- Конечно же. Что здесь происходит?
- Газеты нужно читать по утрам. Забастовка нынче, или стачка, как вам больше нравится. Нашей матушкой Россией запахло...
Русский скрылся в толпе.
- Сашка, ты слышишь? Стачка - В черных глазах Бромберга заплясали озорные искорки. - Понимаешь, стачка! - еще раз повторил Илья дрогнувшим вдруг голосом.
Первым их стремлением было как можно скорее попасть в порт, посмотреть, что там. Бежали по знакомым улицам, как натренированные марафонцы, быстро и не ощущая усталости. Решетчатые ворота оказались распахнутыми.
Мертвая тишина витала за оградой. Забастовка вмиг превратила гигантский шанхайский порт, занимающий, шутка ли, третье место в мире по грузообороту, в "плавучее кладбище". Сотни застигнутых стачкой пароходов окаменели друг против друга, застыли с холодными котлами и бессильно опущенными такелажными кранами. На бесчисленных причалах за ночь выросли горы грузов. Лишь в самом дальнем углу гавани полуголые китайские кули и европейцы-грузчики стояли полукругом и с презрением смотрели, как возле тюков копошились несколько штрейбрехеров. Вдруг где-то рядом надрывно заурчали грузовики.
- Солдаты! - пронеслось среди забастовщиков.
Их толпа моментально рассеялась.
- Нам пора в город... - проговорил Королев.
Чего только не увидели за день наши путешественники! Город напоминал растревоженный муравейник, по улицам сновали толпы людей. Здесь были и организованные отряды рабочих, митинговавших под красными знаменами, и группы экстремистски настроенных леваков - анархистов.
Лавки пестрели плакатами "Долой иностранные товары!", "Долой иностранную валюту!". На одной из площадей собралось особенно много людей. Пробиться сквозь их плотные ряды москвичам не удалось, и они, возбужденные, остановились на тротуаре.
* * *
Яремко был готов растерзать этого тщедушного человека в аккуратном костюме. Вот так просто взять руками и разорвать. Нет, лучше шашкой, от плеча до бедра, с маху. Тягучий, нудный, на одной ноте голос говорящего сверлил ротмистру мозги, но он лишь сжимал под столом до боли кулаки, и с трудом изображал на своем узком лице покорность и виноватость. Так надо, если хочешь избежать беды. А то не миновать расплаты.
- Все шло преотлично. Мы стягивали на их шеях петлю голода. Делали все, чтобы они не получили из Москвы ни гроша. Оставалось последнее усилие, чтобы заставить этих красных велосипедистов приползти к нам на коленях за куском хлеба. И вот этот подонок сунулся со своими кровавыми лапами! Операция практически сорвана.
"Тщедушный" нервно вскинул руки и обвел присутствующих невидящим взглядом. Кто-то в углу стола приглушенно кашлянул и произнес робко:
- Может быть, не все потеряно?
- Господа! Я удивлен: вы не понимаете элементарных вещей. Удар Яремко был нанесен не в сердце этого, как его, Плюща, а в наши надежды. Согласитесь, трудно решиться остаться в стране, где тебя подстерегает бандитская рука. Лесть, подкуп, уговоры, шантаж, бойкот - все нам годилось, но не нож... Я думаю, ротмистр Яремко, как нарушивший инструкцию центра, заслуживает самого сурового наказания.
В этот момент дверь комнаты распахнулась и в ней показался запыхавшийся Селезнев.
- Господа! - крикнул он. - В городе иностранные войска!
- Славу богу! - пронеслось над столом.
"Тщедушный" засуетился:
- Окончательное решение по делу Яремко примем позже. А сейчас по своим местам, господа. Кажется, настал и наш час.
Белогвардейцы кинулись к выходу. Но их остановил голос "тщедушного":
- Еще раз напоминаю, нет, приказываю: в велосипедистов не стрелять...
* * *
Через несколько дней над Шанхаем прогремели выстрелы: огромная демонстрация рабочих и студентов была встречена на Нанкин-Род ружейным огнем. Друзья видели этот расстрел. Потрясенные случившимся, подавленные, они возвращались домой. У дверей они заметили Никитина. Его элегантность на этот раз выглядела вызывающей.
Спокойным тоном, как будто бы ничего не произошло, Никитин сообщил, что консул желает срочно видеть ребят, причем с велосипедами.
- Значит, сейчас же нужно в консульство? - уточнил Королев.
- Да, Иван Степанович просил немедленно.
- Что ж, мы готовы! Вы с нами?
- Нет, там какая-то провокация затевается со стороны белоэмигрантов. А я стараюсь быть в стороне от политики. Моя профессия - торговля... Каждый человек должен заниматься своими делами, не правда ли?
