— Да что значит вся эта чертовщина? — пробормотал Скарлетт. — Этот бандюга явно задумал что-то нехорошее. Все еще злится, что я разговаривал с его девушкой. Но вряд ли он сможет причинить нам вред. Да тихо ты!
Огромный мастиф зарычал, а затем тревожно взвыл. Казалось, даже пес чуял какую-то опасность. Он снова лег, подчиняясь приказу хозяина, но даже во сне продолжал поскуливать.
— Кажется, поспать мне сегодня не удастся, — сказал Скарлетт сам себе.
Некоторое время он действительно лежал без сна. Наконец, он увидел себя, идущим по тропинке, заросшей маками. Он гулял по саду, полному скелетов, увитых фиолетовыми цветами. Затем появился Пьер Энтон, бледный и решительный, каким его всегда знал Скарлетт. Вдруг сон и явь странным образом переплелись, где-то взвыл от боли мастиф, и Скарлетт проснулся.
На лбу у него выступили капельки пота, он часто и прерывисто дышал, прислушиваясь к частым глухим ударам собственного сердца — он еще не отошел от кошмарного сна. И тут снова раздался вой мастифа, настоящий вой, полный настоящего ужаса, и только тогда Скарлетт сбросил остатки сна.
Вдруг произошло нечто странное. В тусклом свете огня Скарлетт увидел, как чья-то невидимая рука схватила мастифа, подняла его высоко вверх и изо всех сил швырнула оземь. Огромный пес замер и не шевелился.
Скарлетта охватило чувство страха, порожденное осознанием собственного бессилия. Что это за чертовщина? Он был ученым и не верил в сверхъестественные силы, но все-таки, что это за чертовщина?
Никто не шевельнулся. Спутники Скарлетта были слишком утомлены, их вряд ли разбудил бы даже грохот артиллерийских снарядов. Стуча зубами, Скарлетт пополз к собаке, пытаясь унять дрожь в коленях.
Огромный пес в черном наморднике был мертв. Из ран на груди животного сочилась кровь, на горле виднелся глубокий порез, сделанный, судя по всему, каким-то зазубренным лезвием, как у пилы. Но самым странным было то, что вокруг тела собаки рассыпались те самые великолепные фиолетовые орхидеи, сорванные почти у самого основания цветка. По спине Скарлетта, от самого позвоночника и до основания черепа, пробежали мурашки. Он почувствовал, что волосы у него встают дыбом.
Он был напуган. Еще никогда в жизни он не испытывал такого страха. Творилось что-то невероятное, жестокое и кровожадное.
Но всему должно быть разумное объяснение. Каким-то образом здесь замешаны фиолетовые орхидеи. Недаром эти цветы пользуются дурной славой. Разве кубинцы не называют их «дьявольскими маками»?
Теперь Скарлетт отчетливо вспомнил выражение испуга на побледневшем лице Зары, когда Тито вызвался показать им, где растут эти великолепные цветы; он вспомнил, как девушка пыталась что-то прокричать им вслед, и какой удар за этим последовал. Теперь он все понял. Девушка хотела предупредить их о той непередаваемой опасности, которой Тито хотел подвергнуть их небольшой отряд. Такова была месть ревнивого кубинца.
Скарлетта охватило дикое желание отплатить ему тем же, он просто трясся от гнева. Ступая по пропитанной влагой траве, он прокрался к Тито и приставил к его лбу ствол револьвера. Тито слегка шевельнулся во сне.
— Ты животное! — взревел Скарлетт. — Я пристрелю тебя!
Тито лежал неподвижно. Дыхание его было спокойным и размеренным. Он мирно спал, в этом не могло быть сомнений. В конце концов, возможно, он ни в чем не виноват. Но с другой стороны, его спокойствие может говорить и о том, что он так уверен в успехе свершившейся мести, что может позволить себе спать и ни о чем не тревожиться.
Подтверждением последней теории выступал тот факт, что кубинец лег спать за пределами того круга, где были разбросаны иссушенные солнцем кости. Возможно, вне этого круга находиться безопасно. В таком случае, можно просто разбудить всех остальных и тем самым избавить их от мучительной смерти, которая постигла мастифа. Эти деревья, несомненно, относятся к разновидности анчара[215], но даже это не объясняет того ужасного зрелища, которое он наблюдал.
— Пусть этот малый еще немного поспит, — пробормотал Скарлетт.
С опаской он пополз обратно в круг смерти. Он собирался разбудить остальных и подождать, что будет дальше. К этому времени все его чувства обострились, как никогда раньше. Он соображал необычайно ясно и все прекрасно видел, несмотря на темноту. Продвигаясь вперед, он внезапно увидел, как сверху стремительно упало что-то вроде клубка зеленой веревки, которая распуталась и повисла как натянутый изумрудный канат. По форме это напоминало треугольник, обращенный острым углом вверх. По всей длине веревки виднелись крючковатые шипы. Веревка, похоже, свисала с самой верхушки дерева, а на конце ее виднелось что-то вроде присоски, которой она, по всей видимости, всасывала влагу.
