ним интерес?
Лиат было жаль своего собеседника, но еще больше жаль себя. Роль вечной наперсницы Галь и критиканки Шели глубоко оскорбляла ее самолюбие. Да и Одед, по его же словам, не лучшим образом ощущал себя рядом с балагуром Хеном и "суперменом".Шахаром. Из этого следовало, что, будь они вдвоем, то во многом выиграли бы перед сверстниками.
Лиат отдавала себе отчет в невиданной смелости своей задумки. Ею двигала так же и жажда эксперимента. Изменится ли тогда отношение к ней приятельниц? А ее внутреннее ощущение? Ее голова разрывалась. Она еще сомневалась, чего ей хотелось больше: добиться самого Одеда, или произвести желаемый эффект в их компании, и особенно у Галь, сделать его своим орудием или действительно вызвать в нем отклик. Но таков был ее настрой, и она решила не откладывать.
– Одед, ты сам затеял этот разговор. Коль скоро ты открыл мне сердце, дай мне попробовать помочь тебе, – безоглядно пустилась она в атаку.
– Валяй! – безучастно сказал Одед.
– Изменяться самому тебе не следует, – это глупо и нечестно по отношению к себе. Нужно всегда оставаться самим собой. Все, что тебе не хватает, это родственной души, девушки с похожей ситуацией. Я уверена – будь у тебя постоянная подруга, то сейчас ты был бы с нею там, на вечеринке, а не размышлял бы здесь один о Шахаре и прочих, сравнивая себя с ними и страдая от своих нелепых сравнений. И твоя самооценка сразу стала бы намного – намного! – выше. К тому же, я понаблюдала и заметила, что наши сверстники относятся гораздо уважительней к несвободным ребятам, особенно девушкам. Звучит абсурдно, но такова правда.
Юноша, растерянный и потрясенный, устремил на приятельницу пронзительный взор широко раскрытых увлажненных глаз. Серьезно ли сказала Лиат такие вещи, или решила поиздеваться? Ах, лучше бы второе было верным! Одеду и в голову бы не пришло нарушить верность чувствам к Галь и встречаться с другою, обманывая и себя, и ее. Ни за какие блага в мире! А тут ему перечислили все выгоды этого шага. Он испытывал такое смятение, что не сразу нашелся, что ответить.
– Лиат, мы только что об этом рассуждали, – осенило его. – Ты сказала сама: девушки для меня – это дело времени, поскольку я еще не созрел…
– …и не созреешь без хорошего толчка, – настойчиво подхватила Лиат.
– Прости, Лиат, но ты слишком далеко зашла, – вознегодовал Одед. – Ты предлагаешь мне найти себе объект для игры на публику: "поглядите, у меня тоже есть девушка!?" Это, по меньшей мере, бессовестно. Даже подло!
– Ты не понял, – спокойно парировала Лиат. – Не объект для игры на других тебе нужен, а родственная душа, девушка, с которой тебе не придется ничего из себя корчить, потому, что она, как никто другой, будет принимать тебя таким, какой ты есть. Не страшно, если поначалу не возникнет сильных чувств, главное – поддержка и схожесть ваших взглядов.
– Заводить роман без любви… – возбужденно задумался Одед вслух.
– А что такое любовь, Одед? В твоем представлении?
Молодой человек устремил глаза к небу, и мечтательно произнес:
– Это – наивысшее счастье, какое может быть у человека. Это – готовность достать с неба звезду для той, которую любишь, и ничего не просить взамен. Это – то, о чем во все века писали книги и стихи, – а те авторы знали, о чем писали. Это – когда именно эта девушка становится для тебя единственной и неповторимой на всю жизнь, и ты знаешь, что другой тебе не надо. Вот, какой я представляю себе любовь.
Лиат опустила голову. Ей вспомнилось другое, не менее экзальтированное высказывание о любви: из уст Галь в том торговом центре. Что было бы, если бы место приземленного Шахара в жизни ее подруги занимал этот неисправимый романтик? А тот, словно спустившись с небес на землю, и устремив на нее неловкий взгляд, глухим голосом заключил:
– Сейчас, пожалуй, нет такой девушки, которую я был бы способен так полюбить.
– Ну, а если есть такая, которая сама интересуется тобой? – не отступала ни на шаг Лиат.
– Кто? – рассмеялся парень. – Такой быть не может.
– А ты открой глаза пошире! Есть такая. Поверь мне!
Лиат искоса глядела в его лицо, в ожидании ответа на свой осторожный призыв, тем временем как Одед погрузился в раздумья о всех знакомых девчонках. На кого ему стоило положить глаз, в ком увидеть родственную душу?
Офира Ривлин? Она была достаточно позитивна, скромна, мила, приветлива, но особым успехом у мальчиков не похвасталась бы. Керен Шарф? Замкнутая, неприступная, но считающая себя очень умной особа, почти такая же надменная, как ее подруга Наама Вайс? Лирон Лагами? Отпетая меланхоличка, у которой уже третий месяц глаза не просыхали после разрыва с Раном Декелем, и которая обреченно смотрела на других ребят, словно в поисках утешителя? Нет, не похоже.
Хоть все эти девушки симпатизировали ему, ни в одной из них он никогда не замечал особых попыток сблизиться… О нет! Если Лиат не говорила несерьезно, то этой особой не могла быть никакая другая его школьная приятельница, кроме нее самой! Иначе зачем бы ей понадобилось так упорно убеждать его и акцентировать его внимание на схожести ситуации его и его "избранницы"?
Одед медленно, с нескрываемым содроганием, повернулся к Лиат, и на лице его был написан такой ужас, что у девушки едва не оборвалось сердце от страха, что ее попытка катастрофически не удалась. Напряженное молчание длилось.
– Лиат… это ты?
Лиат ответила глубоким, тяжким вздохом.
Молодой человек рывком соскочил со скамейки, схватившись обеими руками за голову, и в крайнем возбуждении заходил взад и вперед, словно маятник. Потом также быстро сел обратно, вплотную к девушке, и, крепко сжав ее запястья, сказал почти умоляюще:
– Чего ты хочешь от меня?
– Ничего… Отпусти мои руки, мне больно!
– Извини… – Одед отпрянул, и несколько минут сидел, отрешенно глядя прямо перед собою. Потом спросил: – Ты влюблена в меня, Лиат?
– Я в тебя не влюблена, но я к тебе неравнодушна. Ты мне очень, очень нравишься, Одед.
– А я подавно не влюблен в тебя. Зачем же я тебе понадобился? Я с тобой честен. Ты – чего-то добиваешься. К чему весь этот разговор?
Девушка поняла, что только ее полнейшая собранность и хладнокровие были способны спасти ситуацию.
– Одед, пожалуйста, не нервничай и выслушай меня внимательно. Мне совсем не нужно от тебя именно той любви, какую ты описал. Мы всегда были искренними товарищами. Ими же и останемся. Но я предлагаю тебе союзничество.
– Какое? – выдавил сквозь плотно сомкнутые зубы юноша, трепеща от столь неожиданного поворота событий.
– Рассуди сам. Такие ребята, как мы, в сущности, являются изгоями. Не думай, что Шахар, Галь, Шели и Хен этого не понимают! Да, они наши друзья,