Королев буркнул в ответ что-то неопределенное и вместе с Ильей поспешил в комнату за машинами. Вскоре друзья уже мчались по улицам города.
Консул дожидался их.
- Наконец-то я нашел для вас подходящую работу, - проговорил он.
Друзья удивленно переглянулись: шутит, что ли, дипломат?
Но Иван Степанович говорил серьезно:
- Нам стало известно, что белогвардейцы готовят погром консульства. И самое неприятное, что власти помогают погромщикам, больше того подталкивают их. - Консул подвел москвичей к окну. - Посмотрите. Помните, в подъезде дома, что напротив, всегда толкались шпики? Исчез ли, голубчики. И полицейский у нашего входа исчез. Умыли руки господа. Ну что ж, нам не привыкать защищаться самим. Только сил в консульстве маловато. Вот мы и решили... - Иван Степанович испытывающе посмотрел на друзей. Те уже догадались, о чем пойдет речь дальше. И не обманулись. - Мы решили, заключил, наконец, фразу дипломат, - официально пригласить вас в охрану.
Велосипедисты одним духом выпалили:
- Согласны!
- Иного ответа я и не ждал. Заодно и заработаете немного.
Заметив протестующие жесты ребят, консул произнес решительно;
- И не возражайте. У консульства есть средства на охрану. Так пусть они послужат вашему пробегу.
* * *
Письмо третье.
г. Барнаул, Бромберг С. И.
Мамочка! Я вижу, ты уже сердишься. Вот и Саша меня днем и ночью пилит: "Почему не пишешь домой? Разве так можно?" Как это ни печально, но, оказывается, можно. Я всегда ленился брать в руки перо. Но люди говорят: раз человек молчит, значит, у него все хорошо. Случится беда - сразу закричит. Не волнуйся, не берись за сердце: у меня все в порядке. Просто много занят на разных работах. А взялся за бумагу, потому что стою в карауле. Папа, когда рассказывал об империалистической, всегда вспоминал, что солдаты охотнее всего пишут на посту. И твой Илюша сейчас на посту, охраняет Советское консульство от белобандитов. Ты можешь себе представить, мне даже револьвер выдали и семь патронов. Правда, здешний секретарь сказал: "Как можно Бромбергу давать оружие? Он же не партиец!". Но консул, такой симпатичный человек, поставил его на место. "Бромберг - советский человек, ему можно доверять". И Саша поручился. Ты помнишь Сашку, такой веселый парень? Так теперь его не узнать: серьезный ходит, как наш секретарь. И сейчас он очень серьезно трясет за рукав. Зачем я ему понадобился? А?
Целую тебя, моя дорогая мамуля.
Илья.
Королев строго посмотрел на Илью и сказал командирским голосом:
- Боец охраны Бромберг, вас срочно вызывает консул. Есть ответственное поручение.
- Какое?
- Э! - Напускную строгость Королева как рукой сняло, в голосе зазвучали нотки обиды. - Повезло тебе, Илюшка. Может, в герои выйдешь. Блокировали нас беляки, телефонный кабель перерезали. Связи с Москвой нет. А в гавани стоит наш пароход с рацией. Нужно срочно связаться с капитаном. Я вызвался прорваться на велосипеде. А Иван Степанович говорит: "Лучше Бромберг: он увертливый. Тебе же, Королев, с твоей силищей нужно на посту оставаться".
Илья даже подскочил с табурета:
- Где получить задание? - почти крикнул он от возбуждения.
- Понятно где - у консула. Да постой, не мельтеши! Прочти лучше, что в газетенке сегодняшней прописано.
Илья мигом отыскал заметку и прыснул от смеха. Да и как не засмеяться, когда черному по белому напечатано:
"В Советском консульстве появились красногвардейцы, специально приехавшие на велосипедах из Москвы..."
- Да ты не смейся, - одернул Бромберга Саша, - а подумай, как задание потолковей выполнить, "красногвардеец".
Поскольку окна первого этажа на всякий случай были забаррикадированы мешками с песком, Илью с велосипедом спускали на веревках со второго. Приземлился в глухой, поросший колючим кустарником тупичок, упиравшийся в тыловую стену здания. Шипы иглами вонзились в тело, но Бромберг лишь прикусил язык: закричать - значит провалить дело. Илья осторожно сел в седло, поерзал чуть-чуть и оттолкнулся обеими ногами. Покрышки мягко зашуршали по гравию. Согнувшись в три погибели, велосипедист осторожно проехал вдоль невысокого забора и остановился у соседнего дома. Слез с машины, заглянул за угол: на маленькой площади - ни души. Значит, можно, в путь. Такого старта Илье принимать еще не приходилось - с места на полную скорость. Площадь будто перелетел, лишь желтое облачко за собой оставил.
- Братцы, пропылил кто-то! - услышал Бромберг за спиной.