«Похоже на какое-то неизвестное природное явление», — подумал Скарлетт. Раньше он не встречал подобных растений-паразитов, живущих на вершинах деревьев и поддерживающих жизнь при помощи таких зеленых стеблей, похожих на веревку, созданных природой специально для того, чтобы по ночам впитывать влагу.
На секунду Скарлетт успокоился, рассуждая над своей теорией, но только лишь на секунду, потому что через мгновение он заметил, что по всей длине зеленых веревок растут большие фиолетовые цветы, дьявольские маки.
На мгновение он опешил и остановился, тяжело дыша. За всем этим наверняка стоит какая-то дьявольщина. Он увидел, как веревка задрожала, натяжение ее ослабилось, она качнулась, будто маятник, и уже в следующую секунду обвивала плечи спящего матроса.
Зеленая веревка казалась щупальцем осьминога. Она дрожала по всей длине, будто нить паутины, сплетенной жестоким пауком, в которой запуталась оса. Стебель все туже сжимался вокруг плеч матроса, и вдруг, прямо на глазах перепуганного Скарлетта, спящий человек начал медленно подниматься в воздух.
Скарлетт ринулся к нему, подавив желание истерично закричать. Теперь, когда его товарищ подвергался опасности, от страха не осталось и следа. Он вытащил из кармана складной нож и бросился с ним на веревку. Он был готов, что она окажется прочной, как канат, но к его удивлению стебель легко поддался ножу, как морковка, и моряк с глухим стуком упал на землю.
Он сел, энергично протирая глаза.
— Это вы, сэр? — спросил он. — Что-то случилось?
— Ради всего святого, вставай и помоги мне разбудить остальных, — охрипшим голосом сказал Скарлетт. — Мы попали в мастерскую самого дьявола. Здесь он изобретает все ужасы ада.
Матрос быстро вскочил на ноги. Как только он встал, одежда соскользнула у него с пояса и упала к его ногам, разрезанная острыми зубами зеленого паразита. На коже виднелись следы от укусов, сочащиеся кровью.
Лишь немногие обладают мужеством в два часа пополуночи[216]. Матрос, который бесстрашно пошел бы против корабля-броненосца, теперь стоял и дрожал от страха и растерянности.
— Что это значит, сэр? — закричал он. — Я же…
— Разбуди остальных, — прикрикнул на него Скарлетт, — буди остальных!
На землю упали еще два или три клубка стеблей, которые тут же зашевелились. На них явственно виднелись фиолетовые цветы. Скарлетт закричал как умалишенный и начал безжалостно пинать своих товарищей.
Наконец, все они проснулись и теперь ворчали и жаловались, что их так бесцеремонно разбудили. Тито за все это время ни разу не шевельнулся.
— Я ничего не понимаю, — сказал Таррер.
— Отойдите от деревьев, — сказал Скарлетт, — и я попытаюсь объяснить. Вряд ли вы мне сразу поверите. Никто не поверит в кошмар, о котором я собираюсь вам рассказать.
Скарлетт начал объяснять. Как он и ожидал, его историю выслушали с явным недоверием, все, кроме раненого моряка, у которого было достаточно доказательств его правоты.
— Я не верю, — сказал, наконец, Таррер. Они говорили шепотом, так, чтобы Тито, которого они по понятным причинам не хотели будить, не услышал их. — Это все кубинский бандит, он все это подстроил. Не может быть, чтобы эти зеленые стебли могли…
Скарлетт махнул рукой в сторону центра круга.
— Позови пса, — мрачно сказал он. — Посмотрим, откликнется ли он.
— В историю с бедным старым мастифом я верю. Но все равно я не могу… Хотя, я сам проверю.
К этому времени с деревьев свисало уже больше дюжины гибких зеленых стеблей. Казалось, будто их раскачивала чья-то невидимая рука, и стебли понемногу продвигались вперед. Покрытые сплошь фиолетовыми цветами, они не казались опасными никому, кроме Скарлетта, который видел в них только угрозу. С этими словами Таррер подошел к деревьям.
— Что ты собираешься делать? — спросил Скарлетт.
— Именно то, что я уже сказал. Я хочу лично проверить, в чем тут дело.
Скарлетт без лишних слов кинулся к нему. Ему было не до манер, принятых в избалованном цивилизованном мире. В подобных случаях существовал только один аргумент — сила, а Скарлетт был сильнее Таррера.
