как собственными глазами увидел, что ты девушка честная — не хочу лучшей жены для сына. Денег у него будет довольно: только был бы он счастлив…
Маруся поцеловала руку старика и тихо, прерывающимся голосом отвечала:
— Награди вас Бог за доброе слово, да что скажут ваши соседи, мать?..
— Э, полно вздор-то молоть! — крикнул Ратай, с нетерпением поднимая суковатую палку. — Больно глупа ты еще, возвратишься домой, увидишь могилу матери, будешь сидеть в родном уголке в холе и в счастье, чего ж больше? Поклонись старику в ноги и делу конец!
В то время, как в кружке, составившемся из Хоинских, Ратая, Варфоломея и Маруси, происходила эта сцена, толпа цыган остановила свои сборы и молча ожидала конца. Но когда Маруся бросилась к ногам старика — раздался свирепый, сатанинский смех Азы.
— Глупая девка! Пропадай! Прочь с глаз моих!
И, обратись к толпе, закричала:
— Апраш, в дорогу! В Венгрию!
— Пора и нам в дорогу, — произнес Хоинский. — Там ждет старуха, глаза, чай, выплакала…
Маруся хотела было попрощаться с предводительницей цыган, но та с презрением ее оттолкнула.
— Прочь, поганая! — проворчала Аза сквозь зубы. — Ты недостойна ни нашего очага, ни нашего сердца. Пропадай, поганая!
Спутники Хоинского схватили Марусю, усадили в колымагу, вытащенную из кустов и, опасаясь погони, ускакали с такою поспешностью, что забыли взять с собой Ратая и Фомкина коня.
Слепец, ворча, пешком побрел домой, а саврасый последовал за цыганами в Венгрию.
Спустя несколько недель Хоинские сыграли богатую, веселую, шумную свадьбу.
Чего же дальше? Свадьба сыграна, молодые поцеловались, гости выпили за их здоровье, поужинали и разъехались по домам. Но только в сказках кончают шумной свадьбой. В действительности, сказанный конец — начало. Когда-нибудь, когда на душе будет легче, на свете веселее, расскажу о том, что нашла молодая чета в небольшом опрятном дворике, выросшем, словно из земли, возле старухи-хаты, которая все еще стоит и напоминает жителям Стависок о наших героях… и ждет новых жильцов.
Хотите пройтись по саду? (фр.).
Вы не легитимистка? (фр.).
Мужик, так мужик и есть, если еще не похуже что. (фр.).
Пусть бы его уходил, куда хочет, (фр.).
Известный своим красноречием и ученостью ксендз-проповедник, родившийся в 1536 году и скончавшийся в 1612 году.
Старинное приветствие, до сих пор еще обыкновенное у простого народа в Польше, при входе в дом и при встречах на дороге.
Татарская колония под г. Вильно.
Польский король Сигизмунд, названный Старым и Славным, желая смирить Валахов, назначил общее ополчение и собрал около Львова до 150 тысяч войска. Но в это время участвовавшая в походе шляхта вдруг и очень серьезно начала обнаруживать права своей вольности, так что король уже не имел возможности открыть военных действий и по случаю наступившей непогоды должен был распустить войско. Этот случай современные писатели и назвали Кокошей, то есть куриной войной.
Этим именем называют сами цыгане свое племя.
Миля в Волынской и Подольской губерниях равняется 10 верстам.
Громада — община, мир.
Гаджо, в женском роде гаджи — чужой, не цыган. Это название цыгане дают каждому народу, среди которого живут.
Дод — отец.
Ракли и уменьшительное раклори — девушка.
Джукал — собака.
Раи — барин, господин.
Чертова дочь.
Барыня, госпожа.
Циомут или чомут, у иных цыган чон, луна, оро — уменьшительное окончание.
Ромонэ-дчай — цыганская дочь.
Марно-та-лон — хлеб-соль.
Ромонэ-чал — цыганский сын.
Вурдэн — повозка.
Таргимом — водка.
Собачий сын, чужая кровь!
Во время утверждения Унии в Западной России образовалось братство (общество) для противодействия нововводимому учению. Члены братства назывались братчиками и все были знатные люди. Как защитники веры, они причислялись к клиру и потому участвовали во всех церковных церемониях. Когда потомки знатнейших родов приняли новое учение и православие осталось в низшем классе народа, звание братчика перешло в этот класс и сохранилось в нем до сих пор, ныне оно дается лицам, пользующимся общим уважением и доверием. Прим. перев.
Херим — религиозная клятва евреев. Она произносится только в важных случаях и соблюдается чрезвычайно строго.
Так в Волынской губернии поселяне называют гроб.
Пословица осмеивает сочетание разнородных представлений, не имеющих между собою ничего общего.
