«шагомере», глаза скрыты золотым обручем визера.
— Мам…
Констанция трогает маму за колено. Тянет за комбинезон. Ответа нет.
По стене взбирается крохотное черное существо, меньше, чем ноготь у Констанции на мизинце. Антенны подрагивают, суставчатые ноги вытягиваются, сгибаются, снова вытягиваются. Зазубренные края его жвал напугали бы ее, не будь они такие маленькие. Она ставит палец на пути существа. Оно забирается на палец, пересекает ладонь, перебирается на тыльную сторону. Невероятная сложность его движений завораживает.
— Мам, глянь.
«Шагомер» жужжит и поворачивается. Мама, целиком уйдя в другой мир, делает пируэт, затем разводит руки, как будто парит.
Констанция прижимает ладонь к стене. Существо слезает с нее и продолжает свой путь, взбирается выше папиной койки и пропадает там, где стена сходится с потолком.
Констанция смотрит на то место, где только что было существо. У нее за спиной мама взмахивает руками.
Муравей. На «Арго». Все взрослые соглашаются, что такое невозможно. Не тревожься, говорит маме Сивилла. Детям нужны годы, чтобы научиться отличать вымысел от реальности. У некоторых этот процесс занимает больше времени, чем у других.
Ей пять. Все, кому десять и меньше, сидят вокруг классного портала. Миссис Чэнь говорит: «Сивилла, покажи, пожалуйста, бету Oph [12]-два», и перед ними материализуется черно-зеленая сфера три метра в диаметре.
— Дети, вот эти коричневые пятна — кремнеземные пустыни на экваторе, и мы полагаем, что в более высоких широтах растут лиственные леса. Мы предполагаем, что океаны на полюсах, здесь и здесь, замерзают зимой…
Несколько детей тянутся потрогать вращающуюся сферу, но Констанция спрятала руки под себя. Зеленые пятна красивые, а вот черные — пустые и зазубренные по краям — ее пугают. Миссис Чэнь объяснила, что это просто те области беты Oph-2, которые еще не закартированы, что планета пока слишком далеко и, когда они подлетят ближе, Сивилла получит более детальные изображения. И все равно Констанции они кажутся безднами, в которые можно упасть и уже никогда не выбраться.
Миссис Чэнь спрашивает:
— Планетарная масса?
— Один запятая двадцать шесть земной, — наизусть отвечают дети.
Джесси Ко тычет Констанцию в коленку.
— Содержание азота в атмосфере?
— Семьдесят шесть процентов.
Джесси Ко тычет Констанцию в бедро.
— Кислорода?
— Констанция, — шепчет Джесси, — что круглое, горит и завалено мусором?
— Двадцать процентов, миссис Чэнь.
— Отлично!
Джесси почти ложится Констанции на колени и шипит ей в ухо:
— Земля!
Миссис Чэнь смотрит на них. Джесси выпрямляется. У Констанции вспыхивают щеки. Изображение беты Oph-2 вращается над порталом: черное, зеленое, черное, зеленое. Дети поют:
Может, тебе год,
А может, сто два,
Но только все вместе,
Все вместе дружно,
Мы долетим до беты Oph-два.
«Арго» — межзвездный корабль поколений. Он имеет форму диска. Ни окон, ни лестниц, ни пандусов, ни лифтов. Внутри живут восемьдесят шесть человек. Шестьдесят родились на борту. Из остальных двадцать три, включая отца Констанции, еще помнят Землю. Новые носки выдают каждые два года миссии, новые комбинезоны — каждые четыре. Шесть двухкилограммовых пакетов муки достают из провиантского отсека первого числа каждого месяца.
Мы счастливцы, говорят взрослые. У нас есть чистая вода, мы выращиваем свежую еду, мы никогда не болеем, у нас есть Сивилла, у нас есть надежда. Если тщательно распределять, нам ничего не понадобится сверх того, что у нас есть. Все задачи, которые мы не можем решить сами, решит за нас Сивилла.
Главное, о чем мы должны заботиться, говорят взрослые, — это стены. За ними смерть — космическое излучение, невесомость, 2,73 кельвина. За три секунды по ту сторону стены твои руки и ноги раздует вдвое. Жидкость на языке и глазных яблоках вскипит, молекулы азота в крови слипнутся. Ты задохнешься. Потом превратишься в лед.
Констанции шесть с половиной, когда миссис Чэнь приводит ее, Рамона и Джесси Ко увидеть Сивиллу собственными глазами. Они идут по дугообразному коридору, мимо дверей в каюты № 24, № 23 и № 22, к центру корабля, и входят в дверь с табличкой «Гермоотсек № 1».
— Очень важно не занести сюда ничего, что может ей повредить, — говорит миссис Чэнь, — так что шлюз нас очистит. Зажмурьтесь, пожалуйста.
Внешняя дверь загерметизирована, объявляет Сивилла. Начинаю обеззараживание.
Откуда-то из глубины стены доносится звук, как будто раскручиваются лопасти вентилятора. Холодный ветер дует через комбинезон Констанции, по другую сторону век трижды вспыхивает свет. Шипит, открываясь, внутренняя дверь.
Они входят в цилиндрический отсек четыре метра в диаметре, пять в высоту. В центре висит внутри своей трубы Сивилла.
— Какая высокая, — шепчет Джесси Ко.
— Как хренильярд золотых волосков, — шепчет Рамон.
— Этот гермоотсек, — объясняет миссис Чэнь, — имеет автономные механическую, терморегуляционную и фильтрационную системы, отдельные от остального «Арго».
Добро пожаловать, произносит Сивилла, и янтарные точечки бегут по ее нитям.
— Ты прекрасно сегодня выглядишь, — говорит миссис Чэнь.
Я очень люблю гостей, отвечает Сивилла.
— Дети, здесь внутри заключена вся накопленная мудрость человеческого рода. Каждая когда-либо нарисованная карта, каждая перепись населения, каждая опубликованная книга, каждый футбольный матч, каждая симфония, каждый выпуск каждой газеты, геномы более чем миллиона видов — все, что мы можем вообразить, и все, что нам может когда-либо понадобиться. Сивилла — наш хранитель, лоцман и опекун. Она прокладывает курс, следит за нашим здоровьем и сберегает человеческое наследие от порчи и гибели.
Рамон дышит на стекло и рисует на затуманенной поверхности букву «Р».
Джесси Ко говорит:
— Когда я вырасту и начну ходить в библиотеку, я отправлюсь прямиком в игровой отдел и облечу гору Цветов и плодов.
— Я буду играть в «Мечи Сребровоина», — говорит Рамон. — Зек сказал, там двадцать тысяч уровней.
Констанция, спрашивает Сивилла, а ты что будешь делать, когда придешь в библиотеку?
Констанция оборачивается через плечо. Дверь, через которую они вошли, подогнана так плотно, что кажется, будто там сплошная стена.
— Что такое порча и гибель? — спрашивает Констанция.
Потом ей начинают сниться кошмары. Когда после третьей еды убирают со стола и другие семьи уходят в свои каюты, папа возвращается к своим растениям на ферме № 4, а Констанция с мамой идут в каюту № 17 и разбираются с комбинезонами, которые ждут своей очереди рядом с маминой швейной машинкой: в эту корзину кладем испорченные молнии, в эту — лоскутки, в эту — обрывки ниток. Все идет в дело, ничего не выбрасывается. Они чистят зубы, расчесывают волосы, мама принимает сонную таблетку, целует Констанцию в лоб, и они забираются каждая на свою койку — мама на нижнюю, Констанция на верхнюю.
Стены из лиловых становятся серыми, потом черными. Констанция
