - часа два-три, а там уляжется. {186}
"Неужели еще часа два-три", - подумал Сергей, отказываясь верить, что такая боль может длиться так долго.
Хозяин сильно загребал своими жилистыми, мускулистыми руками, и лодка шла очень быстро, несмотря на тяжелый садок с рыбой, висевший за бортом. Иногда брызги от весел падали на корму, где сидели Сергей и девочка, и Сергей вздрагивал, до того эти брызги были ему неприятны. Видно, его начинало знобить.
Они шли близко от берега и снова увидели скалу и девушку, так мягко облегающую ее. Теперь ему почему-то неприятно было видеть голую девушку, окруженную водой, то есть ему было неприятно, что ее может обрызгать любая волна.
Услышав шум весел, девушка подняла голову и улыбнулась всем, может быть Сергею в особенности, отчасти выражая взглядом удивление, что они уже уходят. Сергей попытался ей дружески улыбнуться, но, чувствуя, что ему не до этого, оставил попытку на полпути.
- Его скорпион ударил! - крикнула девочка, словно хотела объяснить ей недостаточную дружественность прощания.
- Скорпион? - повторила та, ничего не понимая, и, набрав в шапочку воды, облила себя ею, отстранив книгу, чтобы она не намокла.
Сергей вздрогнул, увидев, что она обливается водой. Лодка шла вперед, а девушка, все уменьшаясь, опять набрала в свою шапочку воду и опять уютно облилась ею, как бы говоря: вот мне жарко, я обливаюсь водой, и это ясно и понятно. А откуда взялся ваш скорпион, я не знаю, да и не очень-то это мне нужно знать. Она снова улеглась на скалу и положила на лицо распахнутую книгу.
Близко от них прошла лодка с местными рыбаками, и тонкая водяная пыль от винта обдала Сергея, и он невольно напряг мышцы, словно не хотел впускать в себя эту неприятную влагу. Рыбаки ревниво оглядели их улов и сами знаками показали, что у них ничего нет, хотя никто их об этом не спрашивал. Запах бензина и водяная пыль, отброшенная на их лодку, были очень неприятны. Сергея колотил озноб.
Напротив дома хозяина, возле зонта, зарытого в гальку, сидело человек восемь - десять отдыхающих, и Сергей издали узнал жену по золотистой шлемообразной копне волос. Не успели они подойти к берегу, как огромный хозяйский петух вскочил на ограду, напряженно кукарекнул и, перелетев {187} на берег, тяжело грохнулся, вскочил и стал пробираться к приближающейся лодке. Сергей вспомнил, что Володя говорил о том, что петух всегда его встречает, когда он возвращается с рыбалки.
- Я же говорил, - сказал Володя, кивнув на петуха и стараясь взбодрить Сергея улыбкой. Лодка, скрежетнув галькой, ударилась носом о берег.
Из калитки выскочила младшая дочка хозяина и, вся сияя, побежала к лодке.
- Папа и дядя Сережа приехали! - закричала она таким голосом, словно не ожидала, что они возвратятся живыми.
Она пробежала мимо сидевших под зонтом, только теперь, когда она с криком пробежала мимо них, заметивших лодку.
Девочка с разгону вскочила в лодку, пробежала по банкам и бросилась в объятия к Сергею, чуть не свалив его за борт.
- Потише ты, - крикнула на нее старшая, - его скорпион ударил!
- Скорпион?! - повторила она и, отпрянув лицом, посмотрела на Сергея с живым любопытством. - Ницего! Меня в прошлом году тоже ударил, и ницего - жива!
Да не жива, а сама жизнь и есть ты, подумал Сергей восторженно и нежно, на мгновение забыв о своей боли и с удовольствием оглядывая эту девчушку, всю шоколадную от загара, с крепенькими руками и ногами, с огромным беззубым ртом, так призывающим не огорчаться, а радоваться жизни.
- Ой, сколько! - сказала она, увидев садок с рыбой, провисший вдоль борта, и стала кряхтя снимать его с уключины. Не сумев снять его с лодки, она спрыгнула за борт и, стоя по пояс в воде, снова закряхтела и все-таки сняла садок, вышла на берег и потащила его к дому. Увидев идущего следом за ней петуха, она вытащила из садка ставридку и бросила ему. Петух взял рыбу и отошел с нею подальше от людей.
Старшая девочка сняла весла и понесла их к дому. Остальные вместе с Сергеем вытащили лодку на сушу, хозяин открыл чоп, то есть втулку, закрывавшую отверстие на дне лодки, они приподняли носовую часть, и вода, набравшаяся на дне лодки, постепенно вылилась. Эта струя нагретой и помутневшей в лодке морской воды внушала какое-то отвращение. Сергея продолжало знобить.
- Ну, как рыбалка? - спросила жена с некоторой насмешкой {188} в голосе, когда мужчины, приподняв нос лодки, ждали, когда вытечет из нее вся вода.
- Как видишь, - сказал Сергей, пожимая плечами. Ему была неприятна эта насмешка в голосе, как бы иронизирующая по поводу этих самых мужских развлечений.
После каждой разлуки - у нее было такое свойство - она немного отчуждалась от него, отвыкала. И сейчас она стояла возле лодки, нерешительно улыбаясь, словно ребенок, после летнего лагеря впервые встретившийся с родителями.
Вылив из лодки воду, начали втягивать ее во двор, и Володя стал рассказывать, как Сергея ударил морской скорпион, а Сергей изо всех сил держался, чтобы не показать, как ему больно. Но, видно, по лицу его это было заметно.
Жена летчика сказала, что она сейчас принесет тройчатку, и боль обязательно снимет, а хозяин сказал, что тут тройчатка не поможет, придется перетерпеть.
- Могу в "Скорую помощь" позвонить, - сказал геолог из Тбилиси, пусть сделают укол.
- Что вы, - поморщился Сергей, - ни в коем случае...
Этот геолог из Тбилиси по какому-то очень высокому блату добился телефонной установки для своей машины. Он все предлагал свои услуги, все хотел как-нибудь использовать свой телефон, но телефон тут никому не был нужен.
Сергей дошел, вернее, доковылял вместе с женой до дома, вошел в комнату, которую они занимали, и лег на топчан.
- Тебе и в самом деле очень больно? - спросила жена нерешительно, стоя возле Сергея.
Нога у него горела, и он почувствовал раздражение.
- Да, - сказал он.
Она присела рядом.
- Может, погладить тебя, - сказала она и нерешительно положила ему руку на грудь. Рука была прохладная.
- Не знаю, - сказал он, и в самом деле ничего не чувствуя от ее прикосновения, потому что пульсирующая боль огненной тяжестью дышала в ноге. Обычно он очень любил всякое проявление ее ласки.
В коридоре раздались шаги. Она быстро убрала руку. Он подумал: как будто не мужа гладит, а чужого человека.
- Можно? - И дверь открылась. Это была жена летчика. Сейчас она была в сарафане, кое-где облепившем ее тело. Успела окунуться в море, подумал он. На загорелых ногах ее виднелись струйки песка. Несмотря на боль, он {189} заметил, что она хороша и выражение заботы сделало ее еще привлекательней. В руке она держала две таблетки.
- Выпейте сразу обе, - сказала она, подходя к топчану и оглядывая комнату. - А где вода?
- А я не знаю, - сказала жена Сергея и развела своими длинными, слабыми руками.
- Я сейчас принесу, - сказала жена летчика, передавая ей таблетки.
