ночь с незапертой входной дверью, Данилов завел привычку проверять это перед сном. Приняв душ, он надел подаренный Еленой на день рождения махровый халат и зашел в прихожую. Дверь была заперта. Данилов повернулся, чтобы идти обратно и нечаянно задел сумку Елены, стоявшую на полке под вешалкой. Сумка упала на пол, и из нее вывалились ключи от машины, губная помада и продолговатая синяя коробочка. Елена, достав ключи от дома, позабыла застегнуть «молнию».
Данилов поднял упавшее и, перед тем как убрать в сумку коробочку, рассмотрел ее. «Хм, «Паркер?» – удивился Владимир и открыл; в коробочке был обтянутый кожей футляр, а в нем – ручка, толстая, перламутровая, с золотым пером, дорогая и явно мужская.
Данилов захлопнул футляр, придерживая крышку, убрал его в коробочку, а ее – в сумку. «Иглу в яйцо, яйцо в утку, утку в зайца, зайца в сундук, и на самую высокую ель…» – Не застегивая сумку, Данилов вернул ее на полку и пошел в спальню.
Елена читала в постели – не привычный детектив, а какую-то брошюру в серой обложке.
– Что читаешь? – поинтересовался Данилов.
– Новые инструкции, – скривилась Елена. – На работе вдумчиво не почитаешь…
– Это да.
Данилов взял стоявший на подоконнике ноутбук.
– Ты решил предпочесть любовные игры компьютерным? – игриво улыбнулась Елена.
– Я решил выпить кофе, – ответил Данилов. – А это чтобы не скучать. Ты будешь кофе или чай?
– Нет, я буду тебя ждать, – Елена продолжила изучать инструкции.
Данилов отправился на кухню, включил ноутбук и, пока тот загружался и подключался к Интернету, сварил себе кофе.
Сев за стол, Владимир начал искать в сети такую же ручку, как та, что лежала в Елениной сумке; нашел и, увидев цену, присвистнул от изумления: «Почти двадцать две тысячи рублей, не хухры-мухры…»
Недопитый кофе медленно остывал в чашке, а Данилов продолжал сидеть и смотреть в погасший экран ноутбука. Последний раз ему было так плохо в больнице, когда он пришел в себя после травмы черепа и чувствовал, будто прошлая, хорошая жизнь закончилась и теперь будет другая. Неизвестно какая, но, вне всяких сомнений, не такая светлая, как раньше.
Голова не болела или, может, болела, но Данилову было не до нее. Он впервые в жизни понял, что такое подлинные муки ревности, столь подробно описанные в литературе. Настоящая ревность совсем не походила на литературную. Не хотелось допытываться у Елены, кому предназначалась в подарок дорогущая ручка, и среди ночи мчаться на разборку с негодяем. И так было ясно, что не ему. Во-первых, день рождения Владимира давно прошел, а до Нового года было еще далеко. Во-вторых, Данилову совершенно ни к чему была такая ручка. Договоров с партнерами он не подписывал, перьевыми ручками сроду не писал, да и вообще – ординатору такой аксессуар не нужен.
Минутный порыв исключался – и цена не та, и подарки Елена всегда делала практичные, нужные. Она во всем была гораздо практичнее Данилова.
Подарок сослуживцу? Знакомому? Соседу? Если бы ручка стоила в двадцать раз меньше, то Данилов мог бы предположить такое. Но подарки за двадцать две тысячи не дарят всем подряд.
Вывод не просто напрашивался – он вопил, заявляя о себе во весь голос. У Елены был… Слово «любовник» больно резануло по сердцу, и потому Данилов заменил его эвфемизмом «другой мужчина». Итак, у Елены есть другой мужчина, с которым она проводит вечера и которому она приготовила дорогой подарок. Сомнений больше не было.
Когда-то, в той, прошлой, жизни, Данилов считал себя абсолютно не ревнивым человеком. Он не ревновал Елену к ее бывшему мужу, отцу Никиты, и его не коробило то, что Елена до сих пор носила «чужую» фамилию. Но ревность к настоящему оказалась такой же яростной, как пламя лесного пожара.
Данилов попытался трезво проанализировать ситуацию, но мешали эмоции. И было только одно средство их подавить.
Он достал из буфета стакан, а из холодильника – початую литровую бутылку водки, банку с солеными огурцами и кусок полукопченой колбасы.
Стакан опустошил залпом. Посидел, не двигаясь, дожидаясь, пока приятное тепло доберется до сердца, и закусил огурцом – хрустким, острым. Накатили воспоминания…
Третий курс. Практическое занятие по пропедевтике внутренних болезней. Доцент Дворжик освежает знания в студенческих головах.
– Различают несколько видов перкуторного звука, отличающихся друг от друга по своим характеристикам…
Дворжик, высокий, худой и сутулый, похож на знак вопроса. Студенты не любят его за вздорность и злопамятность. У Данилова с Дворжиком отношения не сложились с первого же занятия.
– Негромкий, короткий и высокий тон, возникающий при перкуссии над плотными и напряженными тканями, называется тупым звуком, – вещает Дворжик.
Данилов, стоящий за его спиной, беззвучно стучит себя по голове.
– Громкий, продолжительный и низкий звук с некоторым музыкальным оттенком, именуется тимпаническим или барабанным, поскольку напоминает звук, возникающий при ударе в барабан. Такой звук слышен при перкуссии над полыми органами, содержащими воздух…
Данилов изображает, будто стучит по голове Дворжика. Доцент оборачивается и визжит:
– Вон отсюда! Встретимся на зачете!
Данилов молча выходит и слоняется по коридору, ожидая конца занятия. Спустя три минуты из учебной комнаты выходит Елена.
– Тебя-то за что? – удивляется Данилов.
Серьезная Елена никогда не проказничает во время занятий.
– Решила составить тебе компанию и показала Вопросительному Знаку язык, – смеется Елена. – Пойдем прогуляемся, что ли…
Немного успокоившись, Данилов собрался с мыслями и спросил себя, чего же хочет он сам. Нужна ли ему Елена и желает ли он, чтобы она вернулась к нему? Сказать «нет» мешала любовь, ответить утвердительно мешала обида. Это был тупик.
Вздохнув, Данилов перешел к следующему вопросу. Почему Елена скрывает свою связь? Что ей мешает заявить о том, что в ее жизни появился другой мужчина? Данилов тотчас же вернется к матери, а Елена сможет жить с любимым. Разводиться ей с Даниловым не надо – они так и не удосужились оформить свои отношения. И делить нечего – ни детей, ни имущества. Все очень просто. Недолгий сбор вещей, прощальный завтрак и все…Неужели все?..
Второй стакан прояснил мысли, но ослабил ноги и руки. Данилов откусил кусок колбасы, пожевал, проглотил и продолжил размышлять.
Почему Елена до сих пор молчит и скрывает свой адюльтер?
Причин могло быть две.
Первая – она еще не определилась, кто ей нужен больше. Это позволяло Данилову надеяться; главным было ничего не испортить. Не устраивать разборок, не выступать с обвинениями, вообще не создавать никакого негатива. Только позитив, и ничего более! Рано или поздно Елена поймет, что второго такого, как Владимир, ей не найти. Другому мужчине придется удовольствоваться подаренной
