чтобы одежду весить.
Я вздохнул, слез с кровати и раскрыл сумку. Девчонка присела рядом с ней и с любопытством принялась разглядывать ее содержимое.
В общем, из моего в ней было только два полотенца и ветровка. Поэтому, вынув их, я закрыл сумку и засунул ее под кровать.
— А чево ты остальное не вынимаешь?
— Потому что там не мои вещи.
— А чьи?
— Любопытной Варваре…
— Так Таня ж тебе сказала, как меня зовут? Да? А ты забыл?
Я не стал заканчивать поговорку и решил выйти на улицу.
— А в рюкзаке это твои вещи или тоже не твои?
— Ну, какая тебе разница!
— У Виталика тоже рюкзак есть, только он зеленый, и тут вот карманчик.
Он в него книжки сует и тетрадки. А у тебя есть книжки?
— Есть… есть… Давай выйдем отсюда. Я потом с вещами разберусь.
— А конфеты у тебя есть? Меня все отдыхающие угощают, а я отказываюсь.
— Не знаю. Есть, наверное. Это у Стояна нужно спросить.
Я выбрался наружу и тут же в испуге шарахнулся в сторону. Рядом со мной шмякнулась и разбилась в лепешку здоровенная груша. Ну, просто как бомба разорвалась.
— Мальчик, тебя Юра звать, да? Ты не пугайся! Они все время падают и падают, а мы убираем и убираем.
В конце дорожки у бочки с дождевой водой появилась Татьяна.
— Ну, познакомились уже? Идите чай пить, пока рыба дожаривается. А как наши придут, будем завтракать.
Неожиданно девочка, кокетливо улыбаясь, взяла меня за руку и повела к столу.
Я попытался освободить руку, но не смог вырваться из цепких липких пальчиков.
Неужели и мы с Виталиком были когда-то такими же настырным, как это существо?
Бедные взрослые!
Окончательно растерявшись, я плюхнулся на край скамейки, но вовремя спохватился и передвинулся на середину. Хорош бы я был, скатившись под стол у "Витрины" на глазах.
— А Виталик скоро придет?
— Скоро, скоро… Вика, выгляни за калитку. Может они у Макарыча кирпичи бьют с Коляном.
Вика-Виктория-Викторина выбежала на улицу, разбудив мирно дремлющего Рекса. Он вскочил на ноги и стал носиться вокруг будки, гавкая и звеня цепью, как целая колонна кандальников.
— Рэ-э-кс! — пропела Татьяна. — Ну, тихо. Успокойся.
Собака остановилась, как вкопанная, постояла немного, а потом как-то сразу обмякнув, залезла в будку и затихла.
Тут с улицы донесся писклявый Викин голос:
— Та-а-ня! Макарыч сам грузила делает, а Виталик с Коляном под забором у лужи просто так сидят.
Не успела Вика добежать до Виталика, как, увидев меня, тот вскочил на ноги.
— Юрка!
Мы неловко обнялись. Левая рука Виталика, с какой-то красной опухшей кистью, была прижата к груди. Он мало изменился. Худой, мосластый, с короткой темной челкой над восточными, как у сестры, глазами. И ростом он был по-прежнему на два пальца ниже меня.
— Знакомься — Колян!
Рыжий с красным облупленным носом Колян, сидевший на корточках, даже не привстал, а только головой кивнул, гоняя в лиманной лужице крохотных рыбок.
— А что у тебя с рукой? — повернулся я к Виталику.
— Та накололся, когда куклу выламывал. Ночью дергало — спать не мог. А ты чего так поздно? Или на сентябрь останешься? Говорят, у вас в некоторых школах позже занятия начинаются. В лицеях каких-то.
Мы уже возвращались к дому, а впереди нас на одной ноге в облаке пыли скакала Вика.
— Да нет, у нас обычная школа. Стоян в Ногайск поедет на неделю, а я его здесь буду ждать.
— А ты брата Коляна не помнишь? Пашу? Ну, мы ж с ним и твоим дядькой на кладбище кораблей были.
— Помню, что были, а с кем — не помню.
— Так вот пропал его братан в море. Они в тридцати километровую зону ходили зимой. Море ж так в этом году и не замерзло. Ну, пошли в декабре и все. Не вернулись. Он и Серега Чернов. Только-только из армии дембельнулся.
Я оглянулся через плечо. Колян продолжал сидеть на корточках перед лужей, в которой шарахались из стороны в сторону косяки микроскопических рыбешек. Такая крошечная модель океана.
Услыхав, что калитка открывается, из будки опять выскочил Рекс и стал со злобным лаем кидаться на нас.
— Во дурной! — раздраженно сказал Виталик и сплюнул в его сторону.
— Послушай, а где Мушка, Кроха? Сэр Тобиас?
— А-а-а! Когда баба Киля в больницу слегла, она их знакомым раздала. Ну, а после… Тобика в Донецк увезли, Мушка сбежала от хозяев и сгинула где-то. А Кроха у сторожа на Маяке осталась. Щенки у нее там.
— А Рекс откуда?
— Дед приволок. Кусается, зараза! И батю недавно за ногу ухватил, и меня куснул.
— А Таню он ни-ког-да не кусает! — объявилась Викторина. — Она его кормит.
— Ну да, Таня кормит, а батя кусок изо рта вынимает!
Вика задумалась и стала носком босоножки ковырять землю. Потом вскинулась:
— А Таня ему стишки читает…
–.. а он ей песни поет! — заржал Виталик.
Словно откликаясь на разговор о себе, из кухни выплыла Татьяна:
— Что-то задерживаются наши, идите чай пить…мОлодеж!
Виталька залпом выпил уже успевший остыть чай и потащил меня за кухню к зарытому в землю баку с питьевой водой, чтобы поболтать наедине. Уселись на крышке.
— Послушай, ты Децла видал?
— Ну, как и ты, по телеку.
— Жалко, у меня рука болит, а то рванули бы вечером в Дыру.
— В "Дыру"? Что это?
— Дискотека на Средней Косе.
— На "Бригантине"?
— Не… ближе. Километров шесть будет. Мы пешком туда ходим. А пацаны из города все двенадцать топают, если на тачку не скинутся.
Ты посмотрел бы наших рэпперов. Такие есть! Не уступят вашим, столичным. Я здорово рэппом увлекаюсь. А ты?
— Нет. Я вообще на дискотеки не хожу.
— Ладно, если задержишься — приобщу. А правда, что Децл в школу на "Ямахе" ездит.
— Правда.
— А как же телохранители?
— Не знаю. Видел по телику каких-то лбов. Может они с ним только на концертах.
В это время из-за угла, путаясь в ворохе старых сетей, выползла Вика, держа правую руку на весу. Стреноженная веревками, она не один раз плюхалась, как каскадер, на мягкую подстилку, но каждый раз ловко выпутывалась и поднималась на ноги. Очутившись рядом с нами, она разжала кулак:
— Вот, на, отдыхающий, то есть Юра. Это тебе от меня ириска. Я не жадная. Я тебе просто так ее отдаю. А у твоего дяди правда есть шоколадка?
Не успел я придумать, как бы вежливей отказаться от липкого грязноватого комочка на Викиной ладошке, как Рекс пулей выскочил из будки и опять зашелся
